Джон Толкин - Властелин Колец

Гэндальф торопливо шагал вперёд; остальные поспевали за ним, как могли. Теперь они опять двигались по полоске суши между утёсом и озером; полоса была узкой — местами шириной всего в дюжину ярдов, кроме того, её сильно загромождали обломки скал и скатившиеся вниз камни, но пройти по ней было все-таки можно. Путники старались не отходить от Морийской Стены, даже придерживались за неё руками, чтобы тёмная вода подозрительного озера была от них как можно дальше. Когда они одолели около мили, перед ними неожиданно возникли падубы. На мелководье догнивали ветви и остовы почерневших стволов, которые когда-то образовывали заросли или живую изгородь вдоль дороги через затопленную теперь долину, но у самого утёса сохранились два живых дерева. Их громадные корни тянулись от скалы к воде. Фродо никогда не видел ничего подобного и даже не подозревал, что падубы могут быть такими высокими и могучими. Издали, с Порога, они казались кустарником, выросшим под отвесной стеной, но сейчас древние деревья возвышались над головами Хранителей неподвижные, тёмные, безмолвные, с глубокими тенями у подножья, словно сторожевые столбы в конце дороги.

— Наконец-то! — обрадовано сказал Гэндальф. — Здесь кончается Эльфийский тракт из Остранны. Гномы прорубили Западные Ворота, чтобы беспрепятственно торговать с эльфами, а эльфы посадили на границе своих владений падубы, поскольку падуб был символом Остранны. В те благословенные времена народы Средиземья нередко связывала тесная дружба, даже гномы и эльфы умели не ссориться.

— Эта дружба прервалась не по вине гномов, — вставил Гимли.

— Я ни разу не слышал, что она прервалась из-за эльфов, — тут же отозвался Леголас.

— Я не раз слышал и то, и другое, и сейчас не время решать, кто прав, — прекратил начинающуюся перепалку Гэндальф. — Леголас, Гимли, надеюсь, хоть вы-то двое останетесь друзьями. Мне очень нужна ваша помощь. Мы должны найти и открыть Ворота, пока совсем не стемнело.

А вы, — сказал он, повернувшись к остальным, — приготовьтесь без промедления вступить в Морию, как только мы отыщем и отворим Ворота. Боюсь, что здесь нам придётся расстаться с нашим замечательным пони, поэтому надо его разгрузить. Тёплую одежду можно не брать: в Мории она нам не понадобится, и потом, надеюсь, тоже, когда мы пройдём горы насквозь и продолжим путешествие на юг. А пищу и, главное, бурдюки с водой, которые тащил до сих пор пони, надо распределить между всеми Хранителями.

— А что же будет со стариной Биллом? — испуганно и негодующе воскликнул Сэм. — Да я без него с места не сдвинусь! Завели беднягу невесть куда, а теперь возьмём и бросим его, да?

— Мне очень жаль, Сэм, — сказал маг, — но тебе придётся выбирать между Биллом и твоим хозяином. Когда Ворота откроются, не думаю, что тебе удастся затащить пони в беспроглядную тьму Мории.

— Со мной он последует за мистером Фродо даже в драконье логово, — возразил Сэм. — Бросить его тут на растерзание волкам, это ж чистое убийство!

— Ну, до убийства-то, надеюсь, не дойдет, — проговорил Гэндальф. Он положил руку на голову пони и негромко произнёс: — Ступай, и да хранят и направляют тебя мои слова. Ты умное животное и многому научился в Раздоле. Иди туда, где сможешь найти траву, и потихоньку возвращайся к дому Элронда или туда, куда пожелаешь… Ну вот, Сэм! Теперь у него столько же шансов спастись от волков и вернуться домой, сколько у нас.

Угрюмо стоявший рядом с пони Сэм ничего не ответил. А Билл, словно поняв, что происходит, прижался мордой к его голове, сунул нос прямо в ухо и шумно вздохнул. Сэм захлебнулся слезами, взялся за ремни и принялся развьючивать пони, швыряя тюки наземь. Остальные путники сортировали поклажу, разбирая по своим мешкам то, что надо было взять с собой. Оставшееся просто свалили в кучу.

Покончив с поклажей, Хранители принялись следить за тем, что делает Гэндальф. Но он, казалось, ничего не делал — стоял между двумя падубами и пристально смотрел в стену, как будто хотел просверлить её взглядом. Леголас прижимался к скале, словно вслушивался в камень. Гимли бродил вдоль стены, постукивая по ней обухом топора.

— Ну вот, мы готовы, — сказал Мерри. — А где же Ворота? Я что-то ничего не вижу.

— Сделанные гномами ворота и нельзя увидеть, если они закрыты, — со сдержанной гордостью ответил Гимли. — Они невидимы, и даже сами гномы не в силах найти или открыть эти двери, если их секрет позабыт.

— Да, но Западные Ворота не были тайной, известной лишь гномам, — внезапно обернувшись, заметил Гэндальф. — И если в наше время их не переделали, тот, кто знает, что именно искать, может обнаружить их.

Гэндальф подошел к стене. Там, куда не достигала тень падубов, было гладкое пространство; маг провёл по нему руками, бормоча какие-то слова, потом отступил.

— Смотрите! — сказал он. — Теперь вы что-нибудь видите?

Серую поверхность скалы освещала взошедшая луна, но Хранители не заметили никаких изменений — сначала. А потом на стене, там, где её коснулся маг, медленно проступили тонкие линии, похожие на серебряные жилки в камне. Сначала они были не толще паутинки, прерывисто поблескивающей под лучами луны, но постепенно становились ярче, отчетливее, и вскоре глазам изумленных путников открылся искусно выполненный рисунок.

Вверху, так высоко, как Гэндальф мог дотянуться, аркой выгибалась надпись из прихотливо сплетённых эльфийских букв. Под надписью, хотя линии местами потускнели и стёрлись, угадывались очертания молота и наковальни, увенчанные короной с семью звёздами. Ниже шли два дерева с листьями в форме растущего месяца, а в центре двери ярко сияла звезда, окружённая ореолом расходящихся лучей.

— Эмблема Дарина! — воскликнул Гимли.

— И Дерево Высших эльфов! — сказал Леголас.

— И Звезда Дома Феанора, — добавил Гэндальф. — Они выполнены из итилдина, который отражает лишь лунный да звездный свет и просыпается при прикосновении того, кто произносит слова, давно забытые в Средиземье. Немало времени прошло с тех пор, как я слышал их, и долго пришлось мне размышлять, прежде чем удалось вызвать их в своей памяти.

— А что здесь написано? — спросил Фродо у Гэндальфа, безуспешно попытавшись разобрать надпись. — Мне казалось, что я знаю эльфийские руны, но эту надпись прочитать не могу.

— Она на языке эльфов, живших на западе Средиземья в эпоху Эльдар, — ответил Гэндальф. — Но ничего интересного для нас не содержит. Здесь сказано: "Ворота Дарина, Владыки Мории. Скажи, друг, и входи". А ниже мелкими буквами идёт: "Я, Нарви, сделал их. Келебримбор из Остранны начертал эти знаки".