Вера Камша - Довод Королей

Филипп не сомневался, случись что с мирийцем, унять разъяренную толпу будет трудно, но сделать он ничего не мог. Оставалось положиться на удачу и на любовь простонародья к Сандеру. Если тот, разумеется, станет защищать подлецов и убийц. Проклятый! Как же все мерзко... Его Величество король отличался великолепным слухом и вполне мог разобрать крики: «Позор!», «Давить Вилльо!», «Обрить «пуделя»!..» – и так далее...

Жорес тронул коня, Рито отбросил в сторону шпагу и плащ, гул толпы затих, и король услышал короткий жесткий смешок и насмешливый голос: «Доро! Ваи, доро!»[84]

2885 год от В.И.

2-й день месяца Лебедя.

Арция. Гарата

«Ты выходишь не спеша, даешь себя разглядеть. Все мужчины тебе завидуют, а женщины любят, – говорил старый Лючо, – покажи и Творцу, и Проклятому, что тебе никто не указ. Ты никого и ничего не боишься. Подумаешь, бык! У него сила, у тебя – сердце. Сердце байланте никогда не дрогнет...» Что ж, Рито Кэрна, вот и посмотрим, кто ты. Сталь против стали, это просто, а ты попробуй с голыми руками.

Рафаэль не думал, что Жорес станет драться, он просто давал тому возможность почетного отступления. Ради герцога, на которого было страшно смотреть. Рито знал, как жесток бывает выбор. Отца разрывали страх за Ренату и любовь к дочери, Александра – верность брату и честь. Странное дело, арцийским нобилям с детства вколачивали в головы Книгу Книг, а вот Кодекс Розы они знали понаслышке. Нет, в делах чести его новые друзья были безупречны, но вот старинную книгу с белой розой на переплете они в руках не держали, а Рито знал ее наизусть. И нашел выход, но Жорес им не воспользовался.

Что ж, «байла се кведа байла»[85], какой бы бык тебе ни попался. Рыцарь на коне – тот же бык. Могучий, тяжелый, яростный... Перед тобой бык, Рито. Бык. И ты должен его победить. Это всего лишь байла син нуэрда[86]. Ты вызвался сам, ты не отступил, захотел быть гордым, но за гордость надо платить.

Ну, доро, вперед! Губы Рито скривила презрительная усмешка. То, что он слышал про «пуделей» Вилльо, подтвердилось. Трусы, так как только трус будет цепляться за неправедную награду. Бык смел и прост, его теперешний противник будет похитрее, но разъяренный бык сам себе и конь с копытом, и всадник с копьем. А Жоресу придется на всем скаку разворачивать лошадь, на спине которой слишком большая тяжесть... Рафаэль был хорошим байланте, а хороший байланте знает, как взнуздать время, как оказаться там, где должно, ни мгновеньем раньше ни мгновеньем позже.

Хорошо, что Лючо учил его всему, в том числе и моне[87]. Сначала он узнает характер своего быка и доведет его до исступления. Это не так уж и трудно. В Аганна не нужно бросать дротики, их заменят выкрики из толпы. Ты хотел славы, доро, ты ее получил! Ты уже вне себя, дважды собирался послать коня в галоп и дважды удерживал, приноравливаясь к атаке. Да, ты зол и растерян, что ж, так тебе и надо! Надо же, на арцийском турнире затесался земляк, кричит: «Хола! Хола!»[88] Это радует.

Жорес наконец решился и помчался вперед, опустив копье. Нет, он не собирался убивать безоружного соперника, на это его ума хватило. Рыцарь решил опрокинуть наглеца опущенным копьем, действуя им как простой палкой. Это было разумно, но Жорес никогда не бывал в Мирии и не видел байлы.

Да, с атэвским арканщиком или легким фронтерским всадником, составлявшими одно целое со своими поджарыми стремительными конями, Рито пришлось бы несладко, но неповоротливый арциец, тащивший на себе не меньше пяти беров[89] железа, не считая бревнообразного копья, и его несчастный конь явно были не готовы к байле.

