Джо Аберкромби - Герои

— Нет, — сказал Байяз.

— Нет? — нависла гнетущая тишина. — Но… судя по всему, он предпринимает разумные шаги. Не должны ли мы хоть…

— Чёрный Доу отнюдь не разумный человек. Его союзники… — Байяз скривил губы, и Финри глубже запахнула плащ Хэла. — Ещё менее разумны. Вдобавок, сегодня вы многого достигли, лорд-маршал. Проделали столь замечательную работу — и вы, и генерал Миттерик, и полковник Брок, и Ищейка. Плацдарм захвачен, путём многих жертв, и так далее. На мой взгляд, ваши люди заслужили право на новый удар. Завтра. Всего лишь ещё один день. Что такое день?

Финри почувствовала ужасную слабость. Закружилась голова. Какая бы сила не поддерживала её в последние часы — она стремительно убывала.

— Лорд Байяз… — отец казался загнанным в ловушку в полосе боёв между недоумением и болью. — День это всего лишь день. Если такова королевская воля, мы, конечно же, будем бороться не щадя сухожилий, но существует большая вероятность, что нам не удастся за один день добиться безоговорочной победы…

— Этот вопрос отложим до завтра. Любая война — лишь вступление к переговорам, лорд-маршал, но всё зависит, — и маг поглядел в потолок, потирая палец о палец, — с кем вы будете говорить. Будет лучше всего сохранить недавние новости при себе. Такие вещи нехорошо влияют на боевой дух. Ещё день, если вам угодно.

Отец Финри почтительно склонил голову, но когда он сминал недописанное письмо, костяшки его кулака побелели от усилий.

— Служу воле Его величества.

— Как и все мы, — произнёс Челенгорм. — И мои люди готовы исполнить свой долг! Нижайше прошу права возглавить натиск на Героев, и искупить вину на поле битвы.

Как будто на поле битвы искупают вину! Насколько могла судить Финри, там только убивают. Её ноги весили по тонне, когда она добрела до двери в дальнем углу комнаты.

Позади Миттерик упоённо молол армейскую чушь.

— Моя дивизия рвётся в бой, как проклятая, на сей счёт не беспокойтесь, маршал Крой! Не беспокойтесь, лорд Байяз!

— Я не беспокоюсь.

— Мы взяли предмостье. Вот увидите, завтра мы погоним мерзавцев. Всего лишь день…

Финри отгородилась от их позёрства дверью и прижалась спиною к дереву. Возможно, именно в этой комнате жил пастух, что построил эту лачугу. Теперь тут спит её отец, кровать стоит у одной из голых стен, дорожные сундуки чётко выстроены вдоль других, словно солдаты на парадном плацу.

Внезапно, всё начало болеть. Она потянула Хэлов плащ за рукав, морщась он длинного пореза вдоль предплечья — с обеих сторон розовела воспалённая плоть. Пожалуй, надо бы его зашить, но у неё нет сил отсюда выйти. Нет сил терпеть их жалкую браваду и верноподданнейший бред. Похоже, будто сквозь шею пропустили десяток струн мучительной боли, и как бы она не крутила головой, та или иная всё равно в неё впивалась. Она дотронулась кончиками пальцев до жгучей ссадины на голове. Под засаленными волосами кожу покрыли струпья. Отнимая руки, она не могла заставить их не трястись. Они колотились настолько безобразно, что её потянуло на смех, который прозвучал лишь уродливым фырканьем. Отрастут ли её волосы? Она снова фыркнула. Какая разница, по сравнению со всем остальным? И тут поняла, что не может перестать фыркать. Дыхание стало рваным и судорожным, и, через мгновение, ноющие рёбра сотряслись от рыданий. Короткие вздохи сипели в горле, лицо смялось, рот искривился, зубы впились в рассечённую губу. Она почувствовала себя дурой, но тело не давало ей прекратить. Она поползла вниз по двери, пока не стукнулась задом о камень, и тогда закусила пальцы — заглушить всхлипы.

Она чувствовала себя смехотворной. Хуже того, неблагодарной. Подлой. Ей бы плакать от счастья. В конце концов, она та, которой повезло.

Кости

— И куда эта облезлая пизда умотала?

Глаза простого бойца неуверенно мелькнули туда-сюда — захвачен врасплох с чашей, застывшей на полпути к бочке с водой.

— Стодорог там, на Героях, с Доу и прочими, но если ты…

— Съебись! — Кальдер, задев его, прошёл мимо, шагая вперёд, сквозь толпу озадаченных карлов Стодорога, от Скарлингова Перста в направлении камней выхваченных над вершиной светом лагерных костров.

— Мы с тобой наверх не идём, — влетел в уши голос Дна. — Нельзя присматривать за твоей жопой, коли ты надумал сунуть её в волчью пасть.

— Нет таких денег, за которые стоит возвращаться в грязь, — добавил Отмель. — Ничего этого не стоит, по моему скромному мнению.

— Ты наткнулся на интересную мировоззренческую тему, — сказал Дно, — за что стоит умирать, а за что — нет. В общем-то не ту, что нам бы очень…

— Тогда оставайтесь нести херню. — Кальдер продолжил путь в гору, холодный воздух покалывал лёгкие, а перебор добрых глотков из Отмелевой фляги пощипывал в животе. Зачехлённый меч с каждым шагом хлопал по икре, словно непринуждённо напоминал — «я здесь», и заодно напоминал, что он далеко не единственный клинок поблизости.

— Что ты собрался делать? — спросил Бледный Призрак, тяжело дыша от долгого подъёма.

Кальдер ничего не ответил. Отчасти, потому что был слишком зол, чтобы сказать что-нибудь толковое. Отчасти потому, что счёл — так будет казаться решительным. А отчасти потому, что и понятия не имел, что же он собирается сделать, а если он начнёт об этом думать, то его храбрость, как пить дать, увянет и очень быстро. Сегодня он понаделал ничего уже с избытком. Он твёрдо прошагал через пролом в известняковой стене, окольцевавшей холм — пара карлов Чёрного Доу нахмурилась, следя за его движением.

— Только спокойствие! — Прокричал за спиной отставший Ганзул. — Твой отец всегда сохранял спокойствие!

— Хер бы с тем, что там делал отец, — вякнул Кальдер через плечо. Он наслаждался правом не думать, а просто дать ярости самой нести его. Принести на плоскую верхушку холма, прямо к проходу меж двух великих камней. В кругу горели костры, пламя тянулось, трещало на ветру, выпрастывая в чёрную ночь буруны искр. Огонь оранжевым мерцанием пламенел на лицах находящихся внутри Героев, пламенел и на лицах столпившихся вокруг них, искрил на металле кольчужных доспехов, на остриях клинков. Народ бурчал и кудахтал, пока Кальдер напролом шагал к центру круга, в хвосте за ним двигались Бледный Призрак с Ганзулом.

— Кальдер. Чего это ты? — Кёрнден Утроба, рядом с ним вылупился какой-то незнакомый пацан. Здесь и Весёлый Йон Кумбер с Чудесной. Кальдер проигнорировал их всех, протёрся мимо Кайрма Железноглава — тот стоял, глядя в пламя, заложив пальцы за пояс.

Стодорог сидел на бревне на другой стороне костра, и его шелушащийся ужас, а не лицо, переломила сияющая ухмылка, как только он заметил приближение Кальдера.