Таня Хайтманн - Оборотень

Мэгги подошла к ним и легонько похлопала Давида по руке. Поначалу казалось, что он не послушается ее. В конце концов он убрал руку, хотя глаза его вызывающе сверкнули, на что Саша ответил наглой ухмылкой. Волк Давида тут же возмущенно взвыл, впрочем, не делая попытки атаковать, — присутствие Мэгги произвело впечатление не только на его хранителя.

— Яне могу отдать ему Янника. Не только потому, что он из моей стаи, а еще и потому, что он мой друг. — Давид пристально смотрел на Мэгги, но та только улыбнулась.

— Пусть Саша уйдет, — сказала она.

Давид упрямо покачал головой.

— Мета ни для кого не представляет опасности, кроме тех случаев, когда кто-то сам нападет на нее. Я не собираюсь отказываться от Янника только потому, что это не укладывается в упрямой Сашиной голове.

Саша презрительно фыркнул, и Давид рассерженно повернулся к нему. Его терпение было на исходе, тело болело от перенапряжения и усталости, и он хотел наконец прижаться к Мете и уснуть.

— Ты собирался вернуть мне Янника, когда Хаген будет мертв, лживая свинья! Такой был уговор.

Мэгги снова встала между ними.

— Пусть Саша уходит, доверься мне.

— Проклятье! — Давид зажмурился так, что перед глазами замелькали яркие вспышки, и отступил на шаг.

Саша кивнул им на прощание и присоединился к своей стае. Ряды расступились, и они стали подниматься по лестнице. Когда Саша вместе со своей стаей достиг верхних рядов, Давид решил броситься за ним, но не успел сделать и шаг, как налетел на ментальную стену. Выругавшись, он повернулся и в ярости уставился на Мэгги. А та заговорщицки подмигнула ему. Давид озадаченно остановился. Секундой позже последний член Сашиной стаи перелез через стену и исчез в темноте.

— Мэгги… — угрожающе рявкнул Давид, но больше ничего сказать не успел.

Бурек, до сих пор храбро стоявший рядом с Метой, радостно залаял и помчался на арену. Ярость была забыта. Давид не колеблясь последовал за псом и едва не налетел на человека, гладившего ошалевшего от ласки Бурека.

— Ну что, псина, ты так же славно повеселился, как и я?

Не обращая внимания на лопнувшую губу, Янник улыбнулся псу, и эта улыбка превратилась в смех, когда он увидел потерявшего дар речи Давида. Янник с трудом поднялся на затекшие ноги и обнял приятеля.

В ответ Давид тоже обнял его, но когда Янник с болезненным вздохом отстранился, пристально посмотрел на товарища. На лице парня были кровоподтеки, нижняя губа снова начала кровоточить, на затылке виднелись остатки пучка волос. Что скрывалось под истрепанной одеждой, оставалось только догадываться. И все-таки Янник не переставал улыбаться.

— Эта унылая корова Лореен торчит, когда перед ней ползают на коленях, словно ты строптивый пес, которому нужно время от времени вставлять клизму. Чувак, я ее, похоже, сделал! — И, равнодушно пожав плечами, он повернулся к стоявшим в отдалении мужчинам. — Эй, от одного из вас пахнет табаком! Как насчет сигареты освобожденной жертве похищения?

Скривившись, Тилльманн выступил вперед и протянул Яннику пачку, из которой тот выудил сигарету и сжал ее губами. Так он постоял несколько мгновений, потом удивленно поднял брови.

— А огонек?

— А как насчет «пожалуйста»? — ответил Тилльманн, но все же полез в карман.

Мэгги и Мета подошли к ним.

Мета смотрела на Тилльманна широко открытыми глазами.

— Ты? — дрожащим голосом спросила она, не обращая внимания на Давида, обнявшего ее за талию.

— Да, я. — Тилльманн изо всех сил старался выглядеть спокойным, но при этом нервно облизывал губы. — По пути сюда мы с Ягау наткнулись в лесу на это несчастье и двух его стражей. Все было проще простого. Саша не счел нужным выставить тяжелую артиллерию ради этого недоразумения.

Янник сердито засопел, но на Тилльманна это не произвело никакого впечатления. Он был занят тем, чтобы как можно скорее предстать в роли спасителя, а то вдруг Мете придет в голову идея вызвать его волка. Одного раза с Тилльманна было вполне достаточно.

— Вероятно, он не решился отказаться от своих самых способных людей, когда отправлялся на арену, — примирительно сказал Давид, зарываясь лицом в волосы Меты. При этом он довольно заворчал, и сказать, кому принадлежит это ворчание — ему или его волку, было трудно. — Наше счастье, что стражам не удалось позвать Сашу на помощь.

— Так бывает, когда сосредоточишься исключительно на противнике и уже не хватает сил на то, чтобы общаться со своей стаей, одиночки вы мои дорогие, — насмешливо сказала Мэгги.

— В отличие от тебя? — поддел ее Давид.

— Поверь, тебе есть чему у меня поучиться. Руководить стаей означает идти с ней одним путем. — Мэгги бросила взгляд на догорающее пламя. — Однако на сегодня лекций уже достаточно. Ты по-прежнему мой гость, Давид. Так что делай, что хочешь. А я со своими пойду домой. Здесь чертовски холодно…

С этими словами Мэгги повернулась и пошла прочь, а когда Давид крикнул ей вслед «спасибо», только подняла руку, даже не обернувшись.

— Домой — это хорошо, — сказала Мета, у которой вдруг настолько отяжелели ноги, что она с трудом могла стоять.

Давид бросил на нее нерешительный взгляд, словно не совсем понимая, что она имеет в виду.

— Ты идешь со мной, ко мне. Или ты думаешь, я прошла через весь этот ад только для того, чтобы в конце концов прогнать тебя? Мы залезем под одеяло и будем греться. Я говорю достаточно ясно?

Давид с облегчением рассмеялся, и этот смех показался Мете таким теплым и притягательным, что она закрыла глаза.

Глава 40

Едва Мета приблизилась к стереоустановке, как услышала стон.

— Неужели мне снова придется терзать свои уши этой классической скукотищей? — спросил Давид, ставя на стол тарелку с тертым пармезаном.

Мете даже удалось сдержаться и не поднять возмущенно брови. Поскольку дискуссия по поводу «правильной» музыки никак не желала прекращаться, она постепенно привыкала к подобным упражнениям, поэтому сделала глубокий вдох и с легкой улыбкой сказала:

— А как насчет компромисса?

Давид недоверчиво склонил голову на бок. А то, что он воздержался от насмешек и слов протеста, позволило Мете сделать навстречу на один шаг больше, чем она собиралась.