Мир лабиринта и костей (СИ) - Коткин
— Древнее искусство, которое открывалось не каждому, — спокойно ответил Андер.
— И в чём суть этой магии?
— Она требует огромного количества сил, однако взамен открывает знания, которые не так-то просто получить. Эта магия способна коснуться нитей, которые пронизывают сам мир, открыть тайны сотворения и даже язык богов.
Эйкен нервно сглотнул. Звучало как-то слишком устрашающе.
— Ей сложно овладеть? — не отставал Эйс.
— Сложно. Эта магия не поддастся тем, чьи помыслы нечисты.
— Сколько ещё людей может использовать её, кроме вас?
— Не знаю. Когда я в последний раз видел солнце, нас было около десяти.
Эйкен ещё крепче сжал чашку. Десять — это очень маленькое число. В коалиции было в сотни раз больше самых обычных магов, и никто из них, судя по всему, не владел магией, связывающей кровь.
— Что произошло? — осторожно спросил Эйс.
Он говорил не о магии, а о том, как Андер оказался пленён — Эйкен понял это под взгляду Эйса и его напряжённым плечам.
Йозеф настоятельно рекомендовал им не задавать Андеру слишком сложных вопросов и ни в коем случае не напоминать о плене. Он опасался, что Андер сорвётся, попытается навредить себе или одному из них. На этот случай за дверями дежурили двое стражников, готовые в любой момент ворваться в комнату.
Но Андер, наконец скользнув по Эйсу затуманенным взглядом, ответил:
— Махатс.
Эйкена пробрала дрожь. Он мало что знал о Махатсе, однако тени принесли несколько старых слухов о том, как он досаждал коалиции. Один из Соколов даже сумел узнать, что пару месяцев назад Махатс сумел пленить Твайлу и Соню, но больше — ничего.
Махатс был проблемой, и Андер, очевидно, не хотел говорить о нём. Как бы сильно Эйкена ни настораживал Андер, он всё же проникся к нему жалостью. Пусть и плохо, но он помнил, каково это, быть в плену и не знать, что происходит во внешнем мире, даже не знать, где конкретно находится тюрьма и сколько людей о ней знаю. Но у Эйкена хотя бы были его тени, а что было у Андера? Только магия, которая безжалостно подавлялась годами.
— У тебя лицо Матео, — повторил Андер, возвращаясь к предыдущей теме. Судя по озадаченному взгляду Эйса, он не хотел говорить об этом, однако и о Махатсе напоминать не решился. — Кем тебе приходится мой сын?
— Честно говоря, я не знаю. Не помню, чтобы мама рассказывала о ком-либо с таким именем, но, может быть, я просто невнимательно слушал…
— Кем тебе приходится мой сын? — требовательнее повторил Андер.
— Не знаю, правда. Но когда дядя Джон вернётся, я спрошу у него. Вы также сможете использовать свою магию, чтобы помочь в этом. Здорово, правда?
Андер посмотрел на него так, будто впервые увидел. Эйкену захотелось провалиться сквозь землю.
Он с трудом верил, что Андер говорил с ними исключительно из-за того, что показала его магия. Должно быть что-то ещё, что-то более понятное, чем кровь, которой Эйкен не верил.
Если бы он действительно был связан кровью с Марселин или Эйсом, он бы понял это намного раньше, разве нет? Его тени были умны, быстры и незаметны, но даже они не могли отыскать зацепок. Магия Арне не видела прошлого Эйкена до Башни, а он сам с трудом вспоминал то время. Потом, в Башне, которую возвёл и контролировал Карстарс, Эйкен видел нескольких демонов, среди которых был мужчина с крыльями, который несколько раз преграждал ему дорогу, и женщина с белыми волосами и голубыми зрачками. Но Эйкен никак не мог вспомнить их лиц, да и не был уверен, что женщина и впрямь была из демонов — у тех зрачки всегда красные.
Одним словом, он запутался. Не знал, чему верить. Не мог даже ни с кем поделиться своими мыслями. Каждую ночь Эйкен засыпал, слыша шум волн, тихие шаги слуг, которые работали даже после захода солнца, обнимая тени, которые укрывали его со всех сторон и защищали. Соколы и Вороны сидели на изголовье кровати, вцепившись когтями в дерево. Змеи обвивали его руки и ноги. Один Лев обязательно занимал почти всю кровать и ложился так, что Эйкен чувствовал его спиной. Мышь всегда была возле его лица, так близко, что Эйкен видел крохотные частицы хаоса, которые клубился в её теле.
Он скорее поверит, что является родственником теней, чем живых людей из плоти и крови.
Задумавшись, Эйкен не сразу заметил, как одна из Ланей, которая всегда располагалась на его левой лопатке, отделилась от тела, выскользнула из-под одежды и, встав рядом, положила голову ему на ладонь.
— Простите, — смущённо пробормотал он, убрав ладонь и приготовившись вернуть Лань обратно.
— Стой, — попросил Андер, слегка наклонившись к тени. — Это проклятие.
Он не спрашивал, а констатировал, но Эйкен всё равно кивнул.
— Невероятно. Ты полностью контролируешь их?
— Это… не совсем контроль, — немного подумав, ответил Эйкен. — Я могу приказывать им, но на самом деле они слушают только мои желания. Они сами знают, что мне нужно.
Будто прочитав его мысли, Змея, окольцовывавшая его большой палец, скользнула по его руке вверх, разрастаясь, и потёрлась головой о щёку Эйкена. От стыда он покраснел до корней волос.
— Они никогда не пытались убить тебя? — задал новый вопрос Андер.
— Нет. Но они попытаются убить тех, кто попытается убить меня.
Лишь секундой позже он понял, что его слова могут принять за угрозу, и поспешно извинился. Андер пропустил это мимо ушей. Он рассматривал Змею, мягко касавшуюся лица Эйкена, и Лань, которая, не шевелясь, смотрела на него в ответ.
— Как Махатс ещё не нашёл тебя?
Вопрос едва не выбил весь воздух из груди Эйкена. Он невольно съёжился, чувствуя, как тени рвутся на свободу. Укрыть, спрятать, защитить — они были готовы на всё ради него.
— Такой дар может заинтересовать его.
— Дар? — переспросил Эйс. — Это же проклятие.
Эйкен обиженно уставился на него. Да, поначалу он и сам воспринимал проклятие исключительно как проклятие, которое отравляло его жизнь. Но Фортинбрас показал, что тени — его сила, которую он может
