Severatrix - Декан Слизерина

– Та-а-да-а-м!

Северус так и вздрогнул от неожиданности. А потом хищно улыбнулся:

- Вот так встреча! Питер Петтигрю!

Сидящая в колбе крыса испуганно сжалась в комочек, продемонстрировав двум магам приметную серебристую лапку.

* Дикая Охота и иже с ней – уперто отсюда: http://beansidhe.org.ua/yule

** «Рок-н-ролл совершенных» - песня Рыжего Канцлера (она же Канцлер Ги). Кто заинтересовался, вот ссылки: http://search-n-listen.ru/song/25603-kantsler-gi-rok-n-roll-sovershennyx.html или http://megalyrics.ru/lyric/канцлер-ги/рок-н-ролл-совершенных.htm?l=0

***Надпись на Вратах Ада – (а матчасть надо учить, двоечники!) согласно «Божественной комедии» Данте, надпись звучит как «Оставь надежду всяк сюда входящий»

Глава 33. Квадратура замкнутого круга

- Добро пожаловать в Нуменгард! – провозгласил Джо, взмахнув руками. – Ах, Нуменгард!.. Диво северного края! Наши легенды гласят, что когда боги решили воссоздать Асгард здесь, в Мидгарде, они выбрали именно это место. Здесь, согласно древним преданиям, на вершине одной из гор сокрыты ступени, ведущие на Биврёст*. И гора эта называется Химинбьёрг, а на ее склонах живет извечный страж Радужного Моста – Хеймдалль. Он зорко следит за тем, чтобы никто не проник в Асгард, а поскольку никогда не спит, пройти мимо него невозможно. Хеймдалль был свидетелем зари человечества, он знает и видит все, что происходит в Мидгарде. Когда наступит время Рагнарёк, именно он известит мир об этом, протрубив в свой золотой рог, - О’Леннайн мечтательно вздохнул и насмешливо покосился на опешившего спутника. – Здесь, Северус, располагается самая страшная тюрьма на земле, по сравнению с которой Азкабан - элитный курорт. А по виду не скажешь, верно? – викинг хохотнул.

Сев растерянно оглядывался, не в силах придти в себя. Он представлял Нуменгард совершенно иначе: огромный мрачный замок, ров с кипящей лавой, замшелые камни, ржавые цепи подъемного моста, безлюдные равнины, покрытые черным от пепла снегом. Тюрьму обязательно охраняют два страшных дракона, а стражники – безмолвные скорбные тени, протягивающие к живым призрачные руки в немой мольбе. Однако место, куда доставил магов нелегальный порт-ключ, совершенно не походило на царство смерти и ужаса.

Нуменгард оказался целым островом неземной красоты. Викинг переводил его название как «Западная земля» или «Земля Рока» - по легендам именно в этом месте заканчивался Мидгард. За горизонтом, согласно сказаниям, земля обрывалась в бесконечную пропасть, уходящую в Хель и самые основы мироздания. И Сев мог понять варягов: здесь, казалось, мир застыл в безвременье, вечно оставаясь таким, каким некогда сотворили его боги.

Точку прибытия викинг выбирал явно с умыслом: вид с высокого гольца открывался такой, что у Сева дух захватило. На западной оконечности острова гордо вздымались горы. Вершины белели снежными покрывалами, чуть ниже серела туманная дымка. На подножия волной набегал густой хвойный лес, даже издалека выглядевший диким и первобытным. Вековые деревья мрачной стеной уходили на север, где терялись в тумане. На востоке тоже виднелись хребты, но не такие высокие, как западные, и потому практически покрытые лесом. Зеленое буйство вплотную подходило к реке, столь широкой, что Сев сначала подумал, что это огромное озеро. Несколько островов самых разных очертаний и размеров так же были покрыты ельником, и лишь у самой кромки воды деревья уступали место каменистым пляжам.

Между рекой с востока и лесом с запада лежала заснеженная равнина. Она тянулась на север, и терялась в дымке размытого горизонта. Единственное, что указывало на присутствие здесь разумных существ, - это выложенная серым камнем дорога, прихотливо вьющаяся по равнине. Вдоль нее торчали какие-то столбики, и, приглядевшись, Сев с удивлением признал знакомые защитные стелы, которыми был окружен некро-Хогсмид в Запретном Лесу. Но в отличие от тех, здешние стелы сияли голубоватыми рунами постоянно, без видимого присутствия рядом кого-либо живого.

Но больше всего завораживал не кипящий первобытным буйством ландшафт, не пронзительно-синее небо, и не ощущение застывшего времени. Удивительнее всего в Нуменгарде был свет и... воздух.

Бывают дни, когда солнце подернуто дымкой, необычного цвета облаками или, как чаще всего бывает после дождя в сумерках, светит неярко сквозь призму мелких капелек воды. И тогда привычный мир начинает играть новыми красками, не виданными доселе оттенками и контрастами, чудится то искажение перспективы, то время, сбившееся с привычного размеренного течения, и сладко-волнующе сжимается сердце в неясном предчувствии. Вечные "сумерки" Нумергарда словно растворяли окружающее великолепие в зыбкой ирреальности, растушевывали четкие линии, меняли цвета. Дымчатая голубизна гор вдруг оборачивалась глубокой синевой, а в следующую секунду, стоило лишь моргнуть, нежила взгляд розовато-сиреневой палитрой.

