Далия Трускиновская - Нереал

— А кто тебя спросит?!

Тусовка во главе с Васькой, плотно окружив Башарина с его приятелем, устремилась к двери.

— Грузовик! Шофер!.. — донеслось уже с улицы. Как они все столь быстро протиснулись — я так и не понял.

— Васька! — наконец заорал я и поспешил следом. Ролевики с бодигардами приехали на двух машинах — расписном джипе и зеленом “газике”, том самом, который дошел до Берлина. Они так стремительно погрузились сами и затолкали в машины свой ценный груз, что, пока я пересекал торговый зал магазина, пока спускался по ступенькам, удивляясь, что и эти тоже танцуют, первая машина уже тронулась.

— Стойте! Меня забыли!.. — вопил я, пытаясь бежать следом, но и асфальт тоже оказался какой-то хореографический. — Васька! Гад! Меня забыли!..

Джип притормозил. Задняя дверца открылась, высунулся Васька и уставился на меня, открыв рот.

На лице у него было написано крупными буквами: “ВОТ ТОЛЬКО ТЕБЯ НАМ ТУТ СЕЙЧАС И НЕДОСТАВАЛО!”

Но эти буквы были мне совершенно безразличны.

Я подбежал к машине и позволил себя туда втянуть...

— Ты как сюда попал? — напустился на меня Васька. — Ты что здесь делаешь?..

— Вась... Тебя тут эти караулили... которые в Малаховке... и Таир Иманта прислал... канал рубить... — в пять заходов выговориля. А вроде не так уж быстро и бежал.

— Где караулят?!

— Там...

Но за углом не оказалось никакой черной иномарки. И никто не выскакивал из “Отчего дома” с пулеметным треском и маханием рук.

Я сидел в джипе дурак дураком, втиснутый между Васькой и Башариным, крайним с той стороны был Лешка, а поперек нас четверых лежал Корнет.

— Ну, теперь они у меня попляшут... — ворчал Васька, скалился и даже, кажется, шипел. — Ну, теперь они у меня взвоют...

Я впервые видел, чтобы человек радовался таким странным образом.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

РЕШИЛОСЬ ВСЕ НА КРЫШЕ, А МОЖЕТ БЫТЬ, И ВЫШЕ!

— Все очень просто, — говорил Таир, карабкаясь по стоячей лестнице. — Если вы хоть раз в жизни удачно медитировали, у вас наверняка получится.

Степашина смотрела на него снизу вверх с ужасом. Для двадцатилетнего парня лестница не представляла никакой сложности, к тому же он привык по ней лазать, а для кругленькой журналистки, которая все самое интересное в жизни постигала только по чужим рассказам, это было такое же непреодолимое препятствие, как Джомолунгма или Аннапурна.

Однако работа требует жертв. Тем более, когда начальство того гляди уволит...

На крыше Таир чувствовал себя как дома.

Если бы он захотел, то наверняка узнал бы, кто соорудил на уровне восьмого этажа нелепую избушку, только что не на курьих ногах, хотя при развитом воображении сваи, на которые неведомый архитектор взгромоздил свое изделие, сошли бы за ноги. Но Таира мало интересовали мелочи. Здесь, в избушке площадью два с половиной на три метра, он хранил кое-какое свое имущество. Сюда же было удобно отступать при каких-то непредвиденных обстоятельствах.

Выбравшись на крышу, он встал, закинув голову, и приветствовал высокое небо. Небо ответило улыбкой.

Ветер неторопливо тащил к городу грозовую тучу, тихо и грозно при этом поругиваясь: его приманила чья-то стальная воля, он в эту сторону и не собирался. Таир же именно этой тучи ждал — он хотел показать Степашиной, как отгоняют грозу Однажды он проболтался о такой своей способности — и азартная журналистка, перевернув весь город, отыскала его и вцепилась, как клещ.

Много чего могла Наталья Степашина — только вот все ее умения обретали силу лишь за порогом собственной квартиры. В пределах же квартиры она почему-то была бессильна, как недоношенное дитя.

Таир подождал, прислушался — лестница даже не скрипнула. Он опустился на колено и нагнулся над люком.

— Наталья Андреевна! — позвал он. — Ничего страшного! Я потом помогу спуститься!

— Не-а! — был ответ. — Я лучше в окошко посмотрю. Там на лестничной клетке есть подходящее!

— Так вы ничего не поймете!

— Ничего, вы мне расскажете. Если туча отступит — то мне придется вам поверить. А если не отступит — то и разговора нет.

— Пускай так, — согласился Таир. Это осложняло задачу — теперь ему пришлось бы подпустить тучу так близко, что Степашина, глядя в окно, удостоверилась бы в начале грозы, а потом замкнуть ее и отпихнуть подальше в самый неподходящий миг. Это было все равно, что вдруг прекратить роды у женщины, оставив ребенка ни там и ни сям — ни в утробе и ни снаружи...

Он подошел к избушке и замер — ощутил присутствие. Его ждали, но ждали с мирными намерениями. Вибрации свидетельствовали о том, что сущностей было по меньшей мере две. И он знал характер этих вибраций...

— Таир Афроластериск! — позвал его женский голос.

— Я, -ответил Таир, делая охранительный знак.

— Начерти круг, мы подождем, — предложил голос. — Мы не желаем тебе зла и хотим предупредить тебя.

— Ты — суккуб, — уверенно сказал Таир.

— Я — Ребалиань Адинурада, суккуб. Со мной — Семнерим Астафагор, инкуб. Мы держим связь еще с пятью нашими. Тебе это несложно проверить.

— Вы пришли просить за Ассарама Кадлиэля? — поинтересовался Таир.

— Все гораздо хуже. Мы просим тебя очертиться кругом, написать охранные знаки и вообще сделать все для своей безопасности. Мы хотим, чтобы ты не ждал от нас зла и поверил нам! — потребовала Ребалиань Адинурада.

— А знаешь ли ты, Ребалиань Адинурада, что я могу сейчас опутать твою волю заклинанием?

— Я знаю. Но мы пришли к тебе добровольно, и мы не делаем тебе зла. Если ты наложишь сейчас на меня заклятие, тебе будет стыдно.

— Хорошо... — Таир на полминутки задумался. — Ребалиань Адинурада, и ты, Семнерим Астафагор, будьте моими гостями.

Он указал на дверь в избушку.

— Мы не можем туда проникнуть.

— Сейчас.

Таир встал на цыпочки и стер меловой знак в верхнем левом углу двери. Потом с беспокойством посмотрел на небо. Туча приближалась...

Он вошел. И одновременно влетели два темных облачка.

— Я слушаю вас, — сказал Таир, садясь на табуретку.

— Знаешь ли ты, Таир Афроластериск, в чьи руки попало твое заклинание, которым можно связать волю инкуба и суккуба? — без долгих предисловий спросила Ребалиань Адинурада.

— Я рассказал о нем Серсиду. Знаю, что этого не следовало делать, — признался Таир. — Откуда я знал, что ему взбредет в голову украсть инкуба? Ведь нет ничего более бесполезного, чем лишенный воли инкуб!

— А ты знаешь, как он поступил с этой бесполезной добычей?

— Знаю... — вдруг Таира осенило, — Вы нашли нереала и хотите, чтобы я освободил Ассарама Кадлиэля от тульпы?

— Да, мы нашли и опять потеряли Ассарама Кадлиэля.