Игорь Мерцалов - Схаас

Битва кипела уже ярдах в сорока от стены. Джок вновь вооружился мечом и взялся за одну из веревок, сброшенных зниз. Короткий спуск показался ему бесконечным, он ощущал себя открытым для любого удара, даже вздрогнул, когда две стрелы звякнули о его доспех. Но вот ноги встали на землю, минутный страх возжег ярость и злобу, и вожак Зеленой Вольницы, расталкивая калунов, ринулся в самую гущу боя, неожиданно для самого себя исторгнув из глубин души еще недавно загадочное для него слово:

— Схаас!

Вопль его был охотно подхвачен и как будто придал защитникам крепости новые силы.

— Схаас!!! — ревели волны калунов, тесня врага вниз по склону.

Джок добрался до первых рядов и рассек глотку оказавшегося на пути штуркана. Случайно или нет, но именно в это мгновение исход боя решился окончательно. Отступление бойцов Штурки и их союзников превратилось в бегство.

Клахар это предвидел — из ворот уже скакали всадники и волчецы, принимавшие седоков прямо на поле боя. Джок не удивился, когда к нему подбежал «назначенный» ему волчец, на спине которого он впервые въехал в Дом Калу. Он оседлал зверюгу и снова вырвался вперед, кромсая удирающих врагов.

Он не мог окинуть взором картину битвы со стороны, только чувствовал, что происходит нечто грандиозное. И не ошибался.

Как раз в тот момент Клахар смотрел на дело рук своих с удовлетворенной улыбкой. Свершившаяся победа была его заслугой. В ней каждый сыграл свою роль, и Раххыг, и десятки и сотни других орков, оставленных Клахаром в нужное время в нужном месте, в ней нашлось применение и Длинному Луку, и Истер. Но единым управителем всех частей был Клахар, и он отлично осознавал свою главенствующую роль. Истер не завидовала, хорошо понимая это. Скорее, принимала во внимание на будущее…

Много веков готовился вождь Калу к этой битве.

— А вот теперь время для последнего удара, — сказал Клахар. — Не видны ли тебе, Ракош, наши союзники иджуны?

Он говорил, конечно, о духовном зрении.

— Они, как ты и распорядился, обороняются. Пока что успешно, хотя потери велики и с той и с другой стороны.

Смешанный отряд, напавший на подошедший вплотную к долине Калу иджунов, по численности превосходил последних вдвое, но союзники, своевременно предупрежденные Клахаром, заняли выгодную позицию и могли продержаться еще долго. Больше полутора тысяч противников оттянули они от Дома Калу.

Бегущих из-под стены штурканов оставалось уже от силы тысяча, еще около двух тысяч поспешно готовились к отражению внезапной атаки в лагере.

— Пора, — вождь воздел руки, — Любуйся, Ракош.

Низкое, протяжное пение зазвенело у него в глотке. Всем существом своим Истер ощутила, как накапливается в долине непонятное напряжение…

Полторы мили разделяли стену Дома и вражеский лагерь — все это пространство окрасилось теперь кровью. Волчецы на бегу хлестали штурканов лапами, валили грудью и оставляли позади — другие затопчут. Копья разили наповал, ятаганы взлетали, выбрасывая в воздух фонтаны темных брызг, и вновь обрушивались, круша доспехи и плоть.

Джок не считал убитых. Ему все казалось, что он отстает, что на его счету слишком мало штурканов, слишком мало! Цепенящее Жало будет недовольно им… Жалу потребны тысячи жизней, а он едва дарит великолепному клинку третий десяток. Да от одного вида этого меча враги должны падать с разорванными от ужаса сердцами!..

Штурканы, бежавшие первыми, были уже недалеко от лагеря, когда калуны миновали брошенные баллисты. Отсюда Джок, приподнявшись в седле, заметил приготовления в лагере и успел подумать: «Вот хорошо. Уж с ними сойдемся — не опозорюсь, нарублю больше всех…» — как вдруг камни под ним подпрыгнули на месте, и неведомая сила сбросила его наземь.

