Проклятие тролля (ЛП) - Хамм Эмма

Он ждал, что она уточнит, а потом понял, что она уже уточнила.

И все? Он снова будет дворфом? После всего времени?

Он открыл рот, но она подняла голову.

— Не так быстро, дворф. Если она увидит твое лицо дворфа, ты женишься на моей дочери.

Это все усложняло. Но он мог это преодолеть. Просто держаться от нее подальше ночью. Он запрет ее в комнате, чтобы она не бродила и не увидела его случайно.

Будет сложно прожить так год, но это будет не самый тяжелый год. Доннаха кивнул.

— Так тому и быть.

Глаза Королевы троллей загорелись в предвкушении.

— О, и последнее. Тебе придется оставаться с ней в одной комнате, пока ты дворф. Спи рядом с ней в одной кровати, пока она тут.

— Что? — выпалил он. — Зачем? Она не знает, кто я!

— Не знает. Потому захочет узнать. Помни, ей нужно просто увидеть твое лицо. В свете луны. В свете свечи. Столько способов для нее увидеть тебя, Доннаха.

Его разум кипел, он пытался найти лазейку, но Королева троллей все продумала.

— Ты не можешь намеренно скрыть лицо. Никаких масок и капюшонов. Просто ты. И ты не можешь спать под кроватью или завязать ей глаза. Ты не можешь говорить ей ничего, кроме того, что тебе нужно быть в ее комнате, в ее кровати, рядом с ней, — Королева троллей захлопала в ладоши. — Вот это будет весело. Вот-вот ты будешь у меня в замке. Какого цвета готовить букеты?

— Ты меня еще не превзошла.

— О, но это будет.

Шок пронзил его. Сначала он подумал, что у него просто свело мышцу. Порой такая боль была от колтунов в шерсти. Но ток побежал по его шее и спине. Он успел буркнуть «Что», и боль охватила его. Воздух вылетел из легких, звуки, которые он хотел прокричать, не смогли освободиться. Его тело рухнуло на пол. Лапы тянулись в груди, он дрожал от боли. Его пасть раскрылась, он пытался ругать ее, сказать ей, что она не победит, пока он жив.

Королева троллей улыбнулась ему, защищенная зеркалом.

— Я забыла сказать, что это будет худшая боль в твоей короткой жизни.

Зеркало потемнело, а его поглотило его же тело. Кости трещали, двигались, создавая меньшее тело. Волосы укоротились, шерсть ушла в тело, словно змеи двигались под кожей. Но хуже всего были когти, терзающие его кожу снова и снова, пытаясь убрать мышцы и жир, что накопился в теле за годы. Все текло из него, он откашливал лишнее.

Наконец, это кончилось. Он лежал на полу и дрожал. Он притянул колени к груди и пытался перевести дыхание. Доннаха не был рад снова быть собой из-за такой боли.

Все тело было чувствительным. Если бы его кто-то коснулся, он бы разбился от агонии.

Лед впился в его спину. Ему было ужасно холодно.

— Вставай, — буркнул он. — А то будет хуже.

Он знал игру Королевы троллей. Она хотела, чтобы он корчился на полу перед ней. Она хотела знать, что он злился, что ненавидел, что жил. В этом был смысл.

И он не хотел так ее радовать.

Доннаха повернулся на бок, поднялся на ноги. Он вытянул руку, смотрел на полумесяцы ногтей и темные волоски на пальцах. Он снова был мужчиной. Настоящим.

Он провел ладонью по груди, радуясь ощущению ребер. Его грудь уже не была такой толстой, что ее не могли пробить стрелы.

Неужели? Доннаха дрожащей ладонью коснулся лица и ухоженной короткой бороды. Королева троллей не лишила его того, чем гордились дворфы.

Он отчаянно хотел посмотреть на себя, увидеть тело, которое было у него отнято. Но он не мог смотреть на себя в то же зеркало, где появлялась она.

Он опустил руку и заставил себя выйти из комнаты и вернуться в свои покои. Там была одежда, которую он хранил, потому что не хотел оставлять надежду, что станет собой. Проклятия были созданы, чтобы их снимать, и он снимет это с помощью этой фейри.

Он натянул рубаху через голову и быстро завязал штаны. Обычно он не спал бы в них, но… она вряд ли не ударит мужчину, забравшегося в ее кровать.

