Вячеслав Грацкий - Заговор Древних

Однако болотник внушал куда больше опасений. Мстислав вспомнил, с какой быстротой он поймал оказавшегося у него на пути упыря, вспомнил и невольно поежился. Болотник был слишком ловок для своих размеров и, значит, слишком опасен. Стоит ему только выбить из рук Мстислава Лунный меч…

— Человек, — зарычал болотник, прервав затянувшееся молчание. — Зачем. Ты. Здесь.

Он говорил медленно, делая большие паузы между словами, будто вспоминая их правильное произношение.

— Мне нужен Ковак, — спокойно ответил витязь, следя за каждым движением чудища. — Ты можешь указать дорогу к нему?

— Зачем…

— А тебе какое дело? — резко откликнулся Мстислав, и сам удивился своей грубости. Хотя, чему тут удивляться. Уж очень ему не понравилось, что эта нависшая над ним туша выспрашивает его так, будто имеет на это право!

Рука-лапа болотника метнулась к витязю, но тот резво отпрыгнул, ударил мечом. На землю упал длинный, с локоть, коготь чудища.

— Ты. Быстр. Человек, — в голосе болотника послышалось странное удовлетворение. — Твоя. Кровь. Мне. Понравилась бы.

— Подойти поближе, и я проверю, понравится ли мне твоя! — выкрикнул Мстислав, готовясь к бою.

— Нет. Я. Пришел. Не биться, — ответил болотник. — Меня. Послал. Ковак…

— Ковак? — изумился Мстислав. — Так веди меня скорей к нему!

— Зачем…

— Да что ты заладил, зачем-зачем, — буркнул витязь. — Я не враг Коваку. Я пришел просить помощи!

Голова болотника, огромная, как пивной котел, качнулась, будто он согласно кивнул.

— Вижу. Не врешь. Идем…

Болотник развернулся, в несколько длинных шагов пересек островок и вступил в воду.

— Эй, постой, — крикнул ему вслед Мстислав. — У меня же ноги не такие длинные… А по воде ходить я не умею!

— Иди. Следом, — не оборачиваясь, ответил болотник. — Я. Иду. Мелководьем…

Мелководье болотника достигало витязю до самого подбородка, а временами ему приходилось даже плыть. В наступившей ночи он с трудом мог рассмотреть маячившую впереди спину болотника, и временами шел, ориентируясь только на плеск воды. К тому времени, когда под ногами очутилась твердая почва, он уже изрядно замерз, и едва-едва смог выкарабкаться на берег, где и растянулся без сил.

Очнулся витязь уже под теплой меховой шкурой, возле большого и жаркого костра. Наступил новый день, но небо по-прежнему было надежно укрыто хмурыми тучами, а болото все также куталось в белое одеяло тумана. В двух шагах от витязя, прогибая ветви хлипкой березы до самой земли, висело его снаряжение и одежда, кем-то заботливо выстиранная и высушенная. Да и сам он пришел в себя заметно посвежевшим, набравшимся новых сил, будто и не бился вчера из последних сил, умирая от усталости.

Витязь быстро оделся, оглянулся в поисках неведомого хозяина, столь гостеприимно приютившего его этой ночью, и тот не заставил себя долго ждать. Недалеко от берега взбурлила вода и над поверхностью поднялась голова странного существа. Голый зеленоватый череп, толстые губы, слишком крупные для человека уши, но все-таки не такие крупные, как у упыря. Да и слизи, обычной для кожи упырей, у него не было. В общем, существо представляло собой странную помесь человека и упыря. Похоже, это и есть пресловутый Ковак, догадался Мстислав.

— Да, ты прав, человек, — существо раздвинуло губы, показав желтые, но крупные и крепкие зубы. — Я действительно Ковак, и я действительно помесь человека и упыря.

— Как такое возможно? — удивился Мстислав.

— Тебя интересуют подробности?

Мстислав пожал плечами.

— Да, нет, если не хочешь, не говори…

— Да уж, — усмехнулся чародей. — Почему-то, вас, людей, всегда больше волнуют вопросы формы, а не содержания!.. Но я отвечу тебе — мой отец был упырем, а мать человеком… Надеюсь, я удовлетворил твое праздное любопытство?

— Ну, в общем-то… — замялся витязь.

— Сюда очень редко заходят люди. Тем более, с таким странным э-э-э… мечом, как у тебя… Так что я весь в нетерпении — рассказывай, что же привело тебя сюда, человек.

Понимая, что от этого неприятного вида чародея может зависеть жизнь Висты, Мстислав не стал ничего скрывать. Он рассказал ему почти все о заговоре против князя, о ведьмаке, о пропавшей девушке, опустив лишь ненужные подробности об их личных взаимоотношениях и чувствах. Только один-единственный раз он запнулся — когда пришлось назвать имя Белояна — запнулся, и, не заметив никаких признаков гнева у чародея, продолжил рассказ.

— Ты зря опасался упоминать Белояна, — сказал Ковак, когда рассказ витязя подошел к концу. — И хотя он не может быть моим другом, да и какие друзья могут быть у чародеев, он не стал и моим врагом… Нужно, конечно, признать, что наша последняя встреча оказалась чересчур бурной, но таков уж нрав у твоего волхва! Своим неуемным энтузиазмом он может вывести из терпения кого угодно, хоть и каменного истукана! А все потому, что он до сих пор не ведает простой истины, что открылась мне в моих многолетних размышлениях в тиши этого болота… Мир един и неизменен! Ничего не меняется в нем, и никто не в силах изменить что-либо! Все — что было, есть и будет — сосуществуют одновременно! Поэтому наше жалкое сознание, способное охватить лишь данный момент времени, рисует нам неверную картину. Именно поэтому такие наивные простаки, как волхв Белоян, всю жизнь тщатся изменить все вокруг себя, надеясь изменить мир к лучшему!

Чародей продолжал говорить что-то еще, но Мстислав уже не слышал его слов. Он медленно, но верно засыпал. Нельзя сказать, что слова мудрости были ему вовсе чужды. Нет, еще в Царьграде, по настоятельному совету нанятых дядей учителей, он провел немало времени над трудами древних мыслителей. Некоторые из них он даже читал. Конечно, до тех пор, пока сон не прерывал его ученые занятия. Вот и теперь, слушая мудреные речи чародея, он быстро потерял нить его рассуждений, и стал постепенно засыпать…

— Эй, витязь, ты никак, заснул?

Голос чародея едва-едва смог прорваться сквозь сон, но витязь все-таки услышал. Услышал, и волевым усилием заставил себя проснуться, чтобы сразу же ощутить свежую ссадину на лице. Он потер ушибленное место, сообразив, что успел заснуть и шмякнуться прямо об землю. И то хорошо, что не в костер!

— Ладно, витязь, это я увлекся немного… — пробормотал Ковак, сникнув. — Сам понимаешь, говорить тут не с кем, а лягушкам все равно, что слушать.

— Да ничего-ничего, было очень интересно, — жизнерадостно заверил его витязь. — Просто лежа удобнее слушать…

— Правда? — с сомнением спросил Ковак, и, получив утвердительный кивок, заметно воодушевился. — Ну, тогда, я поделюсь с тобой результатами моих самых последних размышлений!