Не скрыть (СИ) - "BornToRuin"

Стефан медленно поднял руки в знак того, что сдаётся. Ещё одну жизнь он отнять вряд ли бы сейчас смог.

— Ты убил их! — истерично крикнул старший сын кузница, трясся огнестрельным оружием перед лицом. — Д-демон! У-убил!

— Нет! Послушай!

И когда брюнет дёрнулся, чтобы подбежать к обезумевшего от ужаса парню и попытаться выхватить из неопытных рук оружие, тот, не раздумывая, выстрелил. Пуля пролетела над плечом, едва не задев плоть, и это чудесное везение прибавило времени, дабы настигнуть стрелка и обезвредить. Однако, не успел Стефан подбежать, а Раду вновь спустить курок, как из кустов выскочила звероподобная тварь и запрыгнула на старшего сына кузница сверху, вцепившись клыками бедняге прямо в глотку. Раду истошно закричал, завертелся на месте, в попытке сбросить с себя тяжёлое нечто, но ликан держался крепко, зубами впиваясь всё глубже. В один момент существо просто резко вскинуло голову и хруст разорванной шеи прозвучал очень отчётливо. Кровь брызнула со всех сторон, а в челюстях тварь, энергично мотая головой, теребила оторванную трахею вместо с лоскутом смуглой кожи.

Если бы Стефана не сковало от удивления, смятение и паники — он бы снова сблевал от жестокости происходящего, однако, кроме как растерянно хлопать глазами и дрожать, он больше ничего не мог. Ликан же, повалив жертву на холодный снег, резко соскочил со спины и, вонзив острые когти в обе голени, потащил тело в куда-то кусты, не позволяя постороннему более наблюдать за трапезой. Молодого человека сильно пронесло, а ведь именно он мог стать закуской твари, которую убивать уже приходилось, но столь внезапное появление предвидеть попросту не предстало возможным; и вряд ли в этот раз получилось бы хоть как-то защититься. Однако, думать о том, что могло бы случиться, но, к счастью, не случилось, не хотелось совершенно, посему, взяв себя руки, молодой человек встрепенулся и тотчас же помчался к подъёму, ведущему в место, где его всё ещё ждала Кассандра, по крайней мере, он на это наделся.

С трудом держась на ногах, постоянно падая из-за того, что ступни вязли в снегу и скользили по кромке льда, Стеф карабкался вверх по склону, по протоптанной тропе, которая вела к хорошо знакомому месту. С небывалым страхом, наполняющим душу ненавистью и злостью, увидеть на вершине безжизненное тело черноволосой ведьмы, он справлялся со всеми трудностями, которые свалились тяжёлой нашей на его плечи: на боль пытался не обращать внимание, с усталость до последнего боролся, а к холоду и вовсе успел привыкнуть. Когда крыша ветхой хижины показалась на горизонте, брюнет облегчённо выдохнул. «Добрался…». Парню доводилось подниматься этим путём дважды, но ни один из них не были такими сложными, как этот. Вероятно, накопившиеся проблемы со здоровьем яро тянули его вниз, не позволяя достигнуть цели, однако, они ещё не до конца поняли с кем связались. Стеф прошёл огонь, воду, пытки, град стрел, унижения, мучения, ужасные ранения; он одурачил смерть и остался жив. Истощение, обморожение и стресс — казались уже не такими страшными.

Ускорив шаг, Стефан в миг оказался наверху и, выпрямившись во весь рост, тревожно забегал глазами по округе. Не успел он осмотреть всё, как его взор упал на большую фигуру, облачённую в короткую овчинную дублёнку. Очень знакомый громадный силуэт с широкими плечами вызвал полный шквал различных эмоций и буквально вынудил застыть на одном месте. Михай шёл осторожно, почти крался, а его угрожающе выставленное перед собой охотничье ружьё поймало на мушку обескураженную, застанную врасплох колдунью. И какого же было удивление молодого человека, когда вместо чёрных, смоленных волос, падающих водопадом на одно плечо, под меховым капюшоном длинной шерстяной накидки проглядывались золотистые локоны. «Бэла…» — отчаянно пронеслось в голове, больно сдавив виски. «Что она здесь делает? Разве…». Верная догадка тут же настигла мысли, стоило лишь вспомнить разобиженное лицо младшей дочери Госпожи. «Даниэла…». Пусть сейчас ему оставалось только догадываться, твёрдая уверенность в том, что именно рыжая ведьма сообщила старшей сестре о местоположении средней, почему-то разгорелась внутри. Даниэла вполне могла пожаловаться Бэле на поведение Кассандры, а ещё могла нарочито прибавить проблем сразу всем сказав, что та нарушила запреты матери, не выполнила её приказ и, ко всему прочему, сбежала с пленником вместо того чтобы сделать из него фарш, который должна была подать семье на завтрак. И от этого стало как-то паршиво, ведь для Бэлы благополучие каждой из них — важнее всего. Старшая дочь Альсины Димитреску несёт ответственность за непутёвых сестёр головой и посему, несмотря на свой ум и рассудительность, готова рискнуть жизнью, дабы вернуть одну из младших домой в целости и сохранности. Поэтому она здесь. Ищет Кассандру. «Но в итоге нашла неприятности…».

