Катарина Керр - Чары тьмы

— Повесь это дерьмо завтра в полдень. На площади, — приказал Блейн палачу. — И проверь, чтобы он умер легко.

Бандит потерял сознание. Его бригги промокли, по ногам потекла вонючая влага.

Покидая башню, Невин думал о том, что только что услышал от разбойника. Он вспомнил капитана корабля, которого судили в Керморе. Капитан говорил, что у пассажира, которого он отвозил в Бардек, неприятный слащавый голос. И выглядел этот пассажир, как обыкновенный житель Кермора. Маловероятно, что существуют двое настолько похожих мастеров черного двеомера. И у этого Аластира только один ученик.

Невин также понял, что ошибочно полагал, будто знает своего противника. У него был старый враг, мастер черного двеомера, с которым он встречался в схватке несколько раз за последние сто лет. Бардекианец, опытный в разгадывании предзнаменований будущего. Война в Элдисе, попытка захватить наделенный двеомером опал, даже то, что враг хотел оставить Родри в живых — это все идеально подходило Тондало. Конечно, напомнил себе Невин, за всем этим вполне может стоять Тондало. Он в состоянии управлять процессом издалека. К этому времени бардекианцу должно быть приблизительно сто пятьдесят лет и, вероятно, он слишком слаб для путешествий. Хотя мастера черного двеомера способны продлевать свою жизнь, используя противоестественные средства, они не умеют сохранять здоровье, в особенности ближе к концу жизни. Сама природа пытается противостоять им, потому что они нарушают все ее законы, подобно воде, текущей по склону вверх.

В крепких руках Аластира брыкался коричнево-белый кролик, пытаясь высвободить задние лапы, но Аластир ударил его головой о кухонный стол. Он бил зверька до тех пор, пока кролик не перестал сопротивляться. Тогда двеомермастер перерезал ему горло ножом и наклонился, чтобы выпить горячей крови прямо из горла. Он делал это на протяжении многих лет и тем не менее процедура всегда вызывала у него отвращение. К сожалению, это был единственный способ овладеть магнетизмом живого тела. Он никогда не мог понять, почему другие мастера предоставляют убийство источников магнетизма своим слугам. Глотая горячую кровь, Аластир чувствовал, как мощная жизненная сила вливается в него, омолаживая. Он осторожно вытер рот тряпкой, снял с кролика шкуру и начал резать мясо.

Страх не оставлял его, он ощущался постоянно, подобно пульсации крови. Хотя Аластир хотел бежать из Дэверри, он боялся возвращаться в Братство после нового провала. Старец вполне может простить его, в особенности потому, что поймет главное: присутствие в Родри эльфийского крови разрушило его расчеты. Но другие мастера черного двеомера посчитают Аластира слабым. После того, как человек ослабевает, его могут атаковать, разорвать на части и лишить силы. Лучше совершить самоубийство, чем допустить такое. Мысль о смерти вызвала у него дрожь. В конце концов, именно страх смерти заставил его обратиться к черному двеомеру много лет назад. Скоро Аластиру придется решать, бежать ему или сражаться. Очень скоро. Хотя черный двеомер не посылает предупреждений об опасности тем, кто следует темной тропой, простая логика подсказывала ему, что времени мало.

Оторвавшись от размышлений, Аластир поднял голову и увидел наблюдающего за ним Саркина.

— Что? — рявкнул Аластир.

— Я только хотел убить для тебя кролика, учитель. Мой долг — прислуживать тебе.

Аластир протянул ему нож и вымыл окровавленные руки в ведре с водой. Рядом на соломе скрючился Камдель.

— Если нам придется бежать, то Камдель должен умереть, — сказал Аластир. — Он будет тормозить нас.

Лорд заскулил. Саркин поднял голову, держа нож в руке, его глаза почернели от ярости.

— Я не позволю убить его.

— Правда? А кто ты такой, чтобы позволять или не позволять мне что-то делать?

Между аурами учителя и ученика была установлена прочная связь. И когда Аластир послал волны ненависти и ярости, Саркин резко втянул ноздрями воздух и выронил нож. Его пронзила острая боль. Извиваясь, он упал на колени, лицо его исказилось — он пытался не показывать своей боли, Аластир коротко вскрикнул и отпустил его, дрожащего на полу.

— А теперь попридержи язык, пока я сам не обращусь к тебе, — предупредил он. — Я должен подумать.

Аластир отошел к окну и невидящим взглядом уставился наружу. Страх не уходил. Один раз он оглянулся и увидел, как обнимаются Саркин и Камдель. «Дураки! — подумал он. — Может, я убью их обоих!»

Вечером Джилл ужинала в комнате Невина вместе со стариком и Родри. У нее не было аппетита, зато Родри поглощал жареное мясо и лук, как истинный воин — он весело набивал живот перед битвой, зная, что эта трапеза вполне может оказаться последней. «Он — воин. А я кто? — думала она. — Трусиха, нет сомнений.» Джилл ненавидела слово «трусиха», но должна была признать, что приходит в ужас при одной только мысли о черном двеомере, который ищет ее по каким-то своим причинам. В конце концов, не в силах больше смотреть на то, как лопают мужчины, она вышла из-за стола.

Золотой солнечный свет летнего вечера заливал двор. Реальный мир все еще стоял, нетронутый двеомером. Он никуда не делся.

И тем не менее она знала, что никогда больше не будет смотреть на этот мир так, как раньше. Ее преследовал вопрос, который пугал ее едва ли не больше, чем сам черный двеомер: откуда я столько знаю обо всем этом? Хотя она оказалась в центре событий, которые озадачили бы и сбили с толку большинство людей, Джилл инстинктивно знала столько вещей! Ей было известно, что камень может менять форму; что незнакомец обладает черным двеомером и может использовать его, чтобы узнать, говорит ли она правду; что она сама способна связаться с Невином через огонь… Неохотно, медленно, преодолевая внутреннее сопротивление, она была вынуждена признать: у нее не просто способность к двеомеру, но большой талант.

Сжав руками подоконник, Джилл выглянула из окна, пытаясь успокоиться и наблюдая за обычной суматохой слуг. Затем она увидела Бокка, болтающегося возле основных ворот дана и оглядывающегося вокруг. «Вероятно, он хочет поговорить со мной», — подумала она. И почему она отправилась к окну как раз в нужный момент, чтобы его увидеть?

— Что-то не так, дитя? — спросил Невин. — Ты слегка побледнела.

— Ничего. Там, у ворот, стоит Бокк. Думаю, нам следовало бы поговорить с ним.

Невин настоял на том, чтобы отправить за Бокком слугу, который приведет его в покои. Незачем самим спускаться во двор. Несчастный парень так нервничал, оказавшись в брохе гвербрета, что даже не мог сесть. Бокк беспокойно ходил взад и вперед, сжимая в руках кружку эля, которую ему налила Джилл.