Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

На звук колокольчика, скрипнув боковой дверью, вышел мужчина нервно потирая ладони. Мелкий и темнокожий, с извиняющимся лицом. Встревоженный, вдруг они здесь, чтобы ограбить его, что более чем вероятно, в связи с армией Орсо на подходе. Все в Пуранти казались встревоженными, напуганными потерять всё что у них было. Кроме самого Трясучки. Ему терять было нечего.

— Сир, мадам, могу я вам помочь.

— Вы Скопал? — спросила Монза. — Глазной мастер.

— Я Скопал, — он дёргано поклонился, — учёный, естествоиспытатель, хирург, специализируюсь на всём относящимся к зрению.

Трясучка развязал на затылке узел. — Устраивает. — И начал разматывать бинты. — Я потерял глаз.

От этого хирург взвился. — О, не говорите потерял, друг мой! — Он выступил на свет окна. — Не говорите потерял, раз мне ещё не удалось осмотреть повреждения. Вы изумитесь что только сейчас нельзя исправить! Наука каждый день совершает огромные прыжки вперёд!

— Вот ведь прыгучая сволочь.

Скопал неуверенно хихикнул. — Ага… весьма упругая. Да бросьте вы, я возвращал полноценное зрение людям, обрекавшим себя на пожизненную слепоту. Они меня звали волшебником! Представляете! Они меня звали…

Трясучка отлепил последний бинт, воздух захолодил раздражённую кожу, и шагнул ближе, подставляя вперёд левую сторону лица. — Ну? Что скажешь? Может наука сигануть так далеко?

Мужчина вежливо кивнул. — Приношу извинения. Но не стоит страшиться, в области замещения я тоже совершил немало великих открытий!

Трясучка продвинулся на полшага, нависая над человечком. — По мне видно как я тебя страшусь?

— Не в буквальном смысле, конечно, я в основном подразумевал… что ж… — Скопал прочистил глотку и протиснулся к полкам. — Мой текущий способ глазного протезирования…

— Хуя-ты?

— Поддельные глаза, — объяснила Монза.

— Ох, гораздо, гораздо больше того. — Скопал извлёк деревянную подставку. На ней, переливаясь серебром, располагались шесть металлических шариков. — Совершенно-круглая сфера чудеснейшей срединноземной стали вставляется в глазницу где и, стоит надеяться, останется насовсем.

Он вынес круглую дощечку, разворачивая её им показушным жестом. Она была усеяна глазами. Голубые, зелёные, карие. Каждый обладал цветом настоящего глаза, блеском настоящего глаза, а в некторые белки даже вплеталась одна-другая красная прожилка. И всё же они выглядели столь же похожими на настощий глаз, как могло выглядеть варёное яйцо.

Скопал с заметным самодовольством обвёл свои товары. — Изогнутая эмаль, такая как здесь, тщательно расписывается в точности под стать другому вашему глазу, а затем вставляется между веком и металлическим шаром. Они конечно изнашиваются, а следовательно подлежат регулярной замене, но поверьте — результат просто неземной.

Поддельные глаза немигая таращились на Трясучку. — Они похожи на глаза мертвецов.

Неловкая пауза. — Когда приклеены к планке, конечно, однако правильно установленные на живом лице…

— Считаю, это здорово. Ведь мёртвые не любят врать, а? Между нами больше не будет вранья.

Трясучка прошагал вглубь лавки, плюхнулся в кресло, растянулся и закинул ногу за ногу. — Ну, что, приступим.

— Прямо сразу?

— Почему нет?

— Час или два займёт приладка стали. Изготовление набора эмалей обычно требует, по меньшей мере две недели… — Монза швырнула на прилавок стопку серебряных монет. Они зазвенели, рассыпаясь по камню. Скопал смиренно склонил голову. — Я подгоню самые похожие, что есть, а остальные будут готовы завтра вечером. — Он развернул светильник так ярко, что Трясучке пришлось прикрыть рукой здоровый глаз. — Обязательно потребуется произвести несколько инцезий.

— Несколько чего, блин?

— Разрезов, — сказала Монза.

— Будь оно проклято! Нет ничего стоящего в жизни, для чего не нужен нож, да?

Скопал перекладывал инструменты на маленьком столике. — Что повлечёт за собой несколько швов, удаление бесполезной плоти…

— Выкорчевать сухие пни? Я целиком за. Давай начнём с нуля.

— Могу предложить трубку?

— О да, блядь, — услышал он шёпот Монзы.

— Предлагай сейчас же, — сказал Трясучка. — Задолбался уже неделями боль терпеть.

Глазодел покивал головой и, расслабившись, принялся набивать трубку. — Я помню как тебе резали волосы, — сказала Монза. — Стремался, как ягнёнок при первой стрижке.

— Хех. Правда.

— Теперь посмотри на себя — рвёшься вставлять глаз.

— Мудрый человек однажды посоветовал мне — надо смотреть правде в глаза. Странно, да ведь, как же быстро мы меняемся, когда некуда деваться?

Она хмуро взглянула в ответ. — Не изменись слишком сильно. Мне надо идти.

— Слаба желудком для глазных дел?

— Должна возобновить знакомство.

— Старый друг?

— Старый враг.

Трясучка ухмыльнулся. — Ещё милее. Смотри, чтобы тебя не убили, ага? — И откинулся в кресле, и туго затянул ремень вокруг лба. — У нас ещё осталась несделанная работа. — Он прикрыл здоровый глаз. Сквозь веко ярко пылал розовый свет.

Принц Предусмотрительности

Великий герцог Рогонт выбрал для своей штаб-квартиры Имперский Банный Зал. Сооружение всё ещё оставалось одним из величайших в Пуранти, осеняя тенью полплощади у восточного конца старого моста. Но как и всё в городе оно видало годы и получше. Половина громадного фронтона с двумя из шести могучих колонн, что когда-то подпирали его, обрушилась века тому назад. Камень потихоньку подрастащили на несочетающиеся друг с другом стены новых убогих построек. Облезлая кладка поросла травой, мёртвым плющом и даже парой упорных деревец. Наверное на момент строительства, перед тем, как все в Стирии бросились убивать друг друга бани котировались выше. Золотой век, когда самой большой проблемой было поддерживать воду приемлемо горячей. Обшарпанное сооружение могло бы не только нашёптывать о славе ушедших времён, но и уныло судачить о долгом стирийском упадке.

Если бы только Монзе было не похер.

Ведь на уме у неё было иное. Оно обождала промежутка между одним топочущим отрядом отступающей армии Рогонта и следующим, затем откинула плечи назад и перешла через площадь. Вверх, по треснутым ступеням Банного Зала, пытаясь идти вразвалочку с важным видом как встарь, пока её искривлённая бедренная кость щёлкала вперёд-назад в суставе. Всаживая жала ей прямо в жопу. Она откинула капюшон, сосредоточенно не сводя глаз с переднего стражника. Неряшливо выглядящего ветерана, широкого как дверь и со шрамом вдоль бесцветной щеки.