Проклятие сжало его шею, заставляя торопиться. Притяжение в животе вело его к королевству троллей. Если он не поспешит к той фейри в комнату, он побежит в замок Королевы троллей, надеясь, что убежит от той чудовищной дочери.

Он заправил рубаху в штаны и побежал по коридорам. Он скользил, врезался пару раз в стены, а потом стал двигаться вдоль них. Он помнил, каким скользким был лед без когтей.

Когтей на ногах не было, и он обрадовался этому. Босые ступни легко могли замерзнуть на гладком полу. Не важно. Он был рад боли, ведь был в своем теле. Он был мужчиной столько лет спустя.

Доннаха замер у двери комнаты женщины, гадая, как сделает это. Он не мог поделиться с ней этой радостью. Она не знала, что он был медведем. Она не могла знать, что он был медведем, иначе она надавит, чтобы он все объяснил.

Она уже была заинтересована происходящим, хотя это могло быть влиянием Скатах. Хитрая женщина точно отправила к нему кого-то, чтобы проверить, что он не опасен. А он не был опасен.

Он был просто дворфом. И он мог, наконец, быть собой после стольких лет. Даже если только в темноте, где она не видела его лица.

Доннаха ждал, пока солнце не село полностью, облако закрыло луну. Он прижал ладонь к стене ее комнаты снаружи. Замок поможет ему. Из всего в проклятии замок любил его больше всего.

Он представил, что стены стали не просто льдом. Он представил, как они ломались, как стекло, брошенное на пол. Лабиринт трещин разгонит свет, он отразится и не пройдет полностью.

Лед ее комнаты стал плотнее. Треск магии звучал эхом в коридоре, и скоро сквозь лед нельзя будет видеть. Свет терялся в трещинах в стенах.

Он выдохнул и огляделся.

— Спасибо.

Холодный ветер подул по коридору, погладил его спину и понесся дальше. Он не знал, что за дух жил в замке, но он любил Доннаху. Этого хватало.

Доннаха открыл дверь и прошел во тьму ее комнаты.

Было так тихо, что он подумал, что ее там не было. Он не мог отыскать ее даже по дыханию. Конечно, он привык к слуху медведя.

А потом он уловил шорох тела по ткани, ощутил, как напрягся всем телом. Боги, как давно он не был в обществе женщины как мужчина? Когда просто наслаждались друг другом?

— Кто там? — ее голос донесся сквозь тьму.

— Никого, — ответил он, подходя ближе в полумраке.

— Хозяин замка сказал, что никто не живет в этих стенах, — она снова пошевелилась. Села на краю кровати? — Простите, если это ваши покои.

— Нет, — он шагнул вперед, глаза привыкали к мраку, и он увидел ее движущийся силуэт. — Прошу, останься.

Он видел, как ее рука уперлась в край кровати. Мускулистая и изящная. Ее длинные волосы ниспадали, медленно двигались, как платье в танце.

К счастью, она не видела в темноте так, как он. Дворфы были рождены в тусклом свете, они жили в шахтах, их глаза видели больше обычных. Она видела тьму, а он — детали, словно на них светила полная луна.

— Боюсь, этого ответа мне мало, — прорычала она.

Звон металла о металл предупредил его отпрянуть, она вытащила меч. Кончик лезвия оказался у его горла. Он вонзился в кожу так, что выступила капля крови и потекла по клинку.

Ее ладонь сжала рукоять.

— Говори.

— Я пришел не вредить тебе, а просто полежать с тобой.

Она подавила смешок.

— Этого точно не будет.

— Не так! — Доннаха попытался остановить свои мысли. Он точно не забыл бы ночь с ней. Качая головой, он отошел от меча, который она оставила в воздухе. — Я не могу объяснить. Это часть сделки.

— Какой сделки?

— Ты остаешься тут с медведем. Я не могу покинуть эту комнату, как и ты. Я не прошу ничего, кроме как разделить со мной кровать. Мы можем разделить ее подушками, если так ты сможешь мне доверять…

— Доверять? — перебила она, слова были резкими. — Разве у меня есть повод доверять тебе? Ты появился у меня в комнате в темноте, пробрался сквозь лед, словно призрак, чтобы убить меня.

— Я не пришел вредить, — он поднял руки, хотя она его не видела.

— Все так говорит, — буркнула она, но опустила меч.