Нэнси Фармер - Земля Серебряных Яблок

Отряд двинулся в путь. Джека и Крысеныша назначили знаменосцами: зеленые полотнища реяли на ветру. На боку у Джека висел новый, отличной работы меч: короткий и легкий, просто загляденье. Мальчуган не уставал радоваться подарку. Этне оказалась превосходной наездницей — что и неудивительно. Ей стоило лишь попросить — и конь беспрекословно повиновался, как будто понимал человеческую речь. Брут восседал верхом на вороном жеребце, черном как ночь, с точеными копытами и сверкающим взглядом. Этне с Брутом составили прекрасную пару. Отец Север ехал чуть впереди, дабы возвестить об их прибытии. Следом, обмирая от страха, на неповоротливой кляче трясся Крысеныш.

— Брут очарует всех женщин, а Этне — всех мужчин, — рассуждала Торгиль. Они с Джеком ехали в самом конце кавалькады. — Пожалуй, им стоило бы пожениться.

— Этне хочет стать монахиней, — возразил Джек.

Торгиль расхохоталась.

— С тем же успехом можешь потребовать от бабочки, чтобы камни ворочала. Я плохо разбираюсь в монахинях, но могу поручиться: из Этне толку не выйдет.

— Ей дозволено попытаться.

— Не знаю, не знаю. Она ведь отчасти такова же, как Иффи и Фрит, — нет, жестокости и злобности в ней нет и в помине. Но она тоже заплутала между двумя мирами. Такие создания зачастую сходят с ума.

— Отец Север приглядит за ней, — неуверенно возразил Джек.

Въезд в город оправдал самые смелые ожидания. Все жители столпились на рыночной площади: все уже прослышали о гибели Дин-Гуарди. Двое пастухов искали потерявшуюся овцу — и своими глазами видели, как крепость пала.

— Это ж дракон был! — рассказывал один из пастухов возбужденной толпе. — Огнем так и пыхал, так и искрил! А шум-то какой стоял, прям оглохнуть можно!

— Мы, ясное дело, затаились — всю ночь нос боялись высунуть, — подхватывал второй. — А то, чего доброго, и нас сожрут. А поутру ничегошеньки не осталось. Ни камушка!

Все потрясенно охнули: это ж надо, твердыню подчистую уничтожить!

В это самое мгновение и появился отец Север верхом на добром скакуне, восклицая:

— Дорогу новому властителю Дин-Гуарди!

Все так и брызнули врассыпную. Выехал Брут, дружелюбно помахивая рукою в знак приветствия.

— Свирепость изобрази! — прошипел монах.

И Брут обворожительно нахмурился.

— А-ах! Какой красавчик! — воскликнула какая-то женщина.

— А спутница-то его какова! — подхватил кто-то из мужчин.

Этне заставляла своего коня изящно переступать копытцами, точно танцуя. Прелестный трюк был встречен восторженными возгласами. Но, конечно же, прельстительнее любого трюка были эльфийские чары, окутывающие Этне мерцающим, переливчатым ореолом.

— Вот только не говори мне, что она похожа на монахиню! — ехидно поддразнила Торгиль Джека.

— Перед вами — тот, кому суждено править в Дин-Гуарди после смерти гнусного узурпатора Иффи! — вскричал отец Север, потрясая епископским посохом. — В ночи справедливое возмездие настигло крепость. Все зло было сметено и уничтожено, настало время начать все с чистого листа.

— Прощения прошу, господин, — встрял какой-то человек, по виду — местный голова, — то есть крепость разметал по камушку вовсе даже и не дракон?

— Драконов здесь не водится, — презрительно бросил монах. — Это гнев Господень обрушился на Иффи.

— Но Господь без помощников не обошелся? — настаивал горожанин. — Кстати, я тутошний мэр.

— Так знай же, мэр города Беббанбурга, Господь сам избирает орудия Своего гнева. Пред тобой — Брут! Законный наследник своего отца Люция из рода Ланселота!

И вновь Джек восхитился хитроумием монаха. Он ведь не сказал ни слова лжи. Господь и впрямь сам избрал орудия Своего гнева — и орудием этим стали ярткины. Назвав имя Брута, отец Север искусно создал впечатление, будто крепость и впрямь разрушил необязательный, добродушный, ленивый бывший раб. Ослепительная красота Этне это впечатление только усиливала.

— Ура королю Бруту, правителю Дин-Гуарди! — завопил мэр, и толпа эхом подхватила ликующий клич.

Сей же миг созвали пышный пир, развели костры, выкатили бочки с пивом, кинулись ловить злополучных кур. Не теряя времени, притащили и установили столы, прилавки и все, что обычно потребно на городской ярмарке. Воздвигли очаровательный шатер для короля Брута и (как полагали горожане) его невесты Этне. Отец Север не терял времени, сообщая всем и каждому, что Этне — самая настоящая принцесса.

Словом, праздник удался на славу — и затянулся далеко за полночь. Джек забеспокоился было о Пеге с хобгоблинами, но отец Север посоветовал на время оставить их в покое.

— Бука позаботится о девочке, — заверил монах. — Надеюсь, сердце Пеги склонилось-таки к нему, после того как бедняга едва избежал смерти. Она — доброе дитя и заслуживает лучшей участи, нежели ждет ее здесь.

Но Джек хорошо помнил, какой ужас испытывала Пега под землей, вдали от солнечного света.

Глава 49

Добрый прием в монастыре

Поутру друзья отправились в монастырь Святого Филиана. Этне оставили в городе — во избежание неприятностей. Огромная толпа горожан непременно захотела сопровождать их; именно на это и рассчитывал с самого начала отец Север.

— Поверь, монастырь — это главная наша проблема, — объяснял он Джеку по пути. — Тамошние монахи немногим лучше пиратов, и число их велико. Просто-таки предвкушаю, как наведу там порядок.

И он хищно заулыбался.

— Вы, господин? — не понял Джек.

— Брут поставил меня во главе монастыря. Добрее и снисходительнее брата Айдена в целом свете не сыщешь. Да он тонущую крысу кинется спасать, даже если перед тем тварь его цапнула, — и в придачу благословит ее впоследствии. «Овечкам» отца Суэйна необходим совсем иной пастырь.

За сосновой рощей на холме мелькнуло белое пятнышко, и Джек узнал монастырь Святого Филиана. А за ним, к вящему удивлению мальчика, раскинулось огромное озеро, заросшее тростником. Но если прежде сердце Джека замирало от восторга при виде великолепных белых стен и зданий, где кипела жизнь, сейчас монастырь выглядел до странности вымершим и безлюдным.

— Его ведь не разграбили, нет? — спросил мальчик.

— Разве что изнутри, — покачал головой отец Север.

В парке, что еще недавно был тщательно возделан и ухожен, ныне царило запустение. Все заросло сорняками. Снаружи у самых ворот громоздилась мусорная куча, а отхожее место явно давным-давно не чистили. Двое монахов (или рабов — на таком расстоянии не разглядишь) похрапывали на куче. Вокруг в поисках объедков рылись свиньи.