Алина Илларионова - Клинки севера

Алесса сглотнула.

Когда Ирэн рассказала о зале, заваленном трупами, стало очевидно, кто и чем подкармливает гулей. И погибшие неверрийцы не избежали омерзительной участи: орочьи скелеты невозможно было не узнать. От них избавились так же, как от жертв экспериментов и умерших в «муравейнике» узников. И Дан мог оказаться в их числе.

— Мы вернёмся и просто забудем обо всём, а я подам в отставку и буду выращивать астры! — яростно закончил Вилль.

— Почему астры? — опешила Алесса.

— Потому что розы колючие — могу поцарапаться. И пусть Повелитель проклянёт меня, а сослуживцы плюнут в лицо и назовут подкаблучником. Научусь жить без крыльев — всё ради тебя, дорогая! Вон, Лис с Верреей уже смеются. А мне без разницы.

Алесса глянула через плечо. Эти двое пакостливо хихикали в сторонке, казалось, забыв обо всех и вся, и вряд ли потешались над разборкой оборотней.

Ярини неодобрительно покачала головой. Володя отвернулся.

Вилль, скрестив руки на груди, отстранённо изучал развешенные на стене веники сухой травы. Знает, чем пронять, упрямец…

Алесса шагнула в сторону.

Он прошёл мимо, едва коснувшись её руки своей. Ни на мгновение не задержался.

Вилль прощаться не любил, это Алесса запомнила.

Восхищённо ахнул Володя, радостно завопил Лис. «Арвиэль перекинулся», — поняла Алесса. Она так и стояла спиной к улице, наблюдая, как кружит мотылёк у оплывшей свечи. Быстро-быстро мелькают молочные крылья… Пламя над фитилём, миг назад крошечное и безобидное, вдруг взмывает горящим клинком, почти пронзая дерзкого танцора. Игры с огнём — поединок со смертью…

А ведь она едва не забыла. Чуть-чуть не забыла то, ради чего отважилась на безумное путешествие, ради чего искала Вилля…

— Сто-ой!

Волк нехотя опустил крылья. «Не останавливай, пожалуйста, не надо! — умоляли исподлобья жёлтые глаза. — Только не при них. Только не сейчас…»

Алесса протянула завязанный узлом носовой платок Лису, который, судя по блаженной улыбке, уже предвкушал себя в роли лихого наездника.

— Вот, возьмите на удачу, — сказала невеста гвардейца Империи.

— Что это?

— Земля. Земля из дома… Берегите себя.

Чёрные губы растянулись в улыбке, отчего волчья морда забавно сморщилась; тяжёлый хвост вильнул.

«И я люблю тебя, упрямица…»

Алесса вернулась в хижину последней.

На столе, беспомощно поджав лапки, лежал мотылёк с обгоревшими крыльями. Зрелище пробрало до костей; внутри всё обмерло, по коже пробежал морозец. Алесса по ниточке, что полгода назад связала их сущности, потянулась к аватару, но наткнулась на глухую стену.

Вилль перекрыл эмоциональный канал.

ГЛАВА 16

Они шли шаг в шаг по противоположным обочинам дороги, отстав от команды на добрый десяток саженей. С его стороны тянулся непролазный кустарник, с её — расстилалось поле да белела вдалеке крепостная стена столицы.

— Давно ты понял?

— Когда брат рассказал, что с ним сделали. Не было смысла накрывать город куполом, если Вилля держали под контролем, а я, как он думал, не могу менять ипостась.

— У меня выхода не было. Когда я сказала о смерти твоего якобы хозяина, у тебя едва выдержало сердце. А ты и так чудом выкарабкался с того света. Потом… я узнала тебя лучше. Аватары когда-то защищали Королей, но чтобы прислуживать им за столом? Сомневаюсь. Я вспомнила, что на приёме Арвиэль был не слишком дружелюбен с посланниками Силль-Миеллона, и предположила, что вы одной расы. Друзья наверняка… Мне ничего не оставалось, кроме как дать тебе надежду в то, что твой друг уцелел.

— А если бы не уцелел? Что бы тогда придумала? Ты же обещала помочь мне найти его!

— Что-нибудь, да придумала бы… Тебя это огорчает?

— То, что я поклялся в верности патологической лгунье, которая врёт, как дышит, и по своей же мерке судит всех? А ты как думаешь?

— Я не обязана оправдываться, Эданэль, — в голосе кэссиди послышалось раздражение.

— Да я и не жду.

— Когда мы попадём во дворец, я верну тебе клятву.

— Конечно. Ведь ты обещала… Повелительница, — встряхнув мешок, Дан поспешил нагнать остальных. Алессин леденец-ускоритель они поделили на восьмерых и в Жемчужную Бухту планировали добраться до рассвета.

А парой часов ранее Дану удалось переговорить с Виллем. Младший брат отчитал старшего, как пацана, не стесняясь в выражениях. Дан не возмущался, ибо было, за что. Выпустив пар, Вилль вздохнул: «Ты читал „Свод Правил“ в переводе на межрасовый, а его и в руки-то взять тошно — через строчку плюнуть хочется. Клятва даётся по велению сердца, а формулировка — только слова. На слове поймать невозможно. Но даже если бы ты клялся всерьёз, кто покарает тебя за отступничество? Пресветлая? Богиня наследницы? Иллиатар? Нет, Дан, единственный наш палач — наша совесть…»

— Спасибо, что заступился, Дан! — услышал вдогонку полуэльф и притормозил.

— Хоть слово правды ты мне сказала?

— Я действительно собираюсь покончить с произволом в наших тюрьмах.

Три тысячи метров над уровнем моря.

Под крылом плывут крыши домиков, горошинами затерянные в зелени садов; антрацитом блестят пиалы прудов и маленьких озёр; ухоженные поля перемежаются стройными полосками рощиц. Там — иллюзорное спокойствие и неведение, ревностно оберегаемое магами.

А здесь, наверху — настоящее. Ветер, холод и тьма. Одиночество.

В одиночку — так будет легче.

Нить, связующая аватара и его Тай-Линн, — одно из проявлений шестого чувства, которое люди называют интуицией, и пресечь её — всё равно, что внезапно лишиться зрения или слуха. Вилль ощутил это сразу. Волк встрепенулся и заворчал в предвкушении Большой Охоты. «На охоте нет места состраданию, есть только хищник и его добыча», — рычал внутренний зверь, и Вилль был с ним согласен. Ледяные вихри вымыли чужую тревогу, а вслед за ней и свербящее желание забыть обо всём и вернуться к Тай-Линн. Ушло постороннее, что могло бы отвлечь: страх перед разлукой, неуверенность в успехе, боязнь снова причинить кому-то боль, неуместные мысли о детях.

Картины недельной давности, потускневшие было с появлением в Скадаре Тай-Линн, вновь замелькали отблесками стального клинка, резкими, ощутимыми, казалось, физически. Вспомнилось то странное безразличие, почти животное отупение, в какой-то момент охватившее Вилля целиком. А ведь он едва не сошёл с ума в клетке. Вопреки расхожему мнению, что эльфы не подвержены душевным болезням.

Если не разберётся с должниками сразу, чувство досады будет преследовать всю жизнь. Гвардеец Неверрийской Империи не позволит вытирать о себя ноги и тем самым бесчестить имя Повелителя. Права такого не имеет.