Андрей Круз - Рейтар

— Это так, это верно, — согласился я.

А в Валаше закон основан на «праве земли быть обработанной». А если точнее, что на праве «клопов» точно знать, из кого выбивать налоги — не имеет права крестьянин уйти со своей земли, хоть сдохни. В Риссе же земля как и в Валаше все больше между владетелями поделена, но работают на ней вольные издольщики — не сошелся с хозяином во мнениях — снимайся и уходи. Если есть куда.

— Все в муках рождается, все, — добавил Злой. — Иногда даже хорошее.

— Южным Валашским землям можно и не дожить до хорошего, — возразил я. — К тому времени как Верген оттуда уйдет, там крысы живой не останется, все от голода сдохнут.

— Может и так, — Злой возражать не стал. — Но у одного Вайма на всю войну сил не хватит, некуда деваться. Да и… земли ведь там хорошие, так? А в Риссе земли не так чтобы и много хорошей, так что тамошних издольщиков можно будет сюда переселить… мне так кажется.

— Заодно границу с Городами заселить своими? На всякий случай?

— И это тоже.

К вечеру отряд дошел до лагеря «Восточный», где коней удалось разместить на крытой коновязи, а нам же нашлось место только под навесами, хоть и у костров. Палаток на всех не хватало, да оно и к лучшему — от многодневного дождя парусина везде текла, а крыша навеса хотя бы не давала воде литься на голову.

Арио ушел куда-то, потом вернулся, вид у него был озабоченный. Поговорил со Злым и снова ушел, а приятель мой уже после, когда мы уселись у огня в офицерской кантине, без которой ни одного военного лагеря быть не может, сказал:

— Что-то не так идет, похоже. На нас хотят разведку возложить и подчинить военному командованию, а это как на рябчика с револьвером охотиться. И новая служба появилась, вроде как для надзора за благочинием и ловли лазутчиков.

Мне сразу вспомнился разговор с отстраненным от власти князем. Не могу сказать, что тот прямо пророк — для него такое ясно как лист из Писания, но пока не ошибается он.

— Назвали «Палата Верности», а главным там знаешь кто?

— Кто?

— Не поверишь — Бирра помнишь? Из Усадьбы?

— Это с котором тогда аресты? — удивился я. — Я его еще недавно в Лурре встретил.

— Он самый. Как пролез, какие задницы целовал — не знаю. Но силу взял большую, говорят, докладывает самому князю. И если нас тут генералу Бальту подчинили, то «верные» сами по себе, никто им не указ.

— Заметны уже?

— Арио быстро рассказывал, без подробностей, — пожал плечами Злой. — И чуть не треть Усадьбы с ним ушла, все, кому он власть и деньги пообещал. Ослабла Усадьба.

— Князь ищет равновесия.

— Верно. Чтобы всегда можно было Усадьбу руками «верных» удавить — или наоборот.

В принципе оно верно. Но что-то мне подсказывало, что «наоборот» не планировалось. Опять слова Велима Младшего вспомнились, о том, что слишком успехи Вайма — дело рук Арио Круглого. Ревнует князь, а потом ведь только он один настоящим победителем может быть. Сейчас ему нужны люди сильные и толковые, а потом лучше с подпевалами.

Глава 59

«Верные» заметны были, хоть и не сильно — арестовали нескольких человек, кого обвинив в измене, кого назвав лазутчиками. Кого-то повесили, кого-то увезли в Альмару. Но бояться их уже начали — чувствовали, что это и есть проявление настоящей княжьей власти, первый росток того колючего куста, который потом своими ветками вцепится в шкуру каждому. И ты тогда или не шевелись, чтобы лишнего вреда тебе не было, или изорвет тебя шипами в кровавые клочья. Власть — она ведь как чертополох.

Нас в тыловом лагере долго не держали, лишь поменяли гербы на мундирах с бароновых на рисские, причислили к армии, назвав Отдельной сотней Первого рейтарского княжеского полка, взяли на довольствие — да и погнали вперед, туда, где шли бои, которые даже распутица не остановила. Отдельной — потому что только мы и были в этом полку наемниками. И чуяло мое сердце, что жалеть нас теперь никто не будет, а станут совать в самые плохие места, потому что не нужны мы теперь никому, от нас просто избавлялись. Думаю, что Арио это сам понял, не мне ему подсказывать, но сейчас, отобрав у него наш отряд, его просто делали слабее. Плохой знак. Для него. Мне все равно, мне лишь бы до конца войны дожить, все плохое со мной уже случилось.

Не знаю, как к этому отнестись. Мне Арио всегда был добрым начальником и умным командиром. Риссу он был тем, кто положил все силы на то, чтобы усилить княжество. А вот каково тем, кто стал жертвой его интриг и операций? Каково убитым, казненным, разоренным? Кто сказал, что ради блага Рисса и строения новой страны можно многие тысячи валашских крестьян отдать под власть войска озверевших ландскнехтов? Кто придумал как сделать, чтобы Города пропустили войско Дикого Барона и заодно присоединились к нему? Не мы ли? Не Арио ли придумал?

Правило меньшего зла. А меньшего ли? Насколько меньшего? И если это зло совершаешь именно ты — какова его мера для твоей, именно твоей души, а не всеобщего блага? Во что превращаешься ты? Опять я ничего не знаю, не по моему уму эти вопросы, но ощущение в последние недели такое, что меня искупали в выгребной яме и запретили мыться.

Как марионетка в уличном балагане жил, разве что сам себя за нитки дергал, заставляя шевелиться. Командовал сотней, следил за порядком, слушал приказы, и сам не мог понять — живой я еще или уже нет? Человек ли еще или… даже не знаю кто. Недаром у нас в степи не принимали обратно тех, кто побывал в ландскнехтах — страшными и уродливыми людьми становились те, для кого война превращалась в способ наживы. Пока убиваешь, ты зарабатываешь. А что при этом следует думать о правителях? Для тех ведь война всегда нажива и дополнительная власть. Просто убивают, жгут и мучают они не своими руками, и они же плодят вот таких ландскнехтов, которые идут по земле железной ядовитой саранчой, убивая и сжирая все. Барон Верген создан войнами, именно правители создали этого безмерно возвысившегося монстра, демона в человеческом теле.

Война вместе с тем вроде как затихла ненадолго, прибитая дождями и грязью на дорогах. Валашцы задержали рисское войско у переправ, опираясь на несколько фортов с сильной артиллерией, но дела у них все равно были плохи — не хватало ни боеприпасов, ни еды, ни даже пространства для маневра — их прижали к горам с севера и к столице, которую Орбель Второй оставлять не хотел. Но было понятно, что долго так продолжаться не будет, что-то должно произойти.

Первый рейтарский полк расположился лагерем возле городка Батош — небольшого, бедного, как и все, что неподалеку от валашской столицы. Полк был новым, полнокровным, набранным, к моему удивлению, преимущественно из жителей того самого Бакена, откуда родом Злой. Как-то я этот момент пропустил, а северное княжество добровольно ушло под руку князя Вайма, так что полк был не заново сформированным, а раньше чуть не лучшим полком небольшого теперь бакенского войска. Так что наша наемная сотня не слишком выделялась на фоне остальных.