Павел Корнев - Ледяная Цитадель

Чужая пирамида, ворвавшаяся в наш мир, будто вошедший в тело наконечник копья!

Сверкавшая ледяными блоками Цитадель в клочья порвала силовые линии, и магическое поле в один миг превратилось в чан с кипящей смолой. Энергетические колебания ударной волной врезались в давшее нам приют строение и умчались дальше, но гимназистам хватило и этого. Их буквально скрутило в бараний рог, внутренности разобранного ноутбука полыхнули огнем, и Алекс отодвинулся, прикрыв руками лицо от посыпавшихся оттуда искр.

Но хуже всех, пожалуй, пришлось именно мне. Уподобившись угодившему в янтарь муравью, я с ужасом наблюдал за происходящим, не в силах справиться с вышедшим из-под контроля ясновидением. Закрыть свой разум от вломившихся в него видений никак не получалось — призрачные пирамиды постепенно обретали реальность, подавляя собой окружающую действительность.

А в следующий миг я почувствовал холодное касание чужой воли.

Будто до меня сама Стужа дотронулась.

Холодно, холодно, холодно…

Нет!

До крови закусив губу, я отгородил душу от ледяного ада, и на какое-то мгновение вновь стал самим собой. Но лишь на мгновение. Потом стужа нахлынула с новой силой, сбила с ног, заставила скорчиться на полу…

— Сейчас, сейчас, — начал обходить колдунов с какой-то мензуркой в руке Виктор Петрович. — Пейте, пейте…

Глотнувший мутную бурую жидкость Василенко закашлялся и повалился обратно на пол, а вот Оксана сумела взять себя в руки и достала из сумочки небольшой деревянный шар, сплошь покрытый мелкой, почти неразличимой невооруженным взглядом резьбой. Гимназистка подкинула амулет к потолку; засветившись, тот завис в воздухе, и сразу же терзавшее душу чужеродное присутствие пропало, оставив после себя лишь ноющую боль.

— Ты чего?! — уставился на меня Слава, прижав к покрасневшей щеке ладонь. — Обалдел?!

— За тобой должок! — оскалился я и показал ему зажатый в руке латунный кругляш. А потом стиснул пальцы, и моментально раскалившийся амулет сложился по дырочкам перфорации надвое.

Как это, оказывается, просто — пустить по ветру пятьсот тысяч золотом!

Да уж…

Какой бы мощной ни была выставленная Оксаной защита — меня она не уберегла. Ясновидение захлестнуло и утянуло за собой на самое дно моря Стужи, а потом вдруг зашвырнуло куда-то вверх. И я увидел…

Две ледяные пирамиды, зависшие в воздухе одна над другой, будто плод воспаленного воображения художника-сюрреалиста. Наша — прозрачно-льдистая и чужая — матовая, с бегущими по стенам радужными разводами.

Но парившая над самой землей Цитадель недолго оставалась безмятежно-голубой: половинки сломанного амулета еще только начали обжигать пальцы, а в самом сердце пирамиды уже вспыхнуло рукотворное солнце.

За один показавшийся безумно долгим удар сердца светлое пятно растеклось на все выточенные изо льда блоки, и полупрозрачные стены налились ослепительным сиянием. А потом верхушку пирамиды просто снесло, и в небо ударил жуткий по своей мощи энергетический луч. Он в мгновение ока пронзил основание чужой Цитадели и буквально взорвал ее изнутри.

Казавшееся нерушимым монолитом сооружение разлетелось подобно собранной из детского конструктора игрушке: сначала неоновыми всполохами вспыхнули швы между идеально подогнанными квадратами блоков, а мгновение спустя их просто разметало в разные стороны. И тут же блекло-синее небо стало белым-белым, будто высвободившаяся энергия взрыва пережгла все краски мира.

Ударная волна сорвала меня с небес, со всего маху приложила о грешную землю и вышибла дух. Но, к счастью, измученное сознание нашло укрытие в блаженном забытьи, и все заботы отступили, утонув в мягкой перине беспамятства.

Все, никого нет дома…

Когда очнулся, в комнате царила суета. Неловко прижимавший к боку левую руку Виктор Петрович поспешно раздавал всем какие-то микстуры, кто-то в голос ругался, кто-то пытался навести порядок. И вдруг реальность будто сдвинулась, мир обрел правильную фокусировку, и оказалось, что я сижу, прислонившись спиной к стене, и у меня открыты глаза. А еще — было холодно. Очень, очень холодно.

Сижу в куртке и шапке, но холодно. Не на улице сижу. И тем не менее мерзну. И откуда, кстати, изморозь на стенах и потолке взялась?

— Глотай, — ссыпал мне в ладонь несколько разноцветных пилюль Виктор Петрович и протянул кружку: — Запивай!

Проглотил, запил. Таблетки оказались горькими, но несладкий и слегка отдающий бумагой чай мигом смыл мерзкий привкус.

— Что случилось?

— Судя по показаниям приборов, — закурил Алекс и выкинул в угол пустую пачку сигарет, — случился звездец.

— А конкретней?

— Кирдык пирамиде, чего уж конкретней! Ты представляешь?! Столько ишачить — и все впустую. Впустую, понимаешь ты это?!

— Да я-то понимаю…

— Теперь не то что двадцать пять тысяч не получим, копейки ржавой не заплатят. И на работе за прогулы взгреют. А мне семью кормить!

— Хорош, Алекс, — морщась, принялся растирать виски Напалм. — Сдох бобик, чего теперь…

— Да иди ты со своим бобиком знаешь куда?!

— Алекс, хватит уже! — прикрикнул на связиста Лымарь. — И так тошно, ты еще кишки мотаешь…

— Тошно вам! Можно подумать, мне не тошно, — буркнул Шумов и замолчал.

— Есть идеи, почему это произошло? — искоса глянув на Линева, уточнил я.

— Появилась вторая Цитадель, — выдал свою версию Слава, — и, вероятно, сработали какие-то механизмы самоуничтожения. А может, чужаки атаковали. Или в энергетической нестабильности дело…

— Да неважно уже, — махнул рукой Василенко, в отличие от остальных ликвидаторов вовсе не показавшийся мне особенно расстроенным, — в пролете мы конкретно…

— Так понимаю, — перевел я взгляд на Оксану, — о вознаграждении можно даже не заикаться?

— Нет, — вытирая платочком покрасневшие глаза, всхлипнула та. — Боюсь, денег вам не дадут.

— Точно не дадут, — с садистской улыбочкой уверил меня I Линев. — И кстати, будь добр, верни сдачу.

Пятьсот тысяч! Пятьсот тысяч коту под хвост пустили, а он о каких-то копейках беспокоится!

Я молча нашарил в кармане монеты и протянул гимназисту. Тот, не пересчитывая, убрал деньги в кошелек.

— Не судьба, — вздохнул Виктор Петрович.

— В задницу такую судьбу! — вспылил Шумов. — Мне деньги нужны! Что я жене скажу?!

— Придумаем что-нибудь, — вздохнул Василенко.

— Попробую договориться, чтобы вам расходы компенсировали и командировочные выплатили, — пообещала Оксана и вновь всхлипнула.

— Виктор Петрович, у вас спирт есть? — уточнил я. — Медицинский. Будешь?