Ник Перумов - Алиедора
– Не прикидывайся, – нахмурился Латариус. – Любая Гончая не сможет, в случае надобности, сделать то, на что способна лишь ты, благородная доньята. Мы шлём тебя на случай непредвиденного. Едва ли кто-то ещё из воспитанниц Аттары сумела б закрыть портал в храме Феникса и захватить пленного.
– Что с ним будет, кстати?
– Неожиданный вопрос для истинной Гончей, – заметил Латариус с тенью насмешки, и Алиедора досадливо прикусила губу.
– Будем думать, как его можно разговорить, – смилостивилась Аттара. – Нам надо понять, как получилось, что они хлынули сразу же, стоило порталу открыться.
– Вот именно, – Латариус попытался тотчас же перехватить инициативу. – Врата отворились с нашей стороны. Или – быть может – был только передан сигнал, что открытие возможно. После чего они уже сами взломали барьер.
– Это означает только одно, – Аттара скрестила руки на груди, с вызовом взглянула прямо в глаза Мастеру. – Там, в их мире, стоит наготове армия вторжения. И, едва появляется хоть малейший шанс, они бросаются в брешь, словно штурмуя крепость. Некрополис не оставит это без внимания, благородная доньята. Но твоё задание это не отменяет. Ищи дхусса.
– Имя? Приметы? – деловито осведомилась Алиедора.
Латариус с сожалением покачал головой.
– Тот, от кого пришли эти вести, не сумел передать ничего, кроме лишь главного. Тебе придётся очень сильно постараться, Гончая. И это – ещё одна причина, почему задание досталось тебе и именно тебе. Отправляйся немедленно. До гавани Дир-Танолли тебя отвезёт галера. Обычно Гончие не путешествуют верхами, но для этого случая мы сделаем исключение. Полагаю, этому гайто ты обрадуешься. Выгляни наружу.
Алиедора в растерянности распахнула дверцу возка – и едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть.
Двое дюжих конюхов-людей держали под уздцы огромного вороного. При виде доньяты гайто вскинул точёную голову, заржал, ударил раздвоенным копытом.
– Мой… мой скакун… – только и смогла выдавить доньята. – Но как… но откуда…
– Сам пришёл, – пояснила Аттара, высовываясь следом. – Сам пришёл к Сиххоту, в руки не давался, двух зомби копытами зашиб так, что пришлось отдать на разделку. Но и не уходил. Хорошо, попался толковый Мастер, даром, что совсем ещё молодой. Сделал, что надо, понял, что этот гайто запечатлён, сообщил куда следует… мы разобрались. В общем, скакун твой, доньята Алиедора, прошагал весь путь до Некрополиса, а потом сюда. Но ди-и-икий! – она покачала головой. – Подолгу упрашивать надо, словно человека. Так вот и шёл за нами. Вплоть до самого Скришшара. Не поверишь, правда?
Алиедора и впрямь с трудом могла поверить собственным глазам. Выбралась из возка, на негнущихся ногах шагнула к жеребцу – тот чуть повернул голову, глядя на неё одним глазом, словно бы изучающе. Затем вдруг гневно фыркнул, попятился, захрапел.
– Ты что, что ты? – только и смогла пролепетать доньята, но гайто уже успокоился. Голова его низко опустилась, дышал он шумно и, когда Алиедора осторожно коснулась могучей шеи, чуть заметно дёрнулся.
– Боится. – Алиедора готова была поклясться, что в голосе Аттары прозвучало нечто, очень похожее на злорадство. – Почуял, умница, что ты уже другая, не та, что раньше. Кровь-то сменилась, благородная доньята. Пахнешь уже по-иному.
Алиедора промолчала. Аттара была совершенно права. Гайто, её гайто, неведомо как нашедший свою маленькую хозяйку, – теперь неложно её боялся. Боялся того, во что она превратилась. Страшился того нового, что текло теперь в её жилах, смешанное с кровью.
Она поёжилась. Сердито передёрнула плечами, злясь на себя за эту слабость. Она то, что она есть. И ты, гайто, примешь меня такой, какой я стала. А нет – пожалуйста, иди хоть на все четыре стороны.
Отыскать дхусса в Гиалмаре – проще найти иголку в стоге сена…
– Ты его почувствуешь, – непререкаемо бросил Латариус. – Заклятья поиска, которые мы осваивали… те самые, с принесением жертвы… они помогут. Но главное – вы, образно выражаясь, брат и сестра. Только он – дитя комет, плод Небесного Сада, а ты родилась на восемь лет позже. Вторая часть цикла.
– Значит, я слабее, чем он? – Алиедора гордо вскинула подбородок.
– В чём-то, – нехотя признал Мастер. – Но в другом ты, напротив, на голову выше. У него нет твоего… прошлого. С ним не говорили Белый Дракон и Тьма, он не повелевал Гнилью. Его магия могущественна, да, но и твоя, благородная доньята, ничуть не хуже.
– Значит, нам всё-таки придётся с ним драться?
– Не исключаю, – Латариус вздохнул. – Но это – крайний и весьма нежелательный для нас исход. Твоя задача, повторяю, найти его и не спускать с него глаз. Не препятствуя – ни в коем случае не препятствуя! – ни в одном из его начинаний. Смотри, доньята, смотри в оба и запоминай. Это всё, что от тебя требуется.
* * *– Благородный дон Деррано. Какая честь для нас, – произнёсший эти слова маг словно сошёл с книжной миниатюры. Высокий, худой, белобородый, в тёмно-синей мантии, расшитой прихотливым серебристым узором – бесконечные переплетённые спирали. – Покорнейше прошу благородного дона присесть. Не угодно ли приказать, чтобы подавали трапезу?
Дигвил молча склонил голову. В животе его холодело: могущественный чародей, один из столпов Высокого Аркана, не будет так унижаться, тем более перед наследником сенорства, где не осталось ни одного серфа и где маршируют лишь мрачные полки оживлённых мертвецов. Вежливость, чуть ли не угодливость мага казалась изощрённым издевательством, предвестником готовой вот-вот захлопнуться западни.
Они сидели в роскошном покое, белый мрамор стен пересекали полуколонны синего камня с золотыми прожилками. Голубое и серебряное занавесей, ультрамариновые напольные вазоны с только-только распускающимися белыми цветами. Хрусталь и золото на круглом инкрустированном столике, лёгкие белые стулья – и любезный жест руки, заставляющий колыхаться сине-серебряное облачение.
– Прошу вас, благородный дон Деррано.
Дигвил был в Державе уже больше двух месяцев. Короткая и бурная весна уступала место стремительно набиравшему силу лету. Всё это время он провёл, если честно, на положении почётного пленника: с ним хорошо обращались, потчевали изысканными яствами, развлекали застольными беседами и иными, достойными благородного дона потехами вроде загонной охоты, но не спускали с него глаз, ни на миг не оставляли одного и никуда не отпускали. Дигвил сбился со счёта, сколько таких вот седобородых магов вело с ним длинные и, казалось бы, отвлечённые беседы. Беседы, неожиданно прерываемые «истинным» вопросом, на котором, как они ожидали, шпион Некрополиса мог провалиться. Дигвил устало отвечал, пока в один прекрасный день, услыхав: «А кстати, как звали вашу кормилицу, благородный дон?» – он не пожал равнодушно плечами и не сообщил, что ему, наследнику сенорства, такие вещи помнить совершенно необязательно. Серфы оставались серфами, чёрной костью, и для благородного дона помнить имена всех служанок его почтенной матери?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});