Pinhead - Визит из невыразимого

— Гермиона! — воскликнул он громче, чем собирался, и она буквально подпрыгнула на месте, а брови резко подскочили вверх. — Это правда важно! Я думаю, что ты в состоянии немного собраться, чтобы меня выслушать.

На её лице появилась скептическая гримаска.

— Ну, давай, давай, говори… — сдалась она. — Ты же понятия не имеешь, что моя… ик!.. новость важнее.

— Гермиона! — он не так представлял себя это объяснение, но отступать уже не мог. Это слишком его переполняло, он так тщательно готовился к этому разговору, что должен был всё ей сейчас излить, всё, без остатка. Не так уж, в действительности, она пьяна. Скорее, в её поведении было ещё что-то, чего он пока не мог понять. Возможно, его слова заставили бы её слегка очнуться.

— Гермиона, я тут долго думал… ну, после того, что произошло вчера…

— Конечно, конечно… — пробормотала она.

— Я просто понял, что нет никакого смысла ждать. Ну, глупо это! Глупо и бессмысленно. И так понятно, что мы с тобой — одно целое. Всегда были, просто я-дурак слишком долго этого не понимал. Нет смысла откладывать. Разводись сейчас, я приму и твоего ребенка тоже, как своего. Ждать еще несколько лет — это только всех вокруг мучить. Лучше уж разом разорвать все цепи. Да, поначалу будет трудно, из-за всех этих пересудов и тому подобного. Если уж станет совсем невмоготу — уедем. Но только вместе. Я обещаю, что буду любить твоего ребенка, как своего. Обещаю! Ты же меня знаешь. Вот.

Он ожидал разной реакции на свои слова. От восторженной до испуганной. Больше всего боялся, что она начнёт свои разумные рассуждения — это было бы отвратительней всего. Но она снова его поразила. Потому что вдруг откинула назад голову и стала хихикать. Жутко, безостановочно хихикать, и он довольно быстро понял, по тому, как трясётся всё её тело, что это уже не алкоголь, это натуральная истерика.

Он схватил её за руки и почувствовал, что они совершенно ледяные, словно она и вправду вся была из мрамора. И только ладони покрывал холодный пот.

— Гермиона, Гермиона, да что с тобой?!

Она посмотрела на него, пытаясь удерживать мерзкий смех, который буквально рвался из неё.

— Ты всё-таки такой болван, Гарри Поттер! Ну почему ты меня никогда не слушаешь, а? Я же сказала, что я должна говорить первой. Сказала же? Сказала! А ты — болван, вот и всё.

Он молчал, встревожено глядя на неё, понимая, что торопить её сейчас всё равно нет никакого смысла.

— Да, ты — болван! Самый прекрасный, самый честный и порядочный болван на свете! Если бы только знал… если бы ты только знал… ты бы не расходовал своё благородство на всяких сук! Таких как я… хи-хи-хи!

— Гермиона! — заорал он, уже не в силах сдерживаться. — Прекрати сейчас же!

— Не прекращу, — ответила она глумливо, — тебе надо было отдать меня Жнецу. Да, да. У тебя не было бы больше со мной проблем. С такой дерьмовой сукой.

— Прекрати. Прекрати!

Ему захотелось влепить ей пощечину, чтобы стереть с её лица эту отвратительную ухмылку. С размаху, так, чтобы её голова дернулась в сторону, чтобы разом изменился её взгляд, стал недоумённым и испуганным. Он сам поразился, что у него могло возникнуть такое желание. Но хуже всего, что, похоже, она ждала от него чего-то подобного. Весь её вид буквально вопил об этом. Он в ужасе отступил на шаг.

— Ты испугался, Гарри. Это хорошо, — она закивала головой, — сейчас ты меня возненавидишь.

— Я никогда не смогу тебя ненавидеть, Гермиона! Не мели чушь!

— Чушь? Сейчас посмотрим.

— Успокойся. Я заранее тебе объявляю: чтобы ты ни сделала, я прощаю тебя.

— Ты болван! И обормот! Теперь я буду плакать, когда ты сам назовёшь меня сукой.

Он вздохнул и промолчал, понимая, что чем больше пререкается, тем больше это продлится. Всё ж таки, она была навеселе, хотя и не такой пьяной, как пыталась сама себя убедить, так что всю её болтовню следовало делить на четыре.

— Я слишком люблю тебя, Гарри! Да, слишком. Ты — самый главный критерий моих оценок. Поэтому я вчера испугалась. Очень испугалась. Сильнее всего на свете.

— За меня? Подумаешь, неужели в первый раз?

Она замотала головой, её мотания плавно перешли в кивки, когда она обдумывала ответ.

— Нет… да, то есть, конечно, я боялась за тебя. Но… если бы ты умер, я бы тоже умерла, всё бы кончилось. Это не так страшно. По-настоящему я испугалась в другой момент. Тогда, когда перст смерти указал на меня.

Он вспомнил её, беспомощно растянувшуюся на траве, распахнувшиеся от растерянности глаза, безмолвный возглас «Как же?!»…

— И что в этом такого? У меня поджилки тряслись ровно с того момента, как эта штука вылезла из Арки. Сам по себе способ чего стоит! Брр!

— Ты не понимаешь! — воскликнула она с раздражением. — Болван! Все вы мужчины — поголовно болваны! Как ты не понимаешь, что я испугалась не за себя?!

— А!

— Вот и «а-а»! — передразнила она, широко раскрыв рот. — Теперь до тебя доходит? Я вдруг поняла, что не могу сказать смерти: «Забери меня». Понимаешь, какой кошмар?! Я готова была променять твою жизнь — ТВОЮ! — на жизнь ребенка! И мне потребовалось время, чтобы справиться с этим страхом.

— Ох! — он закатил глаза и взмахнул руками. — Вот это повод! Ну, разумеется, ты и должна была так поступить! Это же естественно! Неужели ты думаешь, я буду сердиться на тебя за то, что ты выбрала ребенка? Да я сам же тебе твердил…

— В том-то и дело! — прервала она его. — Это ужасно! Как я могла себе такое позволить?! Как я могла?! Я люблю тебя, я не могу променять тебя ни на что. НИ НА ЧТО! Я едва не предала тебя, Гарри! Это невозможно, это немыслимо! И… это надо было исправить…

— Что-что? — прошептал он.

— Это надо было исправить, Гарри! Да, не смотри на меня так испуганно! У меня не было другого выхода. Я подумала, что если я в такой момент дала слабину, ничто не мешает подобному произойти и в дальнейшем.

— Ты?..

— Да, Гарри, да! Я сделала это! Избавилась от него.

— Но как?! КАК?! Я же был готов… Гермиона, я же уже был готов, чтобы мы жили вместе. Зачем, о господи?! ЗАЧЕМ?!

— Ну, я и не сомневалась, что ты в очередной раз проявишь своё благородство. Только я-то себе никогда бы не простила подобного предательства. Даже в душе.

— Какое предательство, ты о чём?! Ты в своём уме вообще?!

— Ты защищал меня перед лицом самой Смерти, Гарри! Прикрыл меня собой перед лицом того, что внушает жуткий ужас одним своим упоминанием! Ты готов был пожертвовать всем миром ради меня. А что сделала я?! На несколько секунд я готова была променять твою жизнь на что-то, что даже еще не появилось на свет, — сказала она твёрдо, тем самым своим голосом, который свидетельствовал, что здесь живут главные принципы. — Теперь ты имеешь полное право меня ненавидеть и презирать, но я не могла поступить по-другому. Я должна была принести эту жертву ради тебя. Должна была убрать это препятствие между нами.