Герой - Роберт Энтони Сальваторе
Чарри Ханцрин в поисках поддержки взглянула на Дендериду, но лазутчица мудро решила не ввязываться в спор и лишь кивнула, дав понять, что приняла к сведению напоминание Ивоннель.
– У нас все получится, – пообещала Ивоннель. – А потом вы свободно сможете продолжать свою торговлю с поверхностью, забыв об этой единственной ошибке – ошибке, которая останется между Домом Ханцрин и Домом Бэнр.
Во взгляде Чарри появилось подозрительное выражение. Именно на это и рассчитывала Ивоннель. Эта женщина ни за что не поверила бы в милосердие членов Дома Бэнр и тем более в милосердие дочери Громфа, представлявшей этот Дом. Но намек на то, что их маленький секрет не пойдет дальше, добавил правдоподобия идее о некоем крупномасштабном плане, например, союзе, вроде союза с сообщниками Ханцринов, Домом Меларн, отвечавшем желаниям Бэнров.
И поэтому ложь Ивоннель показалась более убедительной.
– А я буду руководить Плавильным Двором! – добавил Комтодди, который обзавелся шестью пальцами на каждой руке и ноге, шестью рогами, блестящей, словно обсидиан, кожей и ясным, звучным голосом.
Ивоннель улыбнулась ему.
– Ты можешь сохранить этот облик, если пожелаешь, – предложила она. – Ты прекрасен.
Комтодди рассмеялся.
Он понятия не имел, какие неожиданные последствия может вызвать этот на первый взгляд ценный дар.
* * *
Второй огненный шар ударил его. Он почувствовал жжение в глотке и с огромным трудом смог вздохнуть. Но останавливаться было нельзя.
Артемис Энтрери быстро подбежал к очагу, стараясь не смотреть на ужасное зеркало.
Он увидел демоницу – та находилась в правой части помещения, возле пруда; Энтрери понял, что она пытается увеличить расстояние между ними.
А потом он увидел Дзирта.
У ассасина сжалось сердце. Она впилась зубами в шею Дзирта, а он не сопротивлялся. Он вообще не шевелился, висел неподвижно, как мертвый. Даже мечей у него больше не было – он уронил их около очага-колонны.
Демоница подняла голову, посмотрела на Энтрери и расправила крылья, подобно орлу, сидящему на вершине горы. Лицо ее было забрызгано кровью Дзирта, кровь струилась из раны на шее дроу.
Он по-прежнему не шевелился.
У ассасина возникла слабая надежда – в виде черного мехового клубка, который ворвался в комнату и прыгнул на демоницу.
С хищным рычанием Артемис Энтрери устремился на врага вслед за Гвенвивар.
Он услышал свист кнута, взрыв заставил его остановиться, но он, поморщившись, снова бросился вперед. Суккуб попала своим оружием в огромную кошку, но пантера, рухнув на пол, все же проехалась вперед, в сторону Малкантет, державшей Дзирта. Однако было уже слишком поздно: животное превратилось в облако бесплотного тумана. Туман рассеялся, а Гвенвивар очутилась в своем астральном доме.
Одним ударом адского кнута эта дьяволица уничтожила могучую пантеру!
А потом Энтрери увидел, что кнут приближается к нему, медленно, но верно. Вдоль него пробегали черные извивающиеся молнии.
В последний момент, чтобы демон не смогла изменить угол удара, как она только что проделала с Дзиртом, Энтрери перепрыгнул через кнут, бросился на пол и перекатился. Ему едва удалось ускользнуть от кнута, но удар молнии был таким мощным, что его с силой тряхнуло, и он прокатился дальше, чем рассчитывал.
Он вскочил на ноги, развернулся и снова бросился в атаку.
Промелькнул кнут, и снова в последний момент Энтрери уклонился, а оружие врага пронеслось на волосок от него. Однако теперь он был близко – слишком близко для того, чтобы демоница могла достать его третьим ударом. Коготь Шарона устремился к открытому левому боку дьявольской твари. Она выставила руку – и меч вонзился в ее незащищенную плоть.
Нет, было очевидно, что она все же защищена, потому что подобный удар меча с алым клинком легко должен был отсечь ей руку. Он нанес глубокую рану, но демоница, казалось, не обратила на это внимания. Энтрери понял, что меч, высасывающий жизненную силу, заключавший в себе могущество нижних уровней вселенной, все равно не причинил бы ей серьезного вреда.
Малкантет издевательски ухмыльнулась и продолжала движение рукой с кнутом. Энтрери потрясла сила этого удара: кнут заставил его остановиться и отступить, едва не сбил его с ног. Плечо его онемело, Коготь Шарона вылетел из пальцев и с плеском упал в воду.
Он прыгнул вперед, на кошмарную противницу, и вцепился в нее из последних сил. А что еще ему оставалось делать?
Ассасин не ударил кинжалом, потому что у него возникла одна отчаянная мысль.
Хотя он и знал, что этот поступок может стоить ему жизни.
Но пусть будет так, решил он.
Демоница сцапала его со сверхъестественной силой, и ему показалось, что у него сломана кость. Но Артемис Энтрери не сдавался. Он схватил руку Дзирта, которая была ближе к нему, безвольную, безжизненную руку, и вонзил в нее волшебный кинжал, а затем направил руку дроу так, чтобы кинжал, проткнувший кисть насквозь, задел живот демона.
Она с силой ударила Энтрери, и он отлетел прочь и рухнул около очага. Почти теряя сознание, ассасин пополз к мечам Дзирта.
Демоница взревела, и Энтрери подумал, что ему пришел конец. Он бросился на оружие, вцепился в Ледяную Смерть и перевернулся так, чтобы оказаться лицом к врагу.
Однако Малкантет ревела не на него, и рев этот был вызван не гневом, а потрясением и болью. Кинжал все же задел ее, хотя и немного, и начал пить ее энергию, высасывать ее могучую жизненную силу и передавать ее «хозяину» кинжала; Дзирт пришел в себя и вцепился в Малкантет так, словно от этого зависела его жизнь.
Демоница в ужасе вытаращила глаза. Она, рыча, впилась в шею Дзирта и начала поглощать его жизненную энергию, так же, как он пил ее силу.
Они кружились, словно в каком-то чудовищном танце, и это страшное зрелище заставило Энтрери ахнуть от ужаса, несмотря на то что во рту и горле его жгло, словно огнем.
– Пора, – сказал он себе, решив, что наконец получил свой шанс, схватил Видринат и вскочил на ноги.
Но шанса не было. Демоница скорчилась, выдохнула, толкнула Дзирта, и он неловко пошатнулся, упал на пол и покатился прочь, словно тело тюленя, выброшенное морем на берег.
Демоница распахнула глаза и улыбнулась шире, и это зрелище производило впечатление тем более ужасающее, что лицо ее заливала кровь. Казалось, она не была серьезно ранена, и Энтрери понял, что на сей раз ему действительно настал конец.
Она направилась к нему, медленно, небрежно, уверенно, и на губах ее играла хищная,
