Вера Петрук - Последний Исход

На Арлинга нападали разные враги, но такие еще не встречались. Он незаметно спрятал в пояс нож, который вытащил из-за голенища сапога за секунду до того, как поднялся с колен. Холодное оружие тут не понадобится.

— Почему не представляем? — обиженно протянул кожевник в ответ на выпад Альмас. — Тут и без слов понятно, кто вы такие и что здесь делаете. Мы в отличие от твоего кавалера не слепые. Знаю я таких. Ты богатая, молодая, скучаешь, а он — драган, отщепенец, враг народа и слепой ко всему. Тебе погулять захотелось, а он, дурак, голову потерял. Вон, на колени встал, наверное, замуж думал звать. Ну что, я прав?

— Хватит болтать, — вмешался семьянин. В его голосе слышалось напряжение, вызванное с трудом сдерживаемой болью. Раненая рука, заботливо прижатая к груди, постоянно дергалась, словно, пытаясь найти удобное положение на груди хозяина.

— Давайте сюда деньги, — резко произнес он. — И украшения тоже снимайте.

— Начни с него, Арлинг, — Альмас кивнула на раненого. — Только не убивай. Отдадим его в суд. Пусть посидит годик в яме, гадая, отрубят ему руки или нет.

Арлинг был даже рад появлению разбойников. По крайней мере, гнев Альмас теперь был направлен не на него. То, что будет потом, принадлежало будущему, которому не было место в настоящем.

— Вот, возьмите, — сказал он, вытаскивая заработанные за неделю султаны, которые носил в поясе, предпочитая не оставлять в палатке. Ирония судьбы заключалась в том, что он взял их, побоявшись, что его ограбят рабочие из его же бригады, а теперь с легкостью отдавал монеты тому, кто назвался бандитом, даже не представляя, как правильно держать нож.

— Что ты делаешь? — изумленно спросила Альмас, и Регарди почти физически ощутил, как округлились ее глаза.

Арлинг знал, что правдивый ответ ей не понравится. Вряд ли девушка вообще поняла бы его.

«Контролирую солукрай, ведь не зря же я два месяца копал песок», — произнес он про себя, а вслух сказал:

— У них ножи, и их больше. Не хочу, чтобы они причинили тебе вред. Лучше сделать так, как они говорят.

И с этими словами Арлинг аккуратно вынул из ее ушей серьги, украшенные крупными жемчужинами. Он был уверен, что Альмас ни за что не согласилась бы расстаться с ними добровольно, и тогда не обошлось бы без неприятностей.

— Больше у нас ничего нет, — сказал он, передавая кожевнику деньги и серьги Альмас. — Сами видите, мы не на рынок собирались. Прошу вас не убивайте. Мы даже стражу позвать не сможем, сейчас все до последнего гуляют.

— А то мы не знаем, — хохотнул кожевник. — Ладно, голубки, с новым годом!

Когда кучеяры с шумом исчезли среди листвы, Альмас влепила Арлингу пощечину.

— Эти серьги подарил мне иман! — закричала она. — Ты ведь мог порвать этих разбойников одной рукой на куски. Они ведь даже не воины. Никогда не поверю, что ты испугался каких-то отщепенцев. Что ты молчишь?

Арлинг и сам не знал. Да и что он мог ей сказать? Что отдал ее серьги, потому что испугался себя? Что боялся проучить горстку оголодавших и обезумевших от войны людей, а потом оставить в роще их трупы с вырванными глазами? Так, кажется, он поступил с керхами в той деревне под Фардосом. Нет, он не мог упустить последний шанс, который дал ему учитель. Уж лучше пусть злится Альмас.

Девушка ушла домой одна. Арлинг следил за ней на расстоянии, держась в тени домов и деревьев, а когда она благополучно скрылась в дверях дома, направился не к своему шатру, а к выходу из города.

Регарди знал, как проведет остаток этой новогодней ночи. Он отправится в самый дальний оазис за Балидетом и будет тренироваться там до утра — учиться управлять солукраем и своей жизнью.

Истинный воин живет здесь и сейчас, не волнуясь из-за того, что было в прошлом или случится в будущем. Он мастер не только смерти, но и жизни. Арлинг знал, что учиться этому ему еще долго.

Рабочие добрались до первого яруса Алебастровой башни и теперь рыли траншеи на улицах, вгрызаясь в барханы, словно песчаные кроты. Ощутить все масштабы трагедии стало возможно только тогда, когда появились мостовые. Балидет никогда не казался таким безгранично огромным. Вырытые в песке тоннели уходили в никуда, заканчиваясь гигантскими барханами, упирающимися в небо. Песчаные стены вздымались по бокам, словно навеки застывшие гигантские волны. Но страшнее всего была тишина — оглушающее молчание в домах, куда рабочие проникали через окна или освобожденные от песка двери. Некоторые здания обвалились, не выдержав тяжести песка, но были и такие, которые уцелели, превратившись в полые каменные гробы для своих жильцов. Многие семьи надеялись укрыться от бури дома, ведь они делали это веками. Никто не ожидал, что на Балидет обрушится король бурь, великий самум по имени Нехебкай. Арлинг старался избегать раскопок в домах. Воздух смерти, которые вырывался оттуда навстречу спасателям, убивал его обоняние, навевая воспоминания о живых мертвецах в Туманной Башне.

По мере того как рабочие углублялись в пески над Балидетом, случаи обвалов стали чаше. Ветер периодически засыпал нижние участки, и тогда начинали копать заново. Вода с крыши всегда льется вниз. Арлинг не верил в то, что Балидет будет освобожден от песка и в глубине души радовался, когда утром они находили обрушенные туннели.

Пока рабочие Сикта-Иата сражались с песчаной стихией, в мире продолжала бушевать война. Иман оказался прав. Каратель нарушил договор, заключенный с самрийскими властями, и осадил столицу, появившись оттуда, откуда его не ждали — с моря. Прекрасно оснащенные боевые корабли за пару дней превратили большую часть города в развалины. Пехота и кавалерия Карателя одновременно атаковали с суши, внезапно явившись со стороны Маленькой Пустыни. Если бы не войско Жестоких, которые, не дождавшись противника в Иштувэга, двинулись к столице, Самрия была бы взята в первую неделю осады — не помогли бы ни мощное двойное кольцо стен, ни регулярная армия, ни запасы воды и пищи. Те корабли драганов, которые Канцлер послал на помощь южным провинциям, не смогли пробиться сквозь оборону Карателя. Остальной же флот согдарийцев застрял в Арвакском море — на его традиционную переброску по суше не было времени. И здесь на сцене весьма удачно появилась Белая Мельница с арвакскими боевыми кораблями. Их нападение на флот Карателя одновременно с атакой пехоты повстанцев могло стать тем чудом, которое помешало бы падению Самрии, в котором уже никто не сомневался. По слухам, ходившим в Сикта-Иате, иман лично отправился в Согдиану, чтобы заключить договор с Канцлером на выгодных для Белой Мельницы условиях. Арлинг им не верил. Возможно, оттого, что не мог представить учителя среди снегов Согдарии, где еще стояла зима. Его прошлое и настоящее не могли касаться друг друга.