Андрей Лавистов - Нелюди Великой Реки. Полуэльф

— Как до комплекса Тверской Академии доберетесь, дайте знать, я вам схемку системы обороны нарисую!

Глаза Бонса смеялись, но голос его был сух и торжественен:

— Мы будем в гостевом доме «Черный дрозд». Вам я всегда буду рад, приходите!

Легкому прощальному кивку «рыцаря» мог бы позавидовать сам Владимир Кириллович, отпускающий делегацию гномов, прибывшую с дружественным визитом. Потом эта компаха обошла нас по широкой дуге, а раненый, зараза, все продолжал материться при даме, при Паоле, то есть.

Семен кривился, но фэйри легкомысленно заметила:

— Душка! И борода такая… большая. Интересно, женат?

Я думал, Семен выпадет в осадок, но он лишь пожал плечами и предложил пойти перекусить, а то приключений слишком много, не по возрасту ему.

Глава 11, в которой герой обретает нового родственничка

Что ж, можно и зайти, вот например, неплохо из дверей заведения пахнет… сметанкой свежей. К моему крайнему удивлению, кабак, попавшийся нам по дороге, специализировался на чем-то…кисло-молочном, диетическое кафе такое оказалось. Всего пять столиков с белыми скатертями, венские стулья с гнутыми спинками и круглыми сидениями, колокольчики в вазах. Идиллия. Даже обязательная надпись над входом, гласящая, что тот и виноват, кто оружие первым из кобуры вынет, была стилизована под гжельский сине-голубой узор по белому фону. Посетителей было всего трое, всем им было далеко за шестьдесят, и занимали они столик у стены. На землистых лицах старичков не было, что называется, печати порока. А если эта печать там когда-то и стояла, так была стерта прошедшими годами. Просто старики, каких можно встретить во всех городах Новых княжеств… Что же здесь они делают? В их взглядах сквозил какой-то испуг, они как по команде прекратили разговор и уставились на Семена. Обидно! Я-то полагал, что самый опасный персонаж в нашей компании — Паола Фэйри, а мы с Семеном делим второе и, гм-гм, почетное третье место. Но может, испуг касался не конкретной личности? У стариков, как я заметил, такое выражение испуга можно встретить довольно часто. Почему? Большинство из них жизнь хлебнули полной ложкой, воевали, видели такое, что мне и не снилось… Я тоже буду всего шугаться, когда разменяю седьмой-восьмой десяток? Если доживу, конечно…

Слезящиеся глазки, дрожащие то ли от выпитого кефирчика, то ли от возраста кисти в пигментных пятнах с деформированными суставами, вполне опрятная одежда, обязательные кобуры с оружием, еле уловимый запах медикаментов и сильный запах старости… Перед дедами стояли высокие бокалы с какими-то помоями болотного цвета, по запаху — в таких хорошо ноги отпаривать, стояли тарелки с окрошкой, заправленной не квасом, а кефиром, явно без колбасы, но с отварным мясом, блюдечко с галетами, песочные часы и фарфоровая доска в бело-голубую клетку, уставленная довольно искусно вырезанными из поделочного камня фигурками. Быстрые шахматы, не иначе… Синие против белых, поэтому ставлю рупь за сто, что доска принадлежит заведению… И само заведение, значит…

Не успели мы усесться за стол, как подошедший официант из пришлых, с одутловатым лицом мясника, положил на стол такую же, как у стариков, шахматную доску и расписную фарфоровую коробочку с фигурами.

— Что будете заказывать? — тон у официанта был почти что оскорбленный, как если бы мы, чужаки, грубо нарушили некие неписаные, но всеми почитаемые здесь правила. Меню «халдей» нам не предложил. Возможно, здесь, как и в большинстве аборигенских кабаков, не принято.

— А что есть? — откликнулся Семен с живейшим интересом, оголодал, вероятно…

— Кисели разные, гороховый рекомендую, капуста тушеная, окрошка свежая, котлеты на пару, фрикадельки, суфле из моркови с творогом, — тут официант сложил губы пельменем и причмокнул, да еще и пальцами пошевелил, обозначая небесный вкус этого суфле, — суфле из гречки с творогом, пудинг творожный, кнели рыбные, бефстроганов с тушеной морковью, пюре овощное, пюре фруктовые, разные, супы из овощей, протертые, суп…

— Хватит! — выкрикнул Семен таким свирепым голосом, что из «предбанника» выглянул вышибала, оказавшийся не стариком, а молоденьким норлингом, с решительно выдвинутым вперед подбородком. Косица на его виске была украшена исключительно человеческими зубами, числом не меньше трех. Старичкам бы Конкруда в председатели, в главного судью турнира, так сказать… От выкрика Семена лицо официанта, как и вся его расплывшаяся фигура совершили героическую попытку вытянуться в струнку.

— А ряженка у вас есть? — обратился я к халдею, спасая его от унтерских замашек Семена. Ряженка в отличие от простокваши была продуктом «от пришлых», и ее не всегда можно было найти в меню аборигенских кабаков.

— Конечно! — выдохнул официант, и лицо его вернулось в прежнее состояние.

— Тогда даме гоголь-моголь с красным вином, мне ряженку и пюре персиковое с сахаром, пятьдесят на пятьдесят, в большом бокале, а этому господину все-таки котлеток паровых, штук семь… Нормально, Паола, Семен?

Фэйри и не слышала меня, увлеченно расставляя фигуры, а Сеня только махнул рукой, посмотрев на меня так, что я понял: припомнит при случае. А я виноват в том, что в Гуляй-поле мы в диетическое кафе попали? Что ж такое? Не везет, так не везет: ни полуголых девчонок на сцене, ни жареного мяса… Ну, может, эти старички-шахматисты — главари бандитских кланов на пенсии? Работорговцы в прошлом? Робинзон Крузо был работорговцем до того, конечно, как попал на необитаемый остров… Нет, пожалуй, на пенсию бандиты не выходят, того же Сливу взять…

Из-за занавески, отделяющей кухню от «залы», отчаянно жмурясь, вышел чернющий кот самого бандитского и бомжеватого вида, с надорванным в драке ухом и огрызком черного, как сажа, хвоста. Хвостик он держал, впрочем, трубой. Из всех присутствующих только кот казался типичным представителем Гуляй-поля.

— Играешь, Петя? — фэйри потребовала от официанта песочные часы на двадцать секунд и немедленно выдвинула белую пешку вперед. «Закрытый гамбит», — выплыло откуда-то из глубин памяти, и я ответил, вытаскивая за линию пехтуры «черного всадника» глубокого синего цвета:

— Играю, но скверно… Поэтому больше десятки не поставлю, так и знай.

— Нет в тебе полета, — вздохнула фэйри, выдвигая вторую пешку. Ожидаемое начало, она будет бороться за центр доски до последней фигуры, или я ничего не понимаю в фэйри…

— Лошадью, лошадью ходи, — произнес Семен ритуальную фразу всех шахматных болельщиков, проглатывая очередную паровую котлетку. Размерами котлетка едва ли превышала «фрикадельку». Если здесь котлетки такие, то какие же фрикадельки?