Карина Демина - Наша светлость

— Угостили… многие приносят с собой.

— Развлекаться?

— Да.

— Там шестнадцатилетняя девочка, которая посмела вступиться за себя.

— И убила.

— Ну она же не знала, что следует уважать права других людей, — сказал как-то очень зло. А ведь ничего смешного в правах нет!

— Она нарушила закон! И по закону…

Сержант вдруг повернулся и, впившись в плечи Меррон, развернул к себе.

— По закону я могу многое с тобой сделать…

Когда он злой, то даже интересно. А что, если его поцеловать? Меррон попробовала. И укусить за губу. За шею тоже. Кожа сухая и жесткая.

— Женщина, что ты творишь?

Меррон пока не уверена, но идеи у нее есть. В конце концов, она неплохо ездит верхом, и конюшни ей нравятся… вот только платье, похоже, крепко пострадает. И да, без него определенно лучше.

Сорочка тоже лишняя.

Но странное дело, впервые Меррон не испытывает стыда за собственное такое несовершенно тело…

— Теперь ты на мне точно не женишься, — она выдыхает это в сжатые губы Сержанта.

По словам тети, мужчины избегают развратных женщин. А этот только рассмеялся.

— Нет, дорогая. Так не пойдет. Ты меня завлекла в укромное место. Обесчестила… развращаешь… а теперь еще и замуж идти отказываешься?

Похоже, тетушкин жизненный опыт следовало признать неполным.

— Выйдешь… куда ты денешься.

Проклятье, а она уже почти согласна…

Тисса не плакала. Не кричала, требуя немедленно все прекратить. Не обвиняла, опять простив за все и сразу. Не оттого ли было невыносимо тяжело смотреть ей в глаза.

Урфин смотрел.

Заставлял себя улыбаться, говорил какие-то глупости, которые придумывал на ходу. И повторял раз за разом, что не надо бояться. Он не позволит ее тронуть. Все получится. А если нет, то… Гавин и Долэг на корабле Аль-Хайрама. Кайя уберет Изольду, а остальных не жаль.

Разве что дока, который не выдержался и все-таки сорвался на крик, пытаясь дозваться. Правда? А кому она нужна. Вот вывернуть чужую жизнь наизнанку, убедиться, что тот, кто рядом, ничуть не лучше тебя и твоего соседа — это да… док попытается бороться и погибнет. Этого не оценят. Привыкли к чужим жертвам.

И еще тот паренек, проводивший вскрытие. Он и вправду умеет разговаривать с мертвецами.

Паж Изольды… другие дети… детей в Замке немного и они не виноваты.

Как и люди, живущие за стенами Замка. Чуму стены не удержат.

А Урфина не удержат люди.

И лучше бы у него получилось все так, как он задумал. Ждать уже недолго, но выдержит ли Тисса? И сумеет ли простить потом, когда все закончится?

— Назовите, пожалуйста, ваше имя.

— Амелия. Леди Амелия Андерфолл.

Сегодня на ней строгий наряд, даже чопорный. Достойная юная леди, чья репутация сверкает, как свеженачищенное серебро, или скорее посеребренная латунь.

— Зачем она здесь? — Тисса не шепчет, но голос ее стал очень тихим.

И разговаривает мало, сама не замечая, как гаснет.

Это еще не смерть, но близко. И Урфин сходит с ума от бессилия, и еще потому, что действительно с ума сойти нельзя — безумие означает проигрыш.

Слишком многие следят за каждым его шагом.

Ждут, когда оступится.

— Она пришла мстить.

— Мне?

— Нет, Тэсс, мне.

Ладони сухие, холодные. И на левой уже проступает красное пятно. На шее появилась сыпь, однако Тисса ее словно и не замечает. Но уже завтра сыпь поднимется на щеки, потом коснется лба. Кожа набрякнет и сделается жесткой, шелушащейся.

Если бы был другой выход…

— Расскажите, что вы видели? — Кормак весьма любезен.

Вчера он так искренне выражал сочувствие по поводу неудачного брака. Надеялся, что Урфин сорвется? Ударит? Даст повод себя запереть?

Разочарован ли? Или просто усилит нажим?

— Я… присутствовала на Зимнем Балу, который был совершенно чудесен! — восторг леди Андерфалл неуместен, но понятен. И ей прощают восторг.

— И там вы познакомились с мормэром Дохерти и его невестой?

— Да! Я была так рада, что отец представил меня!

— Она говорит неправду, — Тисса сжала пальцы, и Урфин не устоял перед искушением — поцеловал их. Смотрят? Пускай.

— Конечно, она говорит неправду. Но она хорошо управляется с собой. И Кайя не видит, что ложь — это ложь.

— И что было дальше?

Вздох. Поникшие плечи. Дрожащие руки прижаты к груди. Амелии не хочется рассказывать, но она осознает, сколь важно помогать суду.

— Их Светлость отвлекли, а леди Тисса не пожелала говорить со мной. Наверное, я ей не понравилась. Она ушла… а мне было так неудобно. И я пошла следом.

— Что вы увидели?

— Мне неловко… — совершенно неловко и румянец на щеках — лучшее тому подтверждение. Теперь каждому видно, что Амелия — невиннейшее существо, помимо воли втянутое в чужие интриги.

Сожри ее чума!

— …но я видела, как леди Тисса говорит с другим мужчиной. И он целует ей руки…

— Вы узнали мужчину?

— Да… я видела его на турнире. Гийом де Монфор.

— Вы слышали, о чем они говорили?

— Да, но…

Кормак хмурится: леди должна понимать, что в месте, подобном этому, неуместны тайны.

— Леди Тисса сказала, что сегодня встретиться не выйдет, но вот завтра она придет в условленное место и… и исполнит обещание.

— Какое?

— Я не знаю!

Сколько печали, обиды, возмущения. В это и вправду легко поверить.

— Благодарю вас, леди Амелия. Леди Тисса, — голос-хлыст. Кормак — хороший оратор, и опытная сволочь, которая знает, как и с кем говорить. — Не ответите ли, что же вы пообещали Гийому?

— Ничего. Я ничего не обещала.

— Неужели? — Кормак протянул руку, и секретарь подал ему папку. — Или вы попросту запамятовали? Например, о письмах…

— Я…

— Моя жена воздержится от комментариев.

— А вы? Вы, Ваша Светлость, — Кормак соизволил поклониться, но сделал это так, что всем стало ясно, насколько издевательским и несправедливым он считает факт наличия титула. — Вы читали эти письма?

— Читал.

Тисса замерла под рукой. Неужели думает, что Урфин поверит в эту ерунду? Глупая беззащитная девочка, которую угораздило выйти замуж за бессильного идиота.

— И что вы думаете?

— Думаю, что письма леди Амелии куда как откровенней. Хороший слог. Богатое воображение. И такой, знаете ли, опыт чувствуется… жаль, что она никак с выбором не определится.

— Вы лжете! — а вот ярость вполне искренна. И Кормак морщится: ему не по вкусу люди, которых легко вывести из равновесия.

— А вы так небрежны к поклонникам, что оставляете им столь компрометирующие бумаги. Учитесь у леди Лоу, она письмами не разбрасывается. Предпочитает личные беседы. Но да, письма у меня есть. И при необходимости буду рад их предоставить…