Наталия Мазова - Исповедь травы

Гипс с меня сняли за три дня до здешнего Нового года. Левая рука висела плетью, ноги совсем разучились ходить. Йерг – теперь я называла его только так – тут же разогнал всех христианских сиделок («все равно на пятом курсе не сессия, а так, баловство») и сам занялся мной. С его помощью я заново училась ходить. По квартире я передвигалась, опираясь на его руку – одна мысль о том, чтобы пользоваться костылями, бесила меня до судорог. А потом он часами разминал мои отекшие ступни, да не только разминал – Серраис показал ему те немногие приемы целителей, которыми владел сам, и Йерг перенял их на удивление легко… С каждым днем я все больше убеждалась, что он наш, наш всей сущностью своей, и был просто обречен встретиться с нами – и со мной…

Новый (по здешнему – тысяча девятьсот девяносто шестой) год мы встречали вдвоем. Йерг добрался до моей сумки и, невзирая на мои слабые протесты, заставил меня надеть коричневое с золотом платье и все украшения, даже волосы сам завернул под гребень, ибо моя левая рука слушалась меня еще очень плохо… «Я хочу видеть тебя в обличье, достойном тебя… Как жаль, что ты еще не скоро сможешь танцевать!» А сам вышел к столу в черном, с волосами, прихваченными тонкой цепочкой из желтого металла. Другой бы на его месте, уверена, и плащ набросил бы, но вкус Йерга – или наша с ним, одна на двоих, Огненная интуиция? – подсказал ему, что в этой камерной обстановке плащ будет не слишком уместен. И весь вечер вид у него был такой, какой, наверное, бывает только у мальчишки, все детство клеившего модели и игравшего в морские сражения, и наконец попавшего на самый настоящий парусный фрегат! Впервые за жизнь – НАСТОЯЩЕЕ!..

Мне было трудно двигаться, и мы почти весь вечер просидели в креслах друг напротив друга, и гитара не успевала остыть от рук Йерга. Он пел все, что насочинял за свою жизнь – а сочинять он, как и я, начал в пятнадцать, да и лет ему было ровно полугодом больше, чем мне – он пришел на свою Суть двадцать шестого февраля. («Идеальная зодиакальная пара», – как-то обмолвился он и тут же поспешно отвел глаза.) Песни у него были необыкновенные. Зачастую несовершенные по форме, они поражали силой воздействия – не той бешеной энергетикой, к какой я привыкла и какой меня покорил Гитранн, но мягкостью и тонкостью в сочетании с нервной напряженной дрожью. А некоторые, такие, как «Дорога Хозе» или «Грааль в песках» вообще казались мне дивно благоуханными цветами… Да что рассказывать – их надо слышать, и скоро их услышат многие, я об этом позабочусь!

Мне осталось досказать совсем немного… Но, наверное, можно и не досказывать – вы уже и сами все поняли. А чем иначе объяснить, что я давно прекрасно хожу, что уже минул апрель и начался май, а я все еще живу здесь, у вас на Техноземле, в маленькой квартирке Йерга?

Последнюю неделю стоит жуткая жара, но у нас дома всегда прохладно. Йерг уже не ходит в свой архитектурный, а целыми днями лежит на полу и чертит дипломный проект – через месяц у него защита. Глядя на него, и я взялась за свои давно заброшенные «Средства воздействия» – хочешь не хочешь, а Академию культур надо как-то кончать. А по ночам, когда спадает жара, мы берем магнитофон Йерга и идем за два квартала в тот самый Нескучный сад, где якобы водятся черные менестрели. Там, на просторе, вдалеке от любопытных глаз, я танцую – вспоминаю свои старые вещи и придумываю новые.

К сожалению, Йерг пока не умеет играть для моих танцев. Зато вчера он, дико смущаясь, показывал мне самую последнюю свою песню – «Танец для саламандры». По-моему, это лучшее, что у него сейчас есть, я до сих пор хожу под впечатлением: «На моей струне – восемнадцать струн, на моей руке – восемнадцать рун…» А сегодня утром со мной по магическому кристаллу связывался Гитранн, и этой ночью мы попробуем поработать втроем.

С каждым днем я получаю новые подтверждения, что наша встреча вовсе не была случайностью – мы оказались обречены на нее, ибо ему была нужна я, а мне – такой, как он. Может, даже машина та – всего лишь последний всплеск ярости Тени, бессильной злобы на уже свершившееся…

Что вы говорите? Боги мои, какие мелочи вас интересуют! Нет, я еще ни разу не была близка с Йергом, но похоже, это не за горами – вот уже месяц мы ложимся спать в одну постель. Или для вас такое вот рыцарское преклонение само по себе ничего не значит?

Да, я все понимаю. Я все прекрасно понимаю. Очень может быть, что года через полтора я потеряю и этого человека, и снова буду орошать подушку слезами и сушить губы одним и тем же вопросом – почему мы не вместе?

Но по крайней мере, у меня будут эти полтора года…

А кроме того, похоже на то, что Йерг не слабее меня. То есть, конечно, слабее – но немногим.

Так что я еще с удовольствием поиграю в эту игру!

КОНЕЦ

1995–1998 гг,

окончательная редакция 14–15.02.2000

Примечания

1

В русском языке не существует точного эквивалента силийским словам «dillae» (стихотворное заклятие, одновременно являющееся религиозным гимном) и «dillao» (произносить, исполнять такое заклятие). В английском можно было бы попробовать для перевода слово «spell», в русском же приходится использовать написание с большой буквы «Слово» и «Говорить».

2

Ушельцами народ типа Элендис презрительно называет определенную категорию юных мотальцев, не умеющих ходить по Закону Цели. Для них подсознательно важнее уйти откуда-то, а не прийти куда-то.

3

Jtheltae (силиэ) – стрела. Меч-джэльта – меч со стреловидным лезвием, якобы оружие «воинов астрала».

4

Для тех, кто не врубился: намелискр – дикая, по преимуществу водная разновидность вуглускра, отличается нездоровым пристрастиeм к днищам лодок. (Элендис.)