Ольга Погожева - Я стану твоим врагом

— Замерзнёте ведь, — продолжал уговаривать главный. — В мокрых-то рубашках… вона, уже к груди всё прилипло, холодно небось? Идите сюда, ваша милость, не бойтесь! И баронета с собой тащите, простудится ребёнок из-за вашей несговорчивости…

Михо ощутимо вздрогнул под её ладонью, но промолчал. Марион прислонила его спиной к себе, закрываясь от жадных взглядов скидывавших доспехи воинов — нательная рубашка, в которой она купалась, прилипла к телу, выразительно подчёркивая верхнюю часть туловища. Главарь поцокал языком, кивая двум своим воинам. Те тотчас направились в воду с явным намерением доставить их на берег силой.

— Плыви на тот берег, Михо, — быстрым шёпотом попросила Марион. — Я их задержу.

— Нет, — яростно помотал головой её повзрослевший сын. — Нет, я тебя не оставлю!

— Михо!

Они рванулись с места одновременно, но уйти не успели: догонявшие их мужчины оказались сильнее и быстрее, и не умаялись после долгого купания в озере. Михаэля схватили первым, вздёрнули вверх, вызывая болезненный крик — и тем самым задержали успевшую отплыть на глубину Марион, заставив обернуться. Догонявший её телохранитель церемониться не стал — схватил за волосы, зарыв лицом в воду, с ухмылкой наблюдая, как исчезают пузырьки на водной глади. И тотчас заорал, отпуская чёрные пряди и шарахаясь назад. Вода окрасилась красным, и спокойно сидевший на камне главарь даже подскочил, вглядываясь в спешившего на берег подчинённого.

— У-у-у, — выл тот, выскакивая из воды. Рука вцепилась в окровавленное бедро, лицо перекосилось от боли. — С-су-ука!

Первый телохранитель также выбрался на берег, швырнул брыкавшегося Михаэля под ноги двум приспешникам — и один из них тотчас ухватил юного баронета под локти, заломив обе руки назад.

— Не троньте его!

Марион вышла из воды последней, тряхнула волосами, сжимая в кулаке небольшой кинжал. Кожаный ремень, обхватывающий оголившееся бедро, доказал, что воительница не привыкла оставаться полностью безоружной — к несчастью для телохранителя.

— Не тронем, — осклабился главарь, подходя ближе. — Мы не любители юных мальчиков. А вот мамаша у него ещё очень даже ничего…

Тускло сверкнуло лезвие: раненый телохранитель приставил нож к горлу Михаэля, чуть надавил, вырывая сдавленный вскрик у баронета. На белой коже проступили первые капли крови.

— Не смей! — Марион метнулась к сыну, и её тут же перехватил главарь, дёрнул за локти, прижимая её спиной к себе.

— Брось кинжал! Ну, быстро! Или Люк перережет твоему выродку шею!

— Не посмеете, вы не посмеете… — кинжал она всё же бросила, посмотрев в злые глаза раненого ею Люка.

— Ещё как посмеем, твоя милость, — шепнул главарь ей в ухо. — Чик — и в воду! Ай, какая неприятность — Синий баронет утонул в своём же озере… Ну же, будь сговорчивее, — рука главаря принялась бесстыже мять облепленную мокрой тканью грудь, сопение над ухом стало громче и чаще, — будь нежнее с нами! Наиграемся да отпустим… а ежели взбрыкнёшь — Люк мигом свернёт щенку шею…

— Мама! — в ужасе крикнул Михо, тщетно дёрнувшись в руках воина. Люк, стоявший рядом, лишь плотнее лезвие к горлу прижал. — Мама! Нет, нет! Не трогайте её! Сволочи, грязные псы! Не трогайте её, не трогайте маму!

— А ну заткнулся! — Люк коротко размахнулся, двинул рукоятью ножа ему по лицу.

Михаэль хлюпнул пошедшей носом кровью, вскинул округлившиеся, полные страха глаза на мать.

— Закрой глаза, Михо! — успела крикнуть Марион. — Не смотри! Михо, сейчас!

Поваливший её на землю главарь заслонил от неё оставшихся в стороне двух телохранителей с сыном — но она успела увидеть, как сын беспрекословно послушался, зажмуриваясь, отказываясь видеть то, что происходило прямо перед ним.

Их было трое — главарь и двое свободных помощников. Один вывернул обе руки, заломил, заставляя выгнуться дугой, в то время как главный, рыча, вцепился в тонкую ткань, разорвав рубашку от горла до коленей, и навалился сверху, расстёгивая штаны. Третий намотал длинные пряди на кулак, задрав её голову кверху, и принялся свободной рукой расстёгивать пояс.

Она сдавленно вскрикнула, когда пряжка от ремня главаря царапнула кожу бедра, и когда грубые пальцы впились в ногу, пытаясь развести сжатые колени.

— Ну, давай же, — прошипел он, — будь умницей! Легла под холопов, так уж будь поласковей, или… сгодится и юный мальчик…

Марион широко распахнула глаза: сквозь тяжёлое сопение трёх мерзавцев она услышала тонкий полуписк-полувсхлип: Михо пытался сдержать рвущиеся наружу рыдания. К горлу подкатила тошнота, она дёрнула головой, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то, чтобы не думать о предстоящем ужасе. Камыши невдалеке шевельнулись, и она отчаянно вгляделась в них: что угодно, лишь бы не потные рожи насильников! Вот только мелькнувшее в них знакомое лицо заставило её на миг забыть о том, где и в каком положении она находится.

— Августа! — крикнула Марион, всё ещё пытаясь удержать колени сведёнными. — Августа, гадина! Я видела тебя! Это ты всё подстроила!!! Зачем?!

— Стойте! — велела показавшаяся из-за камышов наблюдательница. — Я не задержу вас надолго, мальчики. Просто хочу, чтобы она знала, за что.

Нивелийская леди присела рядом с ней, скользнула взглядом по распластанному на земле голому телу, презрительно скривилась.

— И что Ликонт нашёл в тебе? Я знаю, я выяснила… ты сказала правду, — Августа выплюнула последнее слово с особым отвращением. — Увела у меня герцога… моего герцога, Марион! Шлюха, грязная шлюха! — Августа сплюнула ей в лицо, поднялась, делая шаг назад. — Я вот подумала… не побрезгует ли он тобой… после этого… Уверена, даже валлийцы брезгуют отхожим местом… помойкой, в которую превратится твоё тело! Продолжайте, мальчики! — хмыкнула она, отходя подальше. — Не буду вам мешать…

Марион всё же не выдержала, вскрикнула, когда главарь рывком раздвинул её колени, умащиваясь между ног, а державший её за волосы сдёрнул наконец с себя штаны, подбираясь ближе к лицу. Слёзы брызнули из глаз, когда она в один миг поняла, какое именно унижение ей предстоит пережить — и она зажмурилась, следуя своему же совету не смотреть.

Именно поэтому она и пропустила тот момент, когда свистнувшая в воздухе стрела с влажным звуком встретилась с плотью, и вскрикнувший главарь рухнул на неё всем весом, впечатывая в землю. Её руки и волосы резко отпустили, и в воздухе раздался новый свист и новые крики. Марион распахнула глаза, глядя через плечо прижавшего её к земле главаря, как бегут к оставленному невдалеке оружию державшие её телохранители — и как не добегают, получив каждый по две стрелы в грудь. Стреляли со стороны ведущей к озеру дороги — той, которую она никак не могла видеть.