Гарри Тёртлдав - Возвышение Криспа

Возвращаясь назад с полным ртом, набитым булочкой с медом, Крисп увидел голову без тела, плывущую навстречу ему по воздуху. Челюсть у него отвисла; кусок булочки выпал изо рта и смачно шлепнулся на пол. Крисп остолбенело застыл на месте, выпучив глаза. И пока он так стоял, охваченный ужасом, не в силах вскрикнуть и убежать, Крисп узнал голову. Она принадлежала Анфиму.

Голова тоже узнала его — и заговорила, подмигнув. Крисп нахмурился, прислушиваясь к ее беззвучным словам.

— У меня тебя накормили бы повкуснее, — вроде бы сказала она.

— П-пожалуй, ваше величество, — выдавил Крисп. А сам подумал: если Анфим в состоянии выдать такой фокус по пьянке, он и впрямь становится незаурядным магом. А вслух добавил:

— Вы напугали меня до смерти.

Императорская голова ухмыльнулась. Взглянув на нее повнимательнее, Крисп обнаружил, что она просвечивает. Ему немного полегчало: перестало мерещиться безголовое тело Анфима, лежащее на кушетке вповалку между дружками. Он попытался улыбнуться в ответ.

По-прежнему ухмыляясь, Автократор — вернее, присутствующая его часть — проплыл мимо Криспа. Голова приблизилась к двери императорской спальни. Крисп решил, что сейчас она пройдет сквозь дерево. Случись такое несколькими минутами раньше… Крисп поежился. Он знал, что увидела бы голова.

Но, вместо того чтобы просочиться, подобно призраку, сквозь закрытые двери, проекция императорской головы долбанулась о них со стуком, который, несмотря на свою нематериальность, был, очевидно, довольно болезненным, судя по выражению слегка туманного лица и словам, вырвавшимся изо рта.

Крисп еле удержался от смеха; возможно, Анфим и превращался в могущественного мага, но беспечным как был, так и остался.

— Хотите, я открою вам дверь, ваше величество? — вежливо поинтересовался Крисп.

— А пошел ты! — рявкнула Анфимова голова. Через мгновение она исчезла.

Крисп, прислонившись к стене, глубоко и медленно вздохнул. А после обратил внимание на свою липкую правую ладонь: он и сам не помнил, когда умудрился расплющить булочку с медом в бесформенный блин. Швырнув его на пол, Крисп пошел в кладовую за водой, чтобы вымыл руку. Вторую булочку он брать не стал. У него пропал аппетит.

Один из халогаев, стоящий на часах возле императорской резиденции, обернулся и заметил Криспа, шедшего по коридору.

— Там к тебе пришли! — крикнул северянин.

— Спасибо, Нарвикка. Сейчас выйду. — Крисп положил кипу выстиранных туник, которую нес в спальню, и вышел на крыльцо. Несколько раз моргнул, щурясь от ослепительного солнечного света.

Изнуренный человек, сидящий верхом на изнуренной лошади, был ему незнаком.

— Я Крисп, — сказал он. — Чем могу служить?

Изнуренный всадник приложил палец к полям своей соломенной шляпы:

— Меня зовут Басе, почитаемый и почтенный господин. Я императорский гонец. Боюсь, я привез вам плохие вести.

— Что ж, давай, выкладывай. — Крисп старался не выдать волнения, гадая про себя, что же стряслось на сей раз. Воображение подсказало уйму вариантов: землетрясение, чуму, голод, восстание, даже вторжение макуранцев, несмотря на договор о мире.

Но Басе имел в виду плохие новости для Криспа лично, а не для империи.

— То золото, что вы послали своей сестре и зятю, почитаемый и почтенный господин… — Гонец облизал губы, пытаясь сообразить, как бы выразиться поделикатнее. И в конце концов рубанул правду-матку напрямик:

— Мы не смогли передать золото по назначению, господин, поскольку от деревни мало что осталось после того, как эти подлые варвары, которые вроде нам были союзники, прошли через нее. Мне очень жаль, почитаемый и почтенный господин!

До Криспа откуда-то издалека донесся его собственный голос, сказавший: «Спасибо». Басе сунул ему в руку кожаный мешочек, заставил пересчитать золотые монеты и поставить подпись под распиской. Императорский вестиарий был слишком значительным лицом, чтобы его обсчитывать. Курьер поскакал прочь. Крисп, стоя на крыльце, провожал его взглядом. Евдокия, Домок и две маленькие девочки, которых он никогда не видел… И уже не увидит.

Нарвикка, подойдя к нему, положил на плечо большую ладонь.

— Их время пришло — время, отмеренное судьбой, так что не горюй о них, — сказал халогай. — Если была на то воля богов, твои родные захватили с собой своих врагов, чтобы те служили им вечно в загробном мире. Да будет так!

— Да будет так, — согласился Крисп. Дикие боги северян и их фаталистический взгляд на мир никогда не привлекали его, но теперь он вдруг страстно возжелал, чтобы у его близких были слуги в загробной жизни — слуги, которых они убили своими собственными руками. Это было бы только справедливо, и если справедливости в этом мире не дождаться, то оставалось надеяться, что она восторжествует в мире ином.

Но правда ли, что время их отмерено судьбой? Не был бы Домок таким гордецом… не заключил бы Петроний опрометчивую сделку с Арвашем… послушался бы Анфим разумного совета и послал бы войска на север, пока не поздно, — послушался бы он хоть раз в жизни, сволочь такая!..

Мысль об упрямстве императора наполнила Криспа бешеной яростью. Он сжал кулаки. И только тогда заметил, что по-прежнему держит кожаный мешочек с деньгами. Он протянул его Нарвикке:

— Возьми. Видеть эти монеты больше не могу!

— Я возьму. Разделю их с другими парнями. — Халогай кивнул на остальных охранников, наблюдавших за ним и Криспом. — Каждый из нас возьмет по кусочку твоего горя себе.

— Как хочешь, — машинально ответил Крисп. Но в душе, охваченной яростью и болью, что-то все-таки отозвалось на слова халогая. Крисп отрешенно выдавил:

— Спасибо. Вы очень добры.

Массивные плечи Нарвикки приподнялись и опустились внутри кольчуги.

— Мы сделали бы то же самое для каждого из нас. Мы сделаем это для друга. — И, словно ребенка, халогай развернул Криспа кругом, легонько подтолкнув к императорской резиденции. — Там есть вино. Выпей — чтобы вспомнить их или забыть, как захочешь.

— Спасибо тебе, — повторил Крисп. Ноги бессознательно повели его в заданном направлении, к кладовой.

Не успел он дойти туда, как из комнаты в коридор вышел Барсим и уставился на него. Позже, вспоминая взгляд евнуха, Крисп пытался угадать, что же означало его выражение. Барсим, казалось, хотел промолчать из вежливости, но потом все-таки спросил:

— Прошу прощения, Крисп! Что-то случилось?

— Можно сказать и так, — резко отозвался Крисп. — В деревне, где я вырос. Моя сестра, ее муж, мои племянницы… Арваш Черный Плащ напал на деревню… — Крисп умолк, не в силах договорить.