Олег Авраменко - Звёздная дорога

По моему глубокому убеждению, все невесты красивы; но эта была не просто красивой, а прекрасной! У меня даже перехватило дыхание от восторга, и я глазел на неё, чуть ли не прижавшись к экрану. Я явственно слышал шуршание её одежд и, казалось, улавливал тонкий аромат её духов. Вопреки здравому смыслу, я боялся, что она вот-вот увидит меня в своём зеркале…

Между тем девушка бережно положила фату на кресло рядом с трюмо, сняла с себя украшения и принялась расстёгивать платье. По-моему, я застонал. Вообще-то я не любитель подобных сцен, если они не происходят в натуре, но эта была исключением. У меня в буквальном смысле потекли слюнки, я старался не пропустить ни малейшего движения… Наконец, платье соскользнуло вниз, и юная красавица осталась в одной лишь полупрозрачной комбинации и белых ажурных чулках; её фигура была верхом совершенства. Переступив через ворох лежавшей на полу одежды, она повернулась и посмотрела прямо на меня!..

Я рефлекторно отпрянул, но девушка нисколько не была возмущена моим наглым подглядываньем. Напротив, она ласково и чуть застенчиво улыбнулась мне, отчего стала ещё прекраснее, и нежным голосом произнесла имя… увы, не моё: «Морис…»

За моей спиной послышалось утробное рычание и звон разбитого стекла. Я не успел оглянуться, как рядом со мной появился Морис и, грубо оттолкнув меня локтем, ткнул кнопку «ON/OFF». Экран погас.

— Merde! — выругался он. — Какое свинство!

— Извини, — пробормотал я смущённо. — Я понятия не имел…

— Ты тут ни при чём, — перебил меня Морис. — Я о том мудаке, который рылся в моих вещах и принёс сюда эту запись.

С этими словами он нажал ещё одну кнопку на пульте. Из узкой щели выскользнула небольшая прямоугольная карточка, вроде бы пластиковая. Морис быстро сунул её в карман.

— Узнаю, кто это сделал, — гневным тоном продолжал он, — яйца ему оторву. Небось, пьянствовал здесь с дружками, смотрел и прикалывался. Сукин сын!

— Ты кого-то конкретно подозреваешь? — спросил я. Мой отец учил, что в подобных случаях лучше вступить в разговор и помочь собеседнику излить своё раздражение в словах, давая наиболее безобидный выход его отрицательным эмоциям.

— Да, подозреваю, — ответил Морис. — Думаю, это мой троюродный брат Филипп — бездельник, блядун, пьяница и вообще засранец… Ай, ладно, чёрт с ним! Подожди, Эрик, я сейчас.

Он обогнул лужу на полу, в которой валялось два разбитых стакана, и вышел из холла. Я сел в одно из мягких кресел и уставился взглядом в пустой экран стереовизора (или как он там назывался). Оказывается, то, что я видел, не было трансляцией развлекательного эротического шоу или фрагментом художественного фильма. Это была запись из реальной жизни. Запись чисто семейная, не предназначенная для чужих глаз. Я чувствовал себя страшно неловко…

Вернулся Морис с двумя новыми стаканами. Один был наполнен оранжевого цвета жидкостью, другой — рубинового. Мне был предназначен первый.

— Апельсиновый сок, — сообщил Морис, устраиваясь в соседнем кресле. — Безалкогольный, как и просил.

Я сделал пару глотков сока и достал из кармана сигарету. Морис подцепил ногой журнальный столик, где стояла пепельница, притянул его ближе к нам и тоже закурил.

— Ты видел мою жену, — сообщил он мне то, о чём я и сам догадался. — С помощью скрытой камеры я сделал запись нашей брачной ночи, чтобы осталась хоть какая-то память, если… Чёрт! Как подумаю, что кто-то смотрел её, так и хочется взвыть от злости.

Морис умолк и отпил немного рубиновой жидкости. Это явно был не сок и отнюдь не безалкогольный.

— Кстати, — заметил я. — Ты не говорил мне, что женат.

Он хмуро посмотрел на меня, снова выпил, сделал глубокую затяжку, затем тоскливо произнёс:

— Скорее всего, теперь я не женат.

— Как это?

— А вот так! Просто. Ведь я исчез полтора года назад при попытке совершить «прыжок самурая». По всей видимости, уже через месяц, максимум через два, меня признали погибшим.

— Так быстро?

— А чего тянуть! Приборы корабля отслеживали мой прыжок и наверняка зафиксировали, что я потерял управление. А в таких случаях можно смело заказывать похоронный марш.

— Понятно. Значит, ты полагаешь, что тебя считают не пропавшим безвести, а погибшим?

— Не полагаю, а уверен.

— Но, поскольку ты жив…

— Да, разумеется. Поскольку я жив, наш брак остаётся в силе… если только Софи не вышла вторично замуж.

— Ага, — сказал я. Похоже, Морис не сомневается, что его жена, едва лишь став вдовой, поспешила найти себе нового мужа.

Он словно прочитал мои мысли.

— Я догадываюсь, о чём ты подумал, Эрик. Но ты неправ. Ты ничего не знаешь о нас с Софи.

— Так расскажи, — предложил я, чувствуя, что ему нужно выговориться. — Если хочешь, конечно.

Морис откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Минуты две он молчал, колеблясь, потом наконец решился и заговорил:

— Мы поженились всего лишь за две недели до моего дурацкого прыжка, но были вместе почти четыре месяца. Я встретил Софи… Кстати, на самом деле её зовут Зульфия.

— Странное имя, — заметил я. — Насколько я могу судить, у неё типично европейская внешность. Я бы даже сказал, британская.

— Оно-то так, — вяло кивнул Морис, не раскрывая глаз. — Но проследить происхождение Софи нам не удалось. Известно лишь, что в возрасте пяти лет какие-то работорговцы продали её в гарем персидского шаха.

— Что?!! — потрясённо воскликнул я. — Ты шутишь?!

— Вовсе нет. Я имею в виду не Иран на Земле, а Великую Персию — отсталую провинциальную планету на самых задворках Галактики. Там до сих пор существует право собственности на людей.

Я в растерянности покачал головой:

— Ну и ну! В тридцать втором веке — и рабство.

— Увы, да. И всё же, к чести нашего мира надо сказать, что планеты, вроде Великой Персии, большая редкость. А прогрессивное человечество, как и положено, всеми силами борется и с узаконенным рабовладением, и с незаконной торговлей людьми. Давным-давно, ещё на заре своего существования, Галактическая Ассамблея приняла специальную резолюцию, согласно которой любой человек, независимо от его происхождения и социального статуса на родине, оказавшись в пределах юрисдикции одной из планет Содружества, автоматически становится свободным и не может быть выдан на том основании, что является чьей-то собственностью. Правда, есть и обратная сторона этой медали. Нередко случается такое, что раб грабит своего хозяина, а то и убивает его, затем, если ему удаётся бежать, отправляется на ближайшую планету Содружества и нанимает адвоката, который аргументировано доказывает местному суду, что выдавать этого человека властям рабовладельческой планеты нельзя ни в коем случае — дескать, он совершил убийство, сражаясь за свою свободу, а прихваченное им добро можно рассматривать как компенсацию за моральный ущерб. Лично я не слышал ни об одном случае выдачи… — Морис раскрыл глаза и несколько раз моргнул. — Кажется, я отклонился от темы. Бессознательно оттягиваю момент, когда буду вынужден признаться, что я… что, в сущности, я бессердечный эгоист.