Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ) - Яанг Р

— Лучше сосредоточься на торговце с тележкой, — сказал в ответ Варон, натягивая пониже свой капюшон.

С наступлением утра, на улице стало появляться все больше народу. И хоть шхун был уверен, что они с Греттель мало чем отличаются от самой обычной парочки, но если случится так, что кто-нибудь вдруг заметит его красные глаза, то встречи со стражниками им точно не миновать.

Никого похожего на странного старика, что им описывала Гроуз, здесь не было видно. Только вот солдат ошивалось немало, может быть старая карга специально заманила их в такое людное место, чтобы чужаков было легче схватить?

Обернувшись, Варон заметил, что его спутница зашла в какую-то местную лавку. Ему было совершенно все равно, что она намеривалась там делать, лишь бы это никак не выдало их. Сам же шхун, заняв укромное место в тени иссохшего дерева, приготовился ждать. Его немного волновал тот факт, что мужчина с тележкой может быть даже еще не прибыл на арену, ведь бои начнутся только завтра. А что если им с Греттель придется провести ночь на улице? Это не так безопасно: Варон видел, что некоторые стражники патрулируют гостевые с собаками. Наверное, это как раз на тот случай, если на арену проникнет кто-нибудь посторонний, и пожелает спрятаться в стоках или в темных углах под мостом.

— Не желаете заказать портрет будущего победителя, сэр? — вдруг резкий мальчишечий голос прервал размышления Варона. Тот с пренебрежением посмотрел на него, полностью проигнорировав заданный вопрос. — Портрет будущего победителя арены. Обойдется всего в один серебряный, но можем и поторговаться!

Мальчишка оказался лет двенадцати, не больше, хорошо одетый, постриженный, он таскал за спиной рюкзак из которого торчали свернутые тугим рулоном холсты.

— Не интересует, — сухо ответил Варон, в надежде, что юное дарование отстанет от него.

— Если так, то могу и вас нарисовать, или вашу прекрасную даму, что недавно зашла в рунную лавку, — хмыкнул тот, откуда-то доставая засохшие краски.

— Ты что, следишь за нами? — шхун давно бы схватил этого поганца за шкирку и откинул бы подальше в сторону, если бы они не находились сейчас в столь людном месте.

— И не подумаю, сэр! Я здесь работаю! — тот немного обиделся на слова Варона, но в остальном, холодное расположение юноши его никак не смущало. — Могу показать вам и предыдущие мои работы, там есть на что посмотреть.

— Я говорил уже, мне это ни к чему.

— Но вы же еще даже не…

— Ни к чему! — Варон тяжело вздохнул и принялся дальше высматривать интересующего его торговца.

— У вас отличный нож, — сказал вдруг мальчишка, хотя шхун был уверен, что тот уже давно отошел по своим делам. — Мой отец — кузнец, я знаю, о чем говорю.

— Плевать, — Варон спрятал нож подальше в складки плаща.

— Рукоятка хоть и могла бы выглядеть более искусно, но здесь идет упор больше на ее удобство, чем на какие-нибудь внешние изящества. Мой отец всегда в своих работах старается выдержать эту золотую середину.

— Чего ты от меня хочешь?! — Варона начало изрядно раздражать присутствие этого паренька.

— Чтобы вы посмотрели мои картины, сэр, и может быть заказали и для себя одну, — как ни в чем не бывало улыбался тот, подкидывая вверх кисточку.

— А если я отрежу тебе твой болтливый язык, ты, наконец, отстанешь?

— Что за ужасные вещи ты говоришь, братец! — откуда-то подошла Греттель, она слегка приобняла Варона за плечи, чтобы хоть как-то охладить его пыл. — Извини, он сегодня немного не в духе.

— Какая же вы красивая! — воскликнул художник и вмиг покраснел, сделав вид, что эти слова у него вырвались совершенно случайно. — Пр. простите я и правда не встречал нигде такой очаровательной девушки, как вы. А уж поверьте, путешествовал я не мало.

Теперь пришел черед краснеть Греттель. Хоть она и не раз слышала от других подобные комплименты, и знала, что половина из этого просто слова, которые говорят миленьким девушкам, чтобы вызвать их расположение, но все равно, это было приятно. Даже из уст какого-то мальчишки.