А воздух... Ах, этот неповторимо вкусный воздух, свежий, чистый, как горный родник, разгоняющий кровь по жилам не хуже хорошего вина, желанного поцелуя и стремительного полета! Такой бывает лишь после летней грозы, лихой, живительной, вызывающей благоговейный ужас. Один глоток этого воздуха – и сердце бьется быстрее, и кажется обновленным не только мир, но и сама душа.

- Утьвлятьибтуюмэмэ!.. – восхищенно выдохнул Сев. Перевел взгляд на притихшего викинга. – Красота-то какая!..

Джо задумчиво на него посмотрел и молча кивнул. Была ли виной тому волшебная игра света и тени, или на О'Леннайна подействовала магия родных мест, но он впервые на памяти зельевара выглядел не кряжистым недоумком, а... викингом. Плечи распрямились, серые глаза потемнели от горечи прожитых нелегких лет. Джо пристально вглядывался в лицо спутника, чуть вздрогнул, заметив на губах у того легкую улыбку, совершенно не свойственную привычному Северусу, и резко тряхнул головой:

- Идем, надо успеть до темноты.

- Что бы с тобой сделать? – задумчиво вопросил Снейп у связанного Петтигрю. – Память тебе не сотрешь, в Отделе Тайн умеют восстанавливать уничтоженные воспоминания, а ты слишком много знаешь... Убить? А куда потом труп девать? Трансфигурация и у меня, и у Поттера по качеству та еще. И одного тебя не оставишь, чтоб позвать кого-нибудь из нашей теплой компании...

Питер испуганно сжался на неудобном стуле, куда его водрузили заговорщики. Хоть он был трусом, перебежчиком и приспособленцем, дураком Петтигрю не являлся. Он понял намного больше, чем было сказано при нем, сделал выводы и оценил масштабы лужи, в которую вляпался. Лужа была большой, глубокой и вонючей, поэтому Питер старательно прикидывался ветошью.

То, что он рассказал под Веритасерумом, озадачивало, но объясняло довольно многое. Сам Северус еще по школе помнил, что Питеру лучше всего удавалось зельеварение, да и тот разговор в поезде, когда Петтигрю признался, что будет проситься на Гриффиндор, завязался именно из-за какого-то спорного вопроса по зельям. Но Снейп и предположить не мог, что Питер окажется весьма талантливым зельеваром. Настолько талантливым, что Волдеморт доверит ему варку сложнейшего темномагического состава, благодаря которому и обретет новое тело в то сумасшедшее лето 95-ого. Это зелье классифицировалось как NC-16 и было потолком возможностей Петтигрю, поэтому Темный Лорд активно загружал работой своего Мастера Зелий - Северуса. Однако таланты Питера забыты не были. Создавая проклятый снитч, который должен был захватить душу Гарри Поттера, Волдеморт решил перестраховаться. Он наказал Питеру изобрести что-нибудь эдакое, что могло бы убить Избранного не только эффективно, но и эффектно. Питер, пронеся в Хогвартс снитч и подсунув его в подготовленный для игры набор мячей, принялся за разработку заказанного «чего-нибудь эдакого». И проявил чудеса смекалки, разработав ядовитую дымовую шашку – вот уж не ко времени в нем проснулся Мародер! Поскольку именно Петтигрю имел относительно свободный доступ в замок, то ему и выпало тащить ее в Больничное Крыло. Однако случилось непредвиденное: крысу заметил Живоглот и погнался за ней. Спасая свою шкуру, Питер бросил на произвол судьбы свое изобретение, и то, по истечению положенного времени, взорвалось. Ядовитый дым разнесло по слишком большой площади, поэтому толку от его ядовитости не оказалось. Естественно, двойная неудача – и со снитчем, и с шашкой, - разозлила Волдеморта, однако он по достоинству оценил выдумку Питера, и разработки последнего продолжились. Раз за разом протаскивая в Больничное Крыло новые изобретения, Петтигрю был вынужден обходить защитные заклинания Дамблдора, и, в конце концов, ему это надоело. Поняв, что директор вычислил его крысиные лазы, Питер вспомнил молодость. Мародерам часто требовались редкие ингредиенты, и Питтегрю отыскал удобную лазейку в школьную лабораторию, которой решил снова воспользоваться. Бежать из подземелий к Крылу было куда дальше, нежели от главного входа, но это окупилось сторицей – Дамблдор так и не вычислил эту тропку. И, к удивлению и радости предателя, не вычислил и Северус Снейп, хотя один раз Питер случайно задел контур сигнальных чар, наложенных на дверь лаборатории – в ночь после Самайна. К слову, именно тогда он узнал о фамилиаре Северуса – шикарном черном коте, которого с тех пор боялся до дрожи. Однако лабораторные запахи перебивали запах крысы, поэтому Питер так и остался не пойманным.