Натиск рыцаря казался страшным и всесокрушающим, но не для того, кто с шести лет учился выдержке, стоя среди площадки в ожидании несущегося быка. Обладавший грацией и ловкостью мангуста, Рафаэль, не дрогнув, выбирал нужное мгновенье и отскакивал в сторону. С каждым разом и без того выверенные движения мирийца становились все точнее. Байла шла вперед по своим извечным законам. Сначала заставить быка показать характер, затем вывести из себя, вынудить делать глупости, растрачивая силы, затем, вымотанного и разъяренного... прикончить? Вряд ли получится. И до этого еще дожить надо.

Про себя Рафаэль отсчитывал куэллы[90]. Первые две он провел отлично. Теперь заставим этого кабана угробить собственную лошадь. Жаль, на ней столько тряпок, не увидишь, когда она покроется пеной. Ну, да так даже лучше, быстрее спечется...

Движения Рафаэля приобрели обманчивую замедленность. Сейчас Жорес вообразит, что он сможет предугадать его следующий шаг и начнет дурить голову несчастному жеребцу, останавливая его на полном скаку и разворачивая в разные стороны... Лошадь было жалко, всадника – нет. Отскочив в очередной раз в сторону, Кэрна повернулся спиной к осатаневшему «пуделю» и послал воздушные поцелуи зрителям, взревевшим от восторга. Настоящий байланте никого не обделяет вниманием, и Рафаэль еще трижды «развернул» Аганна, чтобы раскланяться со всеми четырьмя галереями. Кажется, собравшиеся начинали понимать, что бой, изначально казавшийся им чуть ли не убийством, таковым не является, по крайней мере, по отношению к мирийцу. Но сочувствия Вилльо это не прибавило. Наоборот. Зрители понимали, что зарвавшемуся «пуделю» не грозит ничего, кроме позора, и это всех вполне устраивало.

Выкрики становились все оскорбительнее, и Жорес не мог этого не слышать. Он заметался, пытаясь выправить положение. Его жеребец, не привыкший к подобным упражнениям, уже дважды спотыкался, и Рафаэль про себя сказал «три». Третья куэлла – девизом которой было «измотай» – закончилась. Остались две последние. Измотанного доро «веселят» украшенными разноцветными лентами дротиками. Измотанного «пуделя» Рито решил взбодрить своим падением. Выждав, когда Жорес в очередной раз пустит на него коня, мириец споткнулся и чуть было не угодил под копыта лошади. Раздался испуганный женский крик, байланте с видимым трудом поднялся, и стало ясно, что у него что-то неладно с левой ногой. Стало неимоверно тихо, словно тысячи зрителей исчезли, и они с Аганном остались в пустом поле. Арцийцу показалось, что он побеждает. Жорес мог, подняв копье, отъехать в сторону, не желая причинять вреда покалеченному сопернику, но ярость взяла свое. Дав шпоры и без того измученному коню, сын королевы помчался прямо на неподвижно стоящего человека.

Рафаэль стоял как вкопанный. Кто-то отчаянно закричал: «Уходи!», кто-то выкрикивал проклятия Жоресу, большинство просто застыло от ужаса. Аганн все же не до конца потерял голову, он не хотел убивать, только сбить с ног. Неистовый рывок, и конь начал сворачивать в нескольких локтях от замершего мирийца, но удар похожего на бревно копья неминуемо должен был свалить Кэрна наземь. Но не свалил. Неожиданно мириец бросился, но не в сторону, а вперед, поднырнув под руку Жореса в волоске от копья, и кошкой вскочил на конскую спину позади рыцаря. Дополнительную тяжесть, да еще усиленную силой прыжка, загнанный жеребец не выдержал и с шумом грохнулся на землю вместе с наездником.