Андрей Егоров - Стерпор

Произошедшее затем было поистине великолепно. Камни стали вылетать из бойниц с огромной скоростью, сидевшим внутри оставалось только раскручивать механизм с помощью рук и ног да еще задавать направление для отстрела вражеских войск с помощью вращения одного-единственного колеса. Первые ряды Вейгарда были мгновенно сметены ураганным огнем. Камни разили воинов, разбивали в щепки щиты, пробивали шлемы, впивались в тела сквозь доспехи. К сожалению, запас камней был не бесконечен – машины и так оказались серьезно перегружены, так что внутрь пришлось посадить самых худых бойцов, от которых в сражении все равно было мало проку.

– Вперед! Вперед! – орали военачальники Вейгарда, подгоняя перепуганных воинов, они здраво рассудили, что необходимо ускорить движение, чтобы как можно быстрее оказаться в непосредственной близости от дьявольских машин Кугеля Кремоншира. Между тем отряды Вилла все же перешли с бега на шаг – Люсильды были настолько необычны и действовали так эффективно, что неподготовленным к такому развитию событий воинам они внушили священный ужас.

Лучники неприятеля дали залп, потом заработали их катапульты, в том числе для охоты на драконов, они метали неуклюжие длинные бревна, причинившие нам весьма малый ущерб. Военачальники сменили тактику и отдали следующую команду – враг намеревался захватить Люсильды, они еще не знали, что в непосредственной близости их ждет новый сюрприз. Я поднял руку, и мои воины немного поотстали, дав машинам Кугеля пройти вперед, достаточно для того, чтобы войска Вейгарда могли окружить их плотным кольцом. В то же мгновение специальный механизм привел в действие гигантские ножи, которые задвигались по принципу маятника. Сначала два ножа режут все живое на восточной и западной сторонах, а потом два других разрубают на части тела врагов на севере и на юге. Зрелище было поистине кошмарным – воины, разрубленные напополам, лишившиеся ног и рук, раненые и убитые, лежали на земле, а ножи все носились и носились со зловещим жужжанием – мои люди точили их долгие часы, уверен, что даже у смерти коса не такая острая. При этом Люсильды продолжали двигаться по склону холма вниз, все больше вгрызаясь в воинство Вейгарда. Их широкие колеса ехали по разрубленным телам, хрустели кости, проламывались черепа. А следом за убийственными машинами шли мои воины.

К сожалению, очень скоро две Люсильды занялись пламенем. В них вонзались все новые горящие стрелы – военачальники Вилла знали свое дело. Хотя к тому моменту, когда мы столкнулись с неприятелем лицом к лицу, в живых остался только один. Двое других полегли – один попал под нож боевой машины, другого поразила выпущенная из арбалета стрела.

Вскоре битва закипела вокруг меня. Я принялся наносить точные удары солдатам Вилла и отражать их нападения. Сначала мои люди оберегали меня, стараясь все время быть рядом, но вскоре все смешалось. Куда-то исчез Кар Варнан, некоторое время я слышал, как он яростно кричит что-то воинам, а потом его голос заглушили другие голоса – хрипящие, вопящие, воющие, стонущие, молящие о пощаде и грозящие смертью… Смерть сейчас была повсюду.

Рядом со мной неожиданно возникла разъяренная физиономия вражеского воина. Он взмахнул мечом, но промахнулся – я ушел вправо, затем сделал быстрый выпад и вонзил Мордур ему в живот. Вырвав клинок из тела врага, я ринулся вперед, рассекая головы, протыкая грудные клетки, отражая удары и нанося их.

Я слышал хруст ломающихся костей, треск разрываемых мышц, крики боли и ужаса опьяняли меня. Лицо мое вскоре все покрылось каплями горячей крови, она стекала и капала с подбородка, кажется, я ревел, как дикий зверь. Я и был зверем в этот момент, я впал в кровавое неистовство смертельной схватки. На мне самом не оставалось живого места – множество порезов отдавались яростной болью, и эти раны звали меня расправиться с каждым, кто только окажется передо мной. Одежда клочьями свисала с исполосованного тела, но я уверенно шел вперед, Мордур пел песню битвы, а позади меня могучей силой наступали воины, для каждого из которых я уже был королем Стерпора. Удар за ударом, шаг за шагом мы приближались к победе. Я шагал по распластанным телам, я был королем-воином, королем – убийцей. Предсмертные хрипы врагов представлялись мне великолепной музыкой, их стоны были аккордами дьявольской симфонии. Мы наступали. В этом не было никакого сомнения.

Я увидел, как несколько воинов Вейгарда, встав спина к спине рядом со своим военачальником, уверенно отбивают все атаки. Они оставались единственным островком среди моря моих людей. Я кинулся к ним, в мгновение ока прорвал защиту и рубанул пытавшегося закрыться щитом военачальника по шее. Он захрипел и рухнул под ноги, а мои воины уже резали остальных. Я ринулся вперед, туда, где кипела битва, туда, где мы были еще не так сильны.

На меня кинулся огромного роста воин, вооруженный секирой. Острое лезвие соприкоснулось над моей головой с клинком Мордура, и на меня посыпались искры, я в движении вперед рубанул воина по животу и кинулся к следующему.

В этот день я впервые познал, что такое настоящая битва. Я узнал, каково это – быть почти по колено в крови, резать тела на части и сходить с ума от наслаждения при виде смерти врага, упиваться собственной силой и желать только одного – победы, победы, победы…

Когда, не выдержав нашего напора, оставшиеся воины Вейгарда обратились в бегство, мне казалось, что это я и только я заставил их бежать. Только тогда я остановился и почувствовал во рту соленый привкус крови и резкую боль во всем теле.

Мои воины догоняли удирающих солдат Вилла и вонзали мечи в спины и беззащитные затылки, рубили бегущих сплеча, пускали им вслед стрелы из луков и арбалетов. Крики несчастных оглашали ставшее внезапно почти пустым поле боя. Я увидел, что, наступая на тела убитых, крепко сжав в руке окровавленный меч, по склону холма ко мне бредет Кар Варнан. Лицо его было окровавленным, как и мое, Кар Варнан выглядел пораженным. Как и для меня, для него это сражение стало первым опытом участия в настоящей войне – масштабы увиденного и прочувствованного действительно могли свести с ума. И как про себя я знал, что после пережитого уже никогда не буду прежним, так и Кар Варнан познал что-то, что навсегда сделало его другим. Мы были в этом едины. Лучше мы стали или хуже, но мы изменились. Не в этом ли состоял замысел Бенедикта Вейньета? Мне представились в небе его улыбающееся лицо и произносимые слова:

– С боевым крещением тебя, сынок…

– Милорд, – хрипло сказал Кар Варнан, приблизившись, – мы победили.

– Это еще не победа, – ответил я, – это только первая битва…