Волчец не подвел. Случившееся потрясло и его, но свой долг перед новым хозяином он выполнил: задержался, встал рядом, хоть и поскуливая от страха, прикрыл, не дал затоптать. Вдоволь наглотавшись каменной пыли, Джок наконец-то определил, где верх, где низ, поднялся на ноги и потрепал зверюгу по загривку:

— Ну-ну, тише, парень, все в порядке.

Волчец доверчиво прижался к нему боком. Недовольно рыкнул на соплеменника, в панике крутившегося рядом, несмотря на увещевания седока. Неудержимое, казалось бы, движение войска было остановлено, но морды орков выражали не страх, а восторг. Вечное «схаас» сменили крики:

— Шар'ран Клахар!

Джок поспешил обратно в седло. Посмотрев на лагерь противника, он увидел нечто невероятное: за плотной стеной пыли обозначились края огромной трещины, пересекшей долину с севера на юг, от самого могильного холма — как раз через лагерь! Все еще грохотали камни, срывающиеся в трещину, которая поглотила половину шатров и львиную долю неприятельской орды. На той стороне ее осталось не больше трех сотен штурканов, на этой — тысячи полторы, и вряд ли хоть один из них сейчас готов к сопротивлению.

— Шар'ран Клахар! Схаас!

Всадники Калу устремились к ним.

В надвратной башне Клахар присел на корточки у очага, подбросил веток.

— Теперь можно и отдохнуть, — сказал он. — В кувшине еще что-нибудь осталось?

Истер дала ему напиться.

— Как тебе это удалось?

— Многие старые навыки ослабли во мне, уступили место новым, — усмехнулся Клахар. — Но в своей долине я еще властен. Мертвые орки не отказали мне в помощи… ха, да и попробовали бы отказать! А помощь немалая. Уверен, теперь Штурка сдастся без боя. Уцелевшие расскажут, каково перечить Клахару, получившему поддержку из старого мира. Мы потеряли сегодня четыре сотни, но против шести тысяч — это неплохой счет. А главное — больше потерь не будет. Клан Калу послужит тебе на славу, Ракош.

— Это нужно сделать как можно скорее, — тихо напомнила Истер.

— И будет сделано, — кивнул Клахар. — Как только воины добьют штурканов, выручат иджунов и вернутся, я объявлю поход. Остальные союзники догонят нас в дороге. Отдыхать тоже будем в пути, так что сейчас вернись в замок, Ракош. Несколько часов — все, что у тебя есть до начала великого похода.

— Вели привести моего волчеца, — покачала головой Истер. — Съезжу к Длинному Луку, побуду с ним.

Глава 23

КОБЛИНАЙ

Джон Рздхэнд не знал, сколько времени прошло. Должно быть, немного, но ему было все равно. Даже не боль, а невыносимая тоска, смешанная с каким-то детски наивным, недоверчивым потрясением, придавила его сердце. Как же так?..

Губы разомкнулись, чтобы прошептать имя Изабеллы. А может, и прокричать. Но звуки застряли в горле. Слезы затуманили взор, не пролившись. Он не мог, решительно отказывался поверить в случившееся.

Как же так?

Ведь неважно, обманули они судьбу или нет. Все знали, как рискует Бенджамин, все понимали, что его место на пороге смерти может занять Гарри. Наконец, сам молодой граф смутно, но осознавал, что его филантропические потуги могут обернуться и против него. Да, в это уже слабо верилось, главные герои легенд не гибнут, не исполнив предначертания; да и просто урбанистическая манера мышления, воспитанная на благах цивилизации, которая вроде бы и существует только для того, чтобы обеспечить каждому индивидууму жизнь и здоровье, — эта манера мышления протестовала против идеи смерти. И все же, по большому счету, Джон признавал, что он так же смертен, как и все вокруг него. Встреча с Аннагаиром заставила на многое посмотреть иначе, — в частности, и на историю призрака сэра Томаса: слишком много всплыло непредвиденных вещей. И молодой граф осознавал, что, вырвавшись из обрисованного призраком сюжета, он легко может пасть жертвой непредвиденных обстоятельств.