Карен Миллер - Невинный маг

Дафна снова сделала реверанс.

— Нет, ваше высочество.

— Вот и отлично! — воскликнул Гар, потирая руки.

— Сколько времени вы не спали? — спросил Эшер.

— А разве обязательно нужно спать? — усмехнулся принц. — Ты же отсыпался за двоих. Ладно, хватит обо мне, хорошо? Я приготовил для тебя сюрприз, Эшер. Ты ни за что не догадаешься какой.

— Откуда же мне знать, что вы там придумали?

— Так и быть, скажу сам. Я решил устроить парад в твою честь.

Эшер в ужасе посмотрел на Дафну, а потом перевел взгляд на Гара. Принц с самодовольным видом улыбался.

— Что?! — воскликнул наконец пораженный Эшер.

— Прекрати постоянно хмуриться, тебе морщины не идут. Что бы ты сейчас ни сказал, парад все равно состоится. Король и королева настаивают. Дарран день и ночь работает над организацией этого мероприятия. Мы ждали, когда ты наконец очнешься. Парад начнется здесь, у Башни, а затем мы пройдем по главным улицам города. Что думаешь?

— Думаю, что вы совсем спятили! — заявил Эшер. — Мне не нужен никакой парад!

— Хочешь не хочешь, а парад все-таки будет. Лучше смирись и воспринимай все как должное.

Эшер соскользнул на подушки и накрылся одеялом с головой. Через некоторое время он снова откинул его и с отчаянием в голосе обратился к принцу:

— Но зачем все это?

Гар вдруг посерьезнел.

— Как зачем? Ты же спас мне жизнь.

— Если бы знал, что все так обернется, утопил бы вас своими руками, — заявил Эшер и, выхватив из-под головы подушку, швырнул ее что было сил в ухмыляющегося Гара.

Вскоре пришел лекарь Никс с корзинкой, полной пилюль и микстур, и попросил оставить его наедине с пациентом.

— Если сможешь, приходи в библиотеку. Я буду там, — сказал принц, направляясь к выходу.

— Я рада, что ты идешь на поправку, Эшер, — промолвила Дафна, убирая в сумочку вязанье. — Встретимся в конце недели, как всегда, в «Гусе», хорошо?

— Может быть, — хмуро отозвался Эшер.

Девушка улыбнулась и, повесив сумку на худенькое плечо, добавила:

— Но вероятнее всего мы еще раньше увидимся на параде.

Она ушла, а Эшер остался один на один с лекарем. Никс заявил, что пациент здоров как бык — впрочем, Эшер знал это и без лекаря, — а затем заставил его выпить какую-то микстуру, после чего он сразу же провалился в сон.

Проснулся Эшер уже под вечер. В комнате никого не было. Некоторое время он лежал, не шевелясь, и думал о своей жизни. Вспоминал отца, Джеда, братьев. Строил планы на будущее. Было бы неплохо устроить Зету и остальным братьям парочку неприятных сюрпризов.

Валяться в постели надоело. Он осторожно опустил ноги на пол, опасаясь, что они, как у новорожденного жеребенка, не выдержат веса тела. Однако сил вполне хватило. Поев фруктов, Эшер прошелся по комнате и понял, что чувствует себя превосходно. Микстура, которую дал Никс, определенно пошла ему пользу. Голова была ясная, боли не ощущалось. А раз так, то не пора ли вернуться к обычной жизни, кипевшей за пределами спальни. Одевшись, Эшер вышел из своих покоев.

В вестибюле Башни он встретил Даррана, похожего на аиста, направляющегося на похороны. Секретарь принца был, как всегда, одет во все черное. Увидев спускающегося по лестнице соперника, Дарран решительным шагом направился к нему.

— Разве Никс разрешил вам вставать с постели и выходить из комнаты? — строгим тоном спросил он.

Эшер закатил глаза.

— Но я себя прекрасно чувствую. А вот за заботу спасибо. Честное слово!

Он направился к двери.

— Подождите!

— Ну, что еще?

Украдкой оглядевшись по сторонам, Дарран приблизился к нему. Кадык на горле старика ходил так сильно, как будто он проглотил целиком апельсин, и тот застрял в гортани.

— Мне надо сказать вам пару слов.

— О чем?

— Вы спасли жизнь его высочества.

Эшер поднял руки.

— Дарран, если вы хотите поговорить со мной об этом дурацком параде, то зря теряете время.

Дарран качнул головой, и взгляд его сделался вдруг непривычно жестким, а в чертах лица проступило какое-то странное выражение.

— Успокойтесь, я прекрасно знаю, что парад в вашу честь предложили устроить их королевские величества. Я хочу поговорить с вами вовсе не о параде.

— Тогда о чем же? — нетерпеливо спросил Эшер. — Говорите побыстрее. Я хотел выйти подышать свежим воздухом. У меня такое чувство, как будто я провалялся в постели не шесть дней, а шесть месяцев.

На щеках секретаря выступил румянец.

— Знаете, вы совершенно невыносимы, — заявил Дарран. — Я просто собирался сказать вам, что, спасая принца с риском для собственной жизни, вы проявили мужество и благородство, качества, о наличии которых у вас я и не подозревал.

Эшер на мгновение задумался.

— Я все еще брежу или вы действительно сказали мне комплимент? — наконец произнес он.

Дарран кивнул.

— Да, я похвалил вас, хотя сам не знаю, зачем это сделал.

— Я тоже в полном недоумении, — усмехнулся Эшер. — Не надо благодарить меня, Дарран. Я вовсе не ради вас спас принца.

Секретарь сжал костлявые пальцы.

— Это не имеет значения. Главное, что вы спасли его.

По выражению лица Даррана Эшер понял, что чувствует старик. Пойдя на этот разговор, секретарь подавил самолюбие, можно сказать, наступил себе на горло и теперь ощущал горечь.

— Я исполнял свой долг, — вздохнув, изрек Эшер.

Дарран долго молча смотрел на него.

— Понимаю, — наконец произнес он. — Имейте в виду, моя оценка вашего поступка нисколько не влияет на мое мнение о вас. Оно остается прежним. Я считаю вас грубым, неотесанным мужланом.

— Само собой разумеется. А я продолжаю считать вас сухим дерьмом старого пса.

Тонкие губы Даррана скривились в улыбке.

— Вот и отлично.

Довольные собой и друг другом, они расстались.

Эшер направился на конюшню. Вдохнув полной грудью прохладный, бодрящий осенний воздух, он ощутил радость жизни и прилив сил. Деревья вокруг стояли в пестром, багряно-золотистом уборе.

Эшер, конечно же, тосковал по родине. Как было бы замечательно остаться на побережье! При воспоминании об отце и Джеде его снова охватила печаль.

— Помилуй нас, Барла! — воскликнул Мэтт, увидев входящего во двор конюшни Эшера, и выронил из рук ведро с кормом. — Посмотрите-ка, кто к нам пришел!

Все конюхи побросали работу и радостно приветствовали Эшера свистом и восторженными возгласами. Мэтт крепко обнял друга.

— Проклятие, твоя болезнь отняла у меня пятьдесят лет жизни!

Эшера растрогали эти слова.