— Вот так номер! — хрипло расхохотался отец. — Рыбка сама плывёт рыбаку в руки… О, не-ет, даже не рычи на меня, сука. Мне будет совсем не жаль подпортить твоё ведьмино личико, если ты вдруг выкинешь какие-нибудь фокусы.

На лице Бэлы, невзирая на замешательство и дрожащие сизые губы, невозможно было заметить ни капли испуга: девушка сурово скалилась, крепко сжимала в руке серп и в любую минуту намеревалась напасть, стоит здоровому мужчине только замешкать, но повод, к её сожалению, он не давал. Стефан знал что отец мало чего в этой жизни боялся, а если ещё и пригубил пару-тройку-десяток рюмок водки, то про страх забывал напрочь. Поэтому каким бы ни был грозный вид у блондинки — Михаю хоть бы хны. Он выстрелит тут же, ежели Бэла посмеет приблизиться, и даже глазом не моргнёт.

Молодой человек понимал, что ему нужно безотлагательно действовать, отвлечь родителя, пока тот не начал воплощать угрозы в реальность, однако… если ему далось с небывалой лёгкостью расправиться с двоюродным дядей — с родным отцом вряд ли будет проще. Стефан всю жизнь боялся его, он знал на какие жестокости Михай был способен; и силы отца, несомненно, в несколько раз превышали его собственные. Да и дело в совсем другом: как можно намеренно отнять жизнь того, кто подарил её тебе? А что сказала бы на это мама? Явно она не такого ждала бы от своего единственного сына, на которого возлагала большие надежды. «Не злись на отца, родной. Он жесток, но… он очень любит тебя. И сделает всё, чтобы уберечь своего малыша от беды» — печальным, но таким ласковы голоском молвила Мирела, вытирая слёзы с разгорячённых красных щек, насупившегося ребёнка. — «Это неправда!» — топнул ножкой мальчик. «Он не любит меня! Он…». — «Тише, любимый…» — тут же успокоила его мать, прижав к сердцу. «Любовь бывает разный. И не всем она даётся в привычном понимании. Но, поверь мне, любое его действие — лишь попытка отгородить тебя от наших опасных мест».

«Прости меня… мама. Но всё его попытки защитить только привели к этому…». Стефан тысячу раз пожалел, что оставил в шее дяди острый известняк, а также хотел ударить себя по лицу из-за неимоверной глупости оставить огнестрельное оружие трупам. Ружьё пришлось бы очень кстати, но шок был тогда настолько сильным, что задумываться о таком ранее попросту не получалось. Сейчас его глаза резво метались по маленьким сугробам, в надежде найти хоть что-то, чем он смог бы обезвредить (пусть бы на время), решительно настроенного истребить владык деревни, отца. Заприметив выглядывающий камень из-под снега, Стеф аккуратно поднял его и бесшумно последовал за крадущимся Михаем.

Бэла сразу же заметила приближение молодого человека, но, дабы не подать виду и не позволить мужчине обернуться, лишь угрожающе замахнулась, а затем медленно пошла навстречу, якобы готовясь напасть. Наступление ведьмы позабавило Михая: он остановился, опустил оружие, натянул такую жуткую ухмылочку, с которой не сравниться даже Кассандре, и словно стал ждать, когда блондинка предпримет попытку нанести по нему удар. Самоуверенное поведение отца удивило не только Стефана, но и Бэлу сильно озадачило; ей редко когда доводилось расправляться с противником, коей вместо того, чтобы бежать в страхе, в надежде спастись от заточенного лезвия её серпа, просто стоит и выжидает атаки, бледно-зелёными глазами бросая ведьме вызов. Однако, не зря Бэла выделялась умом среди сестёр: она догадалась о некой задумке здорового мужчины позволить врагу приблизиться, а затем совершено неожиданно спустить курок (не одной Кассандре нравилось вводить жертву в замешательство), посему продолжала подходить медленно, держа холодное орудие наготове.