Андрей Круз - Рейтар

— Хорошо ли это будет для Свободных городов?

— Думаю, что нет, — равнодушно ответил Арио. — А для новой державы — хорошо. Малое зло для большой пользы.

— Такое уж малое?

— Бывает и больше.

Глава 58

Дальше был опять долгий марш, уже по валашским землям. Чем дальше от границы Свободных городов, тем явственней были видны следы войны. Здесь армии разошлись — сводное войско Городов пошло западней, а по этой местности шла армия Вергена, пусть теперь уже и не полностью наемная. Но не оставившая правила кормиться с захваченной земли. «Война кормит войну!» — главный лозунг Дикого Барона и войско делало все для того, чтобы местное население ни в чем им не отказывало. К тому же ни по одному из договором Верген эти земли потом не получал, так что о сохранности не слишком беспокоился — высасывал все досуха, как паук угодившую в паутину муху.

Не запуганных людей грабить труднее, поэтому почти каждое больше дерево было украшено гирляндами трупов. Иные уже разложились и смердели, иные, ближе к местам боев, были еще свежими. Снова появившийся неизвестно откуда Злой рассказал, что полк «Могильных воронов», вошедший в маленький городок, расположившийся посреди Мирской равнины, повесил все его население, каждую семью или в окнах своего дома, или во дворе, на фруктовых деревьях. В другой деревне всех жителей согнали в большой овин, обложили соломой, облили маслом и сожгли живьем.

У проходивших через эти земли войск, похоже, бывали и вспышки фантазии. Попадались распятые на крестах, деревьях и воротах, изломанные молотами, привязанные к поднятым на шестам колесам, закопанные в землю головой вниз, лишь босые ступни торчат из грязи. У большого ворота, которым поднимали мост над маленькой речкой, лежала целая груда разорванных этим воротом тел. Чем разгневали они победителей — не знаю.

Зверствовали, понятное дело, все больше ландскнехты, новые, призывные войска Вергена все же так не бесчинствовали. Но трупы лежали везде. Мужчины, женщины, дети, просто возле дороги, убитые неизвестно кем и неизвестно за что. Большинство уже исклевано птицами и изгрызено зверьем, от иных разве что кости остались. Мухи, смрад разложения, запах смерти, заполнявший все вокруг. Сгоревшие деревни, сгоревшие поля, воронье кругом, столько, что даже думать начинаешь, что это не птицы вовсе, а духи зла, пришедшие пировать. Жуть, страх и смерть пришли на эту землю.

Досталось и местным храмам — с войском Дикого Барона шли все больше обновленцы, а Валаш был всегда самой главной опорой монофизитства. Никого не интересовало то, что и монофизиты, и обновленцы молились одним и тем же богам и одними и теми же словами, расхождения были совсем небольшими — важно то, что за каждой ветвью этой веры стояли враждебные друг другу силы, а сами храмы и монастыри были богаты. К тому же обновленцы отрицали монашеские обеты, так что увидеть повешенных монахов можно было на стенах любого из монастырей — они их обычно не покидали, а просто ждали своей судьбы.

Слышно было и о бандах дезертиров и мародеров, творивших бесчинства там, где что-то уцелело после прохода армии. Поэтому армейские обозы и обозы с награбленным, скупленным маркитантами, двигались с охраной. Постоянно лил дождь, что для этих мест необычно, начиналась распутица, бойцы моей сотни кутались в накидки и пледы. Останавливались в деревнях, заходя в дома как в свои, открывая двери ногой. Наемники шарили везде, надеясь найти спрятанную еду или что-то другое, а хуже всего приходилось женщинам в этих деревнях. Обуздать это войско даже и пытаться не следовало, меня бы просто не поняли — рейтар живет войной и грабежом, он для этого создан. Все, что находится на той земле, в которой он воюет — его добыча. Если другого не приказал наниматель и этот же наниматель не обеспокоился компенсировать это жалованием. Я не могу компенсировать, поэтому и останавливать их не имею права.

Сам же я уже привычно смотрел на это как на гравюру — серую и жуткую. Из тех книг, например, что описывали войны Темного Времени, которые по рассказам были еще страшнее, тогда люди подчас просто жрали друг друга. Жрали чтобы выжить. Ни страха, ни злобы, ни жалости — ничего я сейчас не испытывал, только отупение какое-то. Топал мерно копытами Кузнец, поскрипывало седло, шлепали по грязной дороге копыта коней всей сотни, вытянувшейся колонной. Хмарь, серость, туман и дым кругом, и трупы, трупы, трупы, людей и скота. Как сквозь ад идем.

Когда вошли в земли, где действовала армия рисская, соединившаяся с войском Вергена и оттеснившая валашцев к северу, стало все же лучше. Вайм эту землю считал своей и берег, да и армия, набранная из рисских рекрутов, все же не ландскнехты, не с грабежа живет и не на крови выращена. Хотя виселиц и здесь хватало, но даже в виселицах был явно виден претворяющийся железной и безжалостной рукой план — в петлях все больше болтались люди вида не бедного, чаще в чиновных валашских мундирах. Здесь просто новая власть сменяла старую.

— Что, сотник, насмотрелся на войну в понимании Дикого Барона? — неожиданно спросил Злой, всю дорогу ехавший со мной рядом.

Спросил уже потом, когда мы почти подъехали к большому тыловому лагерю рисской армии.

— Да уж нагляделся, — сказал я, кутаясь в накидку — дождь совсем замучил, лил и или без остановки.

— А знаешь, сколько таких воинство в Северную войну по тем землям бродило? Вот такие армии наш Бакен и рвали в клочья, — Злой покачал головой. — Вот это вокруг — не сахар, верно, — он показал на аккуратно сколоченную виселицу, которую мы как раз проезжали. На ней висело два тела, одно мужское, в штанах от валашского военного мундира, а второе женское, судя по наряду — проститутку за что-то повесили. За воровство, наверное, это у них главный грех. — А при Вайме такого уже не будет. Верген будет тихо и спокойно править в своем Свирре, за пределы оного уже ни ногой. И грабить ему будет нечего, потому что вокруг, куда ни глянь, владения Вайма. А здесь… ну что, здесь ничего не изменится, на самом деле, но и тут все равно станет лучше — мир настанет долгий, крестьянин перестанет бояться того, что придет война — вокруг одна страна, некого бояться. Даже быдлу вот этому, — он ткнул пальцем в сторону двух грязных фигур, отгонявших воду из канавы, — станет легче, понимаешь? Да и местных владетелей Вайм прижмет, ты ведь знаешь. что здесь, в Валаше, владетели крестьян даже за скот не почитали. А в Риссе крепостных нет, так?

— Это так, это верно, — согласился я.

А в Валаше закон основан на «праве земли быть обработанной». А если точнее, что на праве «клопов» точно знать, из кого выбивать налоги — не имеет права крестьянин уйти со своей земли, хоть сдохни. В Риссе же земля как и в Валаше все больше между владетелями поделена, но работают на ней вольные издольщики — не сошелся с хозяином во мнениях — снимайся и уходи. Если есть куда.