Гнев. Забытый род - PostMort
— Вы не знаете, о чем ведете речь, — продолжал он говорить, и каждое его слово разрушало только что вспыхнувшую надежду. — Вы не видели то, что произошло с Юнкаем. Не видели тот ужас, что там происходил.
— Кто-нибудь, заткните этого безумца, — приказал юнец, который предложил измотать врагов длительной осадой.
Один из стоящих у входа стражников выступил вперед, на пути вынимая кинжал.
— Безумца? — смеясь, повторил обезображенный воин. — Безумцы тут только вы. Укрыться в городе? Измотать их осадой? Выстоять? Это ли не безумие? Вы сами навлекли на себя его гнев, когда решили, что можете ему угрожать. Он уже идет…
В этот момент стражник вплотную подошел к сошедшему с ума воину и одной рукой поднял его подбородок, а другой, в которой был зажат кинжал, быстро полоснул по оголенному горлу. Кровь обильно потекла из раны, окрашивая одежду мужчины в алый цвет и образуя под ним лужу.
— Н-кх-то н-гхе спх-аа-схе-тхся, — словно не чувствуя боли от перерезанного горла и страха перед смертью, он прохрипел последние слова.
Хоть безумца и заставили замолчать навеки, его слова все же посеяли зерна сомнения в умах Великих господ. Но они были слишком горды и упрямы, чтобы признать свою ошибку.
— В одном он был прав, — заговорил старик, нарушив всеобщее молчание. — Мы сами его спровоцировали. Теперь нам остается только пожинать плоды своих действий.
Никто не стал комментировать слова Феота. Все напряженно думали над тем, как им всем поступить, но все больше и больше сходились к мысли, что их гордыня не позволит сдать город, который они считают своим.
— Надо дать им бой, — после недолгой паузы спокойно проговорил Ихеид, словно оглашая мнение большинства. — Выводите людей на стены. Надо подготовиться к…
Раздался громкий рев, словно гром, разнесшийся по всему городу, за которым последовал грохот. Все Великие господа с удивленными лицами выбежали на смотровую площадку в надежде увидеть источник шума. Озираясь по сторонам, они пытались понять, откуда шел шум, пока взгляды всех не устремились в сторону западных врат, где поднималось облако пыли. Стоило им только задаться вопросом, что все это значит, как в тот же миг затрубил рог. Это могло означать только одно — враг на пороге.
— Поздно, — как-то на удивление спокойно произнес старик Феот.
* * *
255 г. от З.Э. Миэрин.
Ират Рексарион.
Уже практически закончился тот срок, что я отвел Варису и Джону на подготовку Лисса к бескровному захвату. Все это время они регулярно, каждый месяц, отчитывались передо мной о проделанной работе. Было решено, что доверять такие доклады воронам — не самая разумная идея, поэтому для этой цели отправлялись корабли с доверенными людьми. И, чтобы обезопасить сообщение кораблей, мне пришлось озаботиться вопросом искоренения работорговцев, как в заливе, так и в близлежащих водах.
В последнем сообщении Джон утверждал, что план по продаже информации начал себя окупать и к нему начали обращаться лорды Семи Королевств. Пока это были лишь мелкие сошки, но это уже было отличным знаком. За мелкой рыбой всегда следует рыбешка и покрупнее. Теперь только вопрос времени, когда к нему обратятся и Великие дома, а может и сами Таргариены.
Варис же планомерно расширял свою сеть «пташек». Он уже начал сообщать все, что происходит в городах бывшей Триархии, а также приходили новости и из Пентоса. С Браавосом все оказалось на порядок сложнее. Все же укрепиться в городе, где действуют Безликие, совсем не просто.
И, раз вспомнилось об обитателях Черно-Белого дома, то стоит вспомнить и о других событиях, что успели произойти за практически два года.
Первое, что пришло на ум — это покушение. А, точнее, покушения, которых было целых четыре штуки. Трижды меня пытались убить Безликие, и стоит сказать, что я только чудом остался жив после первой попытки. Убийца принял облик одного из безупречных, которые только закончили подготовку. Эта тварь явно знала, что я лично захочу удостовериться в том, что подготовка прошла успешно, и ждал удобного момента. Будучи на плацу, я никак не ожидал удара от одного из фанатично преданных рабов. И быть бы мне мертвым, если бы не жертва, которую принес Берик, приняв удар на себя и позволив избавиться от врага. Бывший наемник, который увязался за мной, как он сказал, «развлечения ради», встал на пути безликого, тем самым выиграв мне время.
Просто сказать, что такая потеря ударила по отряду, будет мало. Все-таки с вечно недовольным наемником мы были знакомы не первый год, и нас можно было даже назвать приятелями, несмотря на не самое лучшее начало нашего знакомства. Для остальных моих подчиненных эта потеря была еще тяжелее, чем для меня. Но больше всего смерть Берика ударила по Аммису, отчего паренек первое время был весьма замкнут.
Но жертва бывшего наемника не прошла даром, и уже к следующему покушению я был готов. Я смог легко отбиться от убийцы, но не смог взять его живым. История повторилась и на третий раз, но там, перед смертью, это существо, меняющее лица, словно маски, успело сказать что-то вроде «твое время пока не пришло».
Я хотел поймать хоть одного из этих загадочных убийц, чтобы выяснить, у кого это хватило денег, чтобы заказать меня. Но все было тщетно, а последние слова этого последователя Многоликого бога сделали все куда сложнее. Во всяком случае, вскоре нападения прекратились, что не могло не радовать.
Затишье продлилось недолго, и вскоре было совершено четвертое, последнее покушение. Если, конечно, объединенную армию Юнкая и Миэрина под стенами Астапора можно назвать покушением на убийство. Они предлагали сдать город, а самим бежать с поля боя. Да только они пришли не в то время, когда я был бы готов выслушать все их условия.
Голова парламентера была отправлена одним точным броском, усиленным гравитационным импульсом, прямо в шатер командования этого войска. Мой ответ был предельно понятным для них, после чего эти идиоты начали готовиться к долгой осаде. Что, по итогу, и стало для них фатальной ошибкой.
Стоило тогда только наступить ночи, как я, во главе с тысячью лучших воинов из числа безупречных, выступил против расслабившейся армии. Такого количества было мало для полноценного противостояния, да только я, будучи все еще разъяренным после смерти товарища, решил не сдерживаться и выплеснуть свой гнев на армию противника.
После той бойни, в которой я потерял около трехсот безупречных, за мной закрепилось прозвище — Кровавый дракон. Из-за всей той крови, которая окрасила мои
