Юлия Латaынина - Сто полей

Через некоторое время ушел от гостей и Марбод Белый Кречет: все вздохнули, вспомнив его руки. Позвали гадателей, и вышло следующее: что в роду такой случай уже был. Ранут Белый Кречет был отличным воином, а лишившись руки и глаза, стал прорицателем. Так что теперь Марбоду боги послали знамение, что не руками ему надлежит драться.

В горнице, меж тем, Марбод Кукушонок читал письмо Ванвейлена.

Советник писал, что понял: позавчерашний разговор не окончен. Он хотел бы его продолжить сегодня, в час второго прилива, у речной часовни, у Золотой Горы. В конце была приписка: как вам это ни тяжело, прошу вас быть одному. Зная, что вы безоружны, я тоже буду без меча.

Письмо пошло по кругу.

Большинство товарищей Марбода считало, что ехать можно.

Шодом Опоссум, человек рассудительный, сказал:

– Не такой человек Клайд Ванвейлен, чтобы убить безоружного и потерять лицо.

А Белый Эльсил, сидя у ног Кукушонка, возразил:

– Золотая Гора стала скверным местом. Помните, король ходил в гости к Золотому Государю? Туда скакали, а обратных следов не было: вернулись во дворец через зеркало.

Марбод сидел, положив перед собой забинтованные руки, глядел на кольцо и думал: можно ли так – поменяться с противником кольцами, а потом сжечь ему руки? А ведь знал, знал – так и ел руки глазами… Но и не идти невозможно: все может перемениться от такой встречи.

Марбод сказал:

– Мы поедем вместе с Эльсилом. Что он, что я, – один человек. – Засмеялся и добавил: – А то я один свалюсь с лошади и не влезу обратно.

Золотая Гора была примерно на четверти пути между королевским замком и храмом Золотого Государя, ехать до нее было часа два, и люди Марбода удивились, что он стал собираться сразу же. Марбод отвечал, что он хочет быть у горы много раньше.

Марбод и Эльсил оделись неброско, но хорошо, руки Марбод спрятал под широким жемчужно-зеленым плащом.

Доехали до развилки к королевскому замку – Марбод повернул серого в яблоках коня. Эльсил удивился про себя. В лощинке, близ храма Виноградного Лу, спешились. Марбод велел привязать коней. Марбод понимал, что в замок ему сейчас не пробраться, даже если б руки были целы, однако Эльсил кое-как его переволок через разрушенные стены в бывший сад, к озеру, где Марбод последний раз виделся с Айлиль.

– Тихо! – вдруг сказал Марбод, выглянув из пышных рододендронов. По берегу озерца прыгала фигурка: Неревен!

Послушник очистил длинный прут, вынул из-за пояса крючок и волос, приладил их к пруту и стал закидывать. Было ясно, чего он хотел: зацепившись за лист водяного ореха, на воде покачивался кусочек шитого покрова. Марбод сначала подумал, что маленький колдун не умеет плавать, потом решил, что тот боится лезть в воду Серединного Океана, хотя бы и бывшего. Марбод подивился силе колдовства: мальчишка ловил свои путы, хотя бы и разорванные, и не думал, что здесь, у замка, его могли застать люди короля.

Наконец маленький колдун выловил большую часть клочков, разложил их на траве, видимо, в правильном порядке, сел рядом и заплакал. Вышивка была грязна, облеплена тиной, в фигурке мальчишки было что-то до того жалкое, что Марбод вспомнил, как хорошо тот поет.

Неревен собрал клочки и пошел. Когда он проходил мимо кустов, Марбод кивнул головой: Эльсил прыгнул мальчишке на плечи, зажал рот, обмотал плащом и поволок.

Марбод и Эльсил принесли послушника в храм Виноградного Лу. Эльсил обыскал его, вытащил объеденную вышивку, небольшой кинжал, а из рукава черепаховую трубку. Эльсил глянул в трубку и дал посмотреть Марбоду. В трубке сидел такой же морок, как в подземных храмах Ятуна: то, что вдали, казалось тем, что вблизи. Эльсил снял с послушника пояс и связал ему руки за спиной, голову положил себе на колени, а под подбородок подставил обнаженный кинжал. Неревен лежал, не бился и не кричал, только дышал, как ящерка. «Вот и славный способ спросить, – подумал Марбод, – с ведома или без ведома Арфарры явится к Золотой Горе советник Ванвейлен».

Кукушонок подтолкнул носком сапога вышивку, спрятал руки под плащ и сказал:

– Мой первый вопрос будет самый неважный: как расколдовать Айлиль?

Неревен молчал.

– Ну? – сказал Кукушонок, пошевелил его носком сапога и нагнулся. Глаза мальчишки были от ужаса такие большие, что можно было в них утонуть.

А Неревен поглядел на Марбода и вдруг подумал: «Ты меня бросил, Парчовый Бужва, в этой стране. И когда мы вернемся в Варнарайн, может статься, учитель попросит у экзарха мою голову, и тот скажет: «Бери». И поскольку в тот раз я спасся от Марбода не тобой, а чужеземцем, то и в этот раз я спасусь не тобой, а чужеземцем».

Неревен вздохнул, закрыл глаза, открыл опять и сказал:

– Это судьба. Я вам все расскажу, только вы меня не убивайте, потому что без меня вам не будет удачи.

Эльсил открыл было рот, но Марбод страшно глянул на него и сказал:

– Клянусь божьим зобом – не убью, если без тебя нам не будет удачи.

– Это, – сказал Неревен про вышивку, – не колдовство. Это донесение для экзарха Варнарайна об учителе. Понимаете, от Арфарры все равно ничего не спрятать, лучше на виду держать. Это же не просто вышивка, а запретное письмо.

– Разве, – удивился Марбод, – советник не знает запретного письма?

– Знает, но оно надлежащим образом перепутано, и, кроме того, у нас в деревне особый тайный язык. Так что даже если распутать знаки, это будет все равно как прочесть по слогам надпись на незнакомом языке. А у господина экзарха секретарь из нашей деревни.

Марбод из всего этого понял главное:

– Стало быть, господин Даттам прав, и Арфарра-советник и экзарх Варнарайна – враги, какие бы слухи сегодня ни ходили?

– Нет, – ответил Неревен, – это экзарх Варнарайна послал сюда советника.

– А тебе велел шпионить? – спросил изумленно Марбод. – За другом?

– Да.

– И брат твой всегда говорил, что он шпион, – заметил Белый Эльсил.

А Марбод прибавил:

– Эти люди империи! А если бы Арфарра узнал, что его друг приставил к нему шпиона?!

Неревен опустил глаза и нерешительно сказал:

– Почему Арфарра-советник должен обижаться? Что плохого, если государю известны мысли и настроения народа? Это здесь его испортили.

И заплакал.

Марбод тихо выругался.

– Так, – сказал он. – Но господин Даттам не знал, что Арфарра-советник – по-прежнему друг Харсомы?

– Думаю, – сказал Неревен, – что до вчерашнего дня он ничего такого не думал, и боялся, что Арфарра хочет воевать с империей, и поэтому выполнял обещание, данное экзарху: набирать ему вассалов, вот как вас, господин Эльсил. А иначе он бы этого обещания не выполнял. Но думаю, что вчера он все сразу понял, а вам, господин Марбод, попросту соврал.