— Так значит, ты путешественник? — невинно спросила она, подкручивая выпавший из прически локон.

— Отчасти, но душа моя все же лежит к искусству!

Варон хмыкнул.

— Можно мне доказать, что это не просто слова, и показать вам некоторые из моих недавних работ? — немного смутившись ответил тот, бросив на шхуна яростный взгляд.

— А почему бы и нет, — пожала плечами Греттель, ей всегда были интересны картины, пускай даже и неизвестных уличных мастеров.

— Делайте что хотите, только меня в это не впутывайте, — проговорил Варон и, высвободившись из объятий «сестры», отошел от странной парочки чуть подальше.

И все же, от нечего делать шхун иногда прислушивался к их разговору. Греттель хоть и болтала без умолку, но нужные вещи она умела хранить в секрете или вообще обходить стороной. Как и прежде Варон поражался тому, с какой легкостью девушке дается лгать, она не останавливалась ни на секунду, чтобы хоть как-то продумать свою только что родившуюся ложь. Греттель была прирожденная лгунья.

— Это просто изумительные портреты! — восклицала она, чуть ли не хлопая в ладоши от радости. — Хоть я и не встречала лично всех этих людей, но будто бы уже познакомилась с ними.

— Вам правда?.. — мальчишка смущенно откашлялся и продолжил уже более серьезным голосом. — Большинство из них умерло, например, этот, — он развернул перед ней очередной холст. — Его раздавил огр в прошлом году на арене. Звали его непобедимый Хьюго, ну или он сам себя так называл, — мальчик задумчиво почесал подбородок. — Хьюго попросил нарисовать его, так как считал, что я обязательно разбогатею, продав это изображение победителя. Как видите, не сошлось. Но для коллекции, впрочем, сгодится.

Девушка попыталась показать портрет и Варону, но тот лишь лениво отмахнулся.

— Ваш брат, он так не любит картины? — спросил мальчик, аккуратно складывая листы в ровную стопку, чтобы они не разлетелись на легком ветру.

— Он у меня вообще ничего не любит, только ворчит, — усмехнулась Греттель.

— Прямо как мой отец, — тот насупился, угрюмо уставившись в землю. — Говорит, что мои рисунки годны только чтобы камин топить. А сам мечтает, чтобы я участвовал в будущем на арене, как и его старшие сыновья.

— На арене? Это же безумие!

— Я не такой слабый, как могу показаться! — тут же возразил мальчик. — Я умею сражаться. Мои братья, они меня учат. Почти каждый день, — он закатал на рукава, показывая следы на руках, которые больше походили на обычные синяки. — Мы деремся деревянными мечами, но щит для меня пока очень тяжел, и я…

— Так стань сильнее, — вмешался вдруг Варон, сам не понимая, зачем он ввязывается в этот бесполезный разговор.

Мальчик лишь угрюмо посмотрел на него, убирая свои работы обратно в рюкзак. Он так и не сказал ничего больше, а просто ушел куда-то в противоположную сторону рыночной площади.

— Зачем же ты так? — Греттель упрямо сложила руки на груди. — Он всего лишь ребенок.

— И чтобы выжить, ему нужно стать сильнее, — ответил шхун, даже не взглянув не нее.

— Это не всегда так! — хотела было возразить девушка, но вскоре она замолчала. Греттель вспомнила себя в таком возрасте, а именно, те времена, когда мать продала свою единственную дочь на потеху Зубу и его парням. Ей тогда едва ли исполнилось одиннадцать. Смогла бы Греттель жить дальше, если бы не стала сильнее? Может быть Варон прав, и в этом мире иначе никак?

— Что-нибудь купила в рунной лавке? — спросил Варон, пытаясь отойти от болезненной для них обоих темы.

— Я? — Греттель встряхнула головой, будто приводя себя в чувство, — Нет, но мне было интересно кое-что. Ты видел хотя бы одного продавца рун в Нарт-Ирмунде? А на материке? То, что этот болван продает здесь совершенно незаконно! Впрочем, как и вся эта арена вместе взятая. Вот я и зашла туда поглядеть. К тому же, я все думала, почему взрывной порошок и мои руны не сработали в той вонючей клетке.