Катарина Керр - Чары кинжала

— Да, Родри, я верю Невину. Ты снова терзаешь себя из-за того, что девушка призвана защищать тебя?

— А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос чести. Мне отвратительна мысли о том, что ты можешь быть ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды опозорили мое имя, чем на то, чтобы ты получила хотя бы царапину в сражении.

— Ваша милость перепили меда?

— О, не будь со мной так язвительна. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. И надеюсь, что ты тоже любишь меня.

Джилл поднялась, подбросила веток в костер и затем стала наблюдать, как дикий народец подпрыгивает над длинными языками пламени. Так прошло довольно много времени. Она услышала, как Родри неслышно встал позади нее.

— Джилл, — прошептал он, — я хочу услышать, что ты любишь меня. Хотя бы один только раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме боли. Наверное, ты поступаешь правильно, проявляя ко мне холодность. Джилл ничего не отвечала.

— Пожалуйста! — продолжал Родри. — Все, что я хочу, — это услышать, что ты меня любишь. Произнеси это хотя бы однажды, и я буду счастлив.

Родри обнял ее сзади и крепко прижал к себе. Простое человеческое участие и тепло его прикосновения опьянило Джилл.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Я люблю тебя всем сердцем.

Он крепко обнял ее… и пошел прочь. Она не мигая смотрела на огонь. Ей казалось, что если она увидит, как он уходит, то обязательно заплачет.

— У нас есть еще одна последняя надежда, — сказал Новек. — Райс так сильно ненавидит своего младшего брата, что только из-за этого может вмешаться, дабы насолить ему.

— Да, в самом деле, он на это способен, — согласился с ним Корбин.

Лослейн просто пожал плечами, когда они оба посмотрели на него.

Они находились в осаде уже восемь дней — восемь мучительных дней в жаркую, сухую погоду. Восемь дней жизни за каменными стенами — испытание для человека, привыкшего ездить верхом с эльфами. Он хотел отомстить им за свои муки, сказав правду, но у него еще не было конкретного плана побега.

— Мне надо еще поработать над сознанием гвербрета, — лицемерно соврал он. — Но теперешняя ситуация не нравится ему. Он предпочитает не вмешиваться.

— Сколько можно? — произнес Новек. — Нам надо подумать о настроении в армии. Не мог бы ты действовать поживее?

— Двеомер не выносит, когда ему приказывают.

— Ах вот как ты заговорил! Ты действовал довольно резво, когда втянул нас в эту беду.

Лослейн гипнотически уставился на него. Из своей ауры он посылал энергию, нанося удары по Новеку, закручивая ауру лорда. Глаза Новека остекленели.

— Мне не нравится, когда меня оскорбляют, — бросил Лослейн.

— Я понял, — прошептал Новек. — Извини.

Лослейн крутанул ауру еще раз, а затем отпустил лорда на свободу.

— Кроме того, — продолжал Лослейн, — уверяю тебя, что моральное состояние армии меня волнует не меньше, и я смогу поддержать в людях уверенность в нашей окончательной победе.

Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему необходимо было остаться наедине со своими мыслями. Больше всего ему сейчас хотелось вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость дотла.

Он обязательно сбежит; он сложит в мешок одежду, прихватит несколько монет и улетит — одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет другого лорда — где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не разыщет его.

«Я полечу за тобой, мальчик, — произнес Адерин, — хоть на край земли».

Лослейн взвизгнул и завертелся волчком. Но коридор был пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как чувствуется в прогоревшем камине запах дыма.

«Раньше или позже, — продолжал голос Адерина, — я приду за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже — мы все равно встретимся с тобой».

Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь. Он не сможет убежать — Адерин не позволит. В глубине души он был уверен в этом.

— Я должен победить его во что бы то ни стало, — тихо произнес Лослейн.

Если Адерин умрет, Лослейн сумеет сделать нечто большее, чем просто отнести послание гвербрету. Он сможет спалить палатку Родри, сгноить его провизию, наслать болезнь на его людей и лошадей, посеять панику в армии Родри и вынудить ее обратиться в бегство. Если только Адерин будет мертв. Если…

Около полудня Лослейн подошел к окну и попытался вызвать бурю. По меньшей мере, он зальет дождем Родри вместе с его проклятой армией, а потом сможет похвастаться этим перед Корбином и Новеком. Он вызвал духов Воздуха и Воды — и вот уже тучи начали сгущаться на горизонте. Волна за волной буря нарастала, ветер начал крепчать. Еще немного усилий, и…

…Неожиданно ветер стих, и тучи стали рассеиваться. Лослейн ругался и проклинал духов, пока наконец не увидел одного из владык стихий, шагающего по небу. Владыка был величественным и отдаленно напоминал эльфа. Серебристый свет окутывал его фигуру словно паутина. Повелитель взмахнул рукой, и духи улетели так стремительно, что Лослейну было не под силу вернуть их назад.

Лослейн бросился на подоконник и заплакал. Он знал, что это Адерин вызвал владыку. Когда-то однажды он вместе с отцом стоял перед величественным посланцем двеомера, и Адерин представил сына как своего преемника. Сейчас он был изгнанником, отщепенцем, и они не удостаивали его даже своим презрением.

Прошло около часа, прежде чем Лослейн почувствовал, что он в состоянии выйти из комнаты и спуститься вниз, чтобы пообедать. По лестнице навстречу ему двигался Адерин.

Лослейн стоял как вкопанный, пока его отец поднимался со ступеньки на ступеньку. Его рука судорожно сжимала перила лестницы. Адерин слегка улыбнулся ему уничтожающей улыбкой. Лослейн понял, что отец может нарушить его купол в любой момент, когда он этого захочет. Затем Видение исчезло.

Лослейн поспешил присоединиться к шумной компании в большом зале. Во время обеда он обдумывал план убийства.

Поздно вечером Джилл и оба эльфа развлекались игрой в кости возле лагерного костра. Подошел Адерин. Он держал в руке две длинные стрелы. Сердце Джилл забилось в волнении.

— Время пришло, — тихо произнес Адерин. — Кому из вас отдать эти стрелы?

— Мне, — откликнулся Дженантар.

— Право мести принадлежит тебе, — сказал Калондериэль, — все правильно. У меня будут стальные стрелы, если понадобится.

Только теперь Джилл поняла, что на этих двух стрелах были серебряные наконечники.

— Джилл, — сказал Адерин. — Когда Дженантар подобьет птицу и она упадет на землю, настанет твой черед покончить с ней. С помощью серебряного кинжала. Только так.

— Хорошо, — согласилась Джилл. — А правду говорят старинные предания, что только серебро может ранить мастера двеомера?