Галина Гончарова - Волк по имени Зайка (СИ)

Умерла — так умерла.

Покушения на Колина?

Да, устраивал он. А кто бы не устроил на его‑то месте? Но мальчишка как заговоренный, от всего уходил, тварь такая!

Аделия?

Да, он планировал жениться на Аделии, а Дайрин выдать замуж за Колина. Потом мальчишка бы сдох, но Дайрин носила бы 'его' ребенка.

А Аделия?

Да потом бы ее тоже прибили. А может, и нет. Дайрин стала бы лайри, им бы никто не мешал, а Каренат тоже та еще мразь, за небольшую сумму помог бы с контрабандой, Ройл уже узнавал. Такой вот блестящий замысле, тоже пошедший наперекосяк.

Дайрин таких сопляков на раз щелкала, они ходили, стонали по замку от вожделения, а тут — как отрезало. Колин на нее не клевал.

От слова — никак.

Пришлось действовать жестче.

А потом Дайрин погибла…

Где все бумаги?

Так в пещере, там надежнее.

С кем торговал? Расскажешь начальнику королевской морской службы.

Расскажет, куда деваться.

Попался и сломался…

Король кивнул, приказал увести Ройла и повернулся ко мне.

— Ну что, лойрио Торвальд. Я все выслушал. Но хотелось бы поговорить и с вашей невестой.

У меня аж все замерло внутри.

Невестой.

— Если она сможет, ваше величество.

— А мы попробуем. Если что — я и до завтра подожду.

И ведь подождет. И стоило бы подождать, но мне так хотелось увидеть Заюшку…

Зая.

Первым чувством была боль.

Жуткая.

Обжигающая.

У меня словно вся верхняя половина тела сгорела. Хотя нет.

Сгоревшая — она бы так не болела. Я помню, как ввинтилась в воду, как выпустила из пасти остатки огненного шара — и темнота.

Но сейчас я явно не в воде.

Лежу на чем‑то мягком, во рту привкус… крови?

Я облизнулась.

Зубы и язык на месте, уже неплохо. Солоноватый и горьковатый привкус. Кровь и жив–корень, определенно. То же, чем я поила мать Колина.

Кто…

Папа?

— Напугала ты нас, паршивка!

Марси…

— Да уж. Пей, давай.

— Колин?

— Твою ж… Сама вся полудохлая, а о своем мальчишке спрашивает! — взорвался рядом отец. — Сдыхоть безмозглая! Пенек осиновый! Колода еловая!!!

Разорялся он еще долго, но я ждала главного. И дождалась.

— Жив твой Колин. Все живы и здоровы, слуги о тебе что ни час спрашивают!

— Давно…

— И десяти часов еще не прошло.

— Хорошо…

Каждое последующее слово мне давалось все легче и легче.

— Кому хорошо!? Кому!?

Я выдохнула. Хотелось открыть глаза, но было страшновато.

— Я… цела?

— Почти, — ворчливо отозвался Марси. — Ожогов у тебя пока больше, чем кожи, но перелиняешь — и нормально будет. Ты же заяц, вы шкурку меняете… Глаза пока не открывай, у тебя на веках шрамы. Я компрессы всюду положил, но до завтра тебе лучше бы подремать.

— Больно.

— Отварчик я уже настаиваю. С полчасика потерпи, а то он еще силы не набрал. Поговори со мной пока. Ты давно узнала, что дракон?

— Дня три…

— Так. Я помню, ты с тем обрядом носилась… оно?

— Да.

— Вернусь — на всех девках железные трусы заклепаю. И на парнях тоже.

Голос отца был мрачным. Действительно, всего лишь хранить целомудрие, а какой эффект. Хотя… всего лишь!

Ты сохрани его в горячке ночного бега! В вихре охоты, погони, страсти, крови…

Но главное… вернусь?

Не вернемся?

— Я… остаюсь?

— Надо бы тебя, дрянь такую, выдрать да домой притащить, — отец блистал красноречием. — Но парень твой весь аж черный был. А когда сказал, что ему на шрамы плевать…

— Шрамы?

— Да не будет у тебя шрамов. Но мальчик‑то этого не знал!

Ах, вот оно что!

— Проверял?

— Должен я знать, кому родное дитя отдаю?

— Обязан, — согласился Марси. — Кого там…?!

— Его величество Артан Шестой, — провозгласил слуга.

Я даже не дернулась.

И Марси тут же на место уложит, и нельзя…

— Ну, как там наша героиня?

— Жить будет — отчитался мой отец. — А если прекратит всех спасать — то даже долго и счастливо.

— Поверьте, я не в претензии, — король был насмешлив. — Меня ведь тоже спасли, хоть и заодно с Колином.

Догадался. Умный.

— Кстати, если дочь дракон, то кто вы?

— Волк.

Отец с ума сошел?! Так все рассказывать?!

Хотя куда уж дальше?

Рассекретилась я так, что можно было в небе над столицей пролететь с тем же эффектом.

Увы…

Равашар, вожак стаи оборотней.

Я даже не сомневался, стоит все рассказывать — или нет.

Стоит.

Ровно в той степени, в какой это нам не навредит. Все равно девочка уже подставилась по полной. Забрать я домой ее не смогу, это я отчетливо понимаю. Куда?

Дракона?

В лес?

Стая была бы счастлива, но перебьются все! В чем‑то девочка права. Пока она была слабенькой зайкой — она была последней из последних. Сейчас она дракон — ну и? Ее просто возненавидят и начнут жрать. Затравят всей деревней.

Или начнут бежать к людям.

Ни того, ни другого я не хочу. Придется выгораживать дочку.

Как это сделать лучше всего?

Дать понять местному правителю, что она не одна, что за ней стоит сила, и что мы ее в обиду не дадим. Лучше сразу же. А то знаю я этих людей. Мигом припрягут куда‑нибудь 'в интересах государства'. Слышал.

— Волк? Надо же… А ваш друг?

— Лиса. Драконы у нас редкость.

И я не солгал. Еще какая редкость. Первая за невесть сколько тысячелетий.

— А показать вы это можете?

— Марси? — я кивнул другу. Рыжик вздохнул, закатил глаза…

— Как пожелаете, ваше величество.

Он вышел на середину комнаты, хитро ухмыльнулся, опустился на четвереньки, вильнул задом… рыжая шерсть выметнулась волной, развернулся здоровущий хвост, вытянулась морда, минута — и вот уже здоровущий рыжий лис приветливо обнюхивает королевские сапоги.

К чести короля, он не сильно и побледнел.

— Можно?

Марси согласно кивнул. Король дотронулся, погрузил пальцы в роскошную шубу.

— Невероятно.

— Не стоит удивления. Мы есть.

— Вы — оборотни?

— Можно и так сказать.

— Люди верят, что вы…

— Превращаемся только в полнолуние, жрем всех подряд, теряем разум, а если кого‑то укусим — он тоже станет оборотнем? Это бред.

— А на самом деле?

— А на самом деле вот так. Превращаемся по желанию, жрем только дичь — мы же во второй форме люди, так что людоедством не грешим.

— А волкоедством?

— Мы не жрем своих животных. Например, моя дочь не станет есть драконятину.