Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — виконт

Кадфаэль смотрел на меня с благодарностью, у брата паладина так хорошо подвешен язык, что хоть сейчас в кардиналы, а Барбаросса в задумчивости покачивал головой. Похоже, его мнение о Церкви, которую создавали такие святые отцы, резко улучшилось.

В монастыре настоятель исхудал еще больше, скулы заострились, нос загнулся крючком, как у хищной птицы. На мой вопросительный взгляд ответил со вздохом:

— Мы собрали в монастырь под видом празднования Дня святого Иоргена около тысячи окрестных крестьян. Женщин отправили по домам, мужчин задержали на сутки.

— Прекрасно, — вырвалось у меня. — Церковь и партия всегда отличались крепкой организацией. Вам, отец настоятель, крепкое рукопожатие перед строем, остальным устная благодарность от командования!

— Оружие раздали, — сообщил он, — выскребли все кельи и подвалы. Вы уверены…

— Уверен, — ответил я как можно бодрее, хотя внутри тревожно екнуло, — альбигойцы не откажутся от своих планов. Их направляет опытная рука. Советую всем нашим сделать какие-то опознавательные знаки. Ведь всякий, кто не заснет, — враг! Я не хотел бы, чтобы убивали друг друга.

Настоятель побледнел, сделал знак молчаливому служителю. Тот поклонился, исчез. Настоятель спросил:

— Но зачем нам ждать сигнала? Если люди начнут засыпать…

Я сказал терпеливо:

— Мы ведь не можем просто так наброситься на тех, кто не заснул? А вдруг у них иммунитет после перенесенной в детстве свинки? Нужно дождаться, когда гады войдут в храм и начнут выламывать Каталаунскую Деву, тем самым доказывая свои преступные намерения…

Он вскрикнул:

— Надо вмешаться раньше!

— Нет, — отрезал я. — Нельзя. Отец настоятель, мы договорились, что операцией руковожу я. У меня ранг паладина, мне доверено больше жидомасонских тайн. Я знаю, что делаю! Во всяком случае, догадываюсь. По стратегическому плану альбигойцы должны сделать еще одну вещь… но это пока тайна.

Он зыркнул сердито, но я держался твердо. Не могу же сказать, что нужно дать альбигойцам время перерезать глотки герцогу Ланкастерскому и его свите, а также всем прихлебателям у трона. Чистые души монахов ужаснутся от такого деяния… в смысле, не от резни, а что я знал или предполагал, но не остановил, не предотвратил, дал пролиться крови, хоть и грешной, однако же людской. Ведь все человеки должны иметь шанс успеть исповедаться, покаяться и получить прощение…

Я выглянул в окно, солнце только-только покидает зенит и склоняется на западную сторону.

— Все, — сказал я твердо. — Ваше Величество и вы, сэр Смит, руководите операцией. Я же отправлюсь на турнир, а то полдень уже близок!

Сэр Смит завистливо вздохнул, король сказал с подозрением в голосе:

— Что-то не замечал в вас особой драчливости, сэр Ричард.

— Я такой, — сказал я скромно. — Ваше Величество, там остались герцог Ланкастерский, отряд южан во главе с герцогом Валленштейном. За ними нужен глаз да глаз. Как за Фридой.

Фрида воскликнула виновато:

— Ваша милость!

Король взглянул на сэра Смита, на меня, снова на Смита.

— Понятно. Вот что, езжайте оба.

— Ваше Величество, — запротестовал сэр Смит.

— Оба, — рявкнул король. Глаза засверкали гневом. — Я обойдусь без нянек. Не думаю, что у нас будут трудности, а вот у вас… Впрочем, если оставите со мной Пса, а также Фриду и монаха, чтобы уравновешивали друг друга…

— Договорились, — быстро ответил я. — Фрида, присматривай за собачкой. И за Его Величеством заодно уж. Кадфаэль, половина операции будет провалена, если гады короля все-таки прибьют. Охраняй, ты это сможешь!

Обратно мы с Зайчиком неслись так, что гепарды показались бы замерзающими черепахами. Я не видел конских ног, только сильный жар начал жечь, конское тело разогрелось, как железо в горне, встречный ветер не успевал остужать. Я начал подвывать, но, к счастью, мы в охоте на колдуна забрались не так уж и далеко, вон уже знакомый холм, а за ним будет турнирное поле.

Смит сразу же отстал, но если я поспею, то сумею отсрочить начало схватки, чтобы он успел принять участие. Отвращение Барбароссы к турниру понятно, настоящие короли турниры либо запрещали, либо сильно ограничивали. Любое большое сборище вооруженных и жаждущих схваток людей опасно для правопорядка, для самого короля. Например, в 1170-м турнир между отрядами Baldwin of Hainault и Godfrey of Louvain плавно перерос в жестокое побоище, а затем и резню.

Бывали случаи, когда такие турниры сразу переходили в кровавую резню, а то и в малые гражданские войны. Не говоря уже о таких постоянных потерях, как убитые рыцари. Ведь каждый правитель предпочитает, чтобы как рыцари, так и вообще воины погибали за страну и Отечество, то есть за короля, а не в бесполезных драках.

Зайчик стремительно несся по прямой, холмы не огибал, турнирное поле уже близко. Я начал сбрасывать скорость, на вершине самого высокого холма успел заметить сидящего в позе роденовского мыслителя человека в очень не рыцарской и даже не простолюдинной одежде.

Он сидит на древнем, наполовину погрузившемся в землю камне, сглаженном сверху, как череп великана. Я пригляделся, вздрогнул, поспешно остановил Зайчика с ним рядом. Далеко в низине ярко цветет множеством шатров, как исполинское поле с диковинными цветами, Каталаунская долина. Вон прямоугольник турнирного поля, справа и слева пологие холмы, на которых устроены скамьи, огороженный загон, где уже горячат накрытых броней и цветными попонами коней рыцари…

— Panem at cirzenzes, — раздался знакомый, чуть ироничный голос. — Люди не меняются.

Смеющиеся глаза на умном продолговатом лице внимательно разглядывают меня, одной рукой упирается в камень, другой красиво уперся в бок. Поза вроде бы и не горделивая, не заносчивая, как обычно стараются выглядеть рыцари, но все равно исполненная сдержанного достоинства.

— Меняются, — возразил я почти автоматически. — Только медленно.

— Да? — спросил он с сомнением. Левая бровь приподнялась, придавая лицу совсем уж дьявольское выражение. — Больше всего знают о римских гладиаторах, но дрались и в просвещенной и гуманной Элладе, и в Древнем Египте, и в Аккадии… Будут драться и потом, будут драться всегда…

— Не думаю, — повторил я, но тут же вспомнил все футболы, хоккеи, бои без правил, чемпионаты по боксу, реслингу, которые жадно смотрит весь мир. — Ну, это будет не так уж и…

Он уловил изменение в моем голосе, чуть-чуть улыбнулся, но не стал дожимать, а в глазах вроде бы появилась некоторая вселенская грусть.

— Увы, — сказал он сочувствующе, — вам легче, вы — верующий. Вам неважно, что и как на самом деле. Я бы тоже хотел, чтобы зверя в человеке можно было удушить в одно прикосновение. Но вы же видите, сэр Ричард: законного короля сместили грубо, силой, несправедливо. Сместил мелкий интриган, а подлый народ волнуется только о зрелищах, не отменили бы!