Джал Халгаев - Оскольки

— Ну ты и падла, — пробормотал я, поднимаясь на ватные ноги. — Я-то думал, мы теперь если не друзья, то хотя бы товарищи. Низко, мужик, низко!

— Ты думал, я когда-нибудь буду терпеть рядом с собой Волка, пусть он даже помог мне уничтожить всех своих соплеменников? Это сделало тебя в моих глазах еще омерзительнее.

— А я прям обиделся. Видишь, слезки текут? — я фыркнул и утер навернувшиеся на глазах слезы. Нет, вы не подумайте, я не расплакался, но от запаха гари, шедшего от меня, реально щипало глаза. — Не, если серьезно, ты ранил меня в самое сердце. Как ж мне дальше жить?

Он развернулся ко мне боком и кинул один из двух мечей к моим ногам.

Я присвистнул.

— О, сударь, я правильно понимаю, вы предлагаете мне дуэль?

— Да.

— Ухты-пухты, я удивлен. Я-то думал, ты мне глотку еще во сне перережешь, а потом смоешься и бросишь меня. И это после стольких лет жизни вместе! Как ты мог, любимый, как ты мог?!

— Довольно! Бери меч и сражайся.

— Сразу к делу, ты мне нравишься! — я щелкнул пальцами. — Но нет, уволь, я с тобой тягаться не собираюсь. Ты что, сбрендил, старче? В моем состоянии только орешки кувалдой колоть, а не с магами бороться.

— Тогда я убью тебя безоружного.

Я огляделся. Мы стояли на каком-то темном высоком утесе у огненной реки. Вокруг царила разруха. Какие-то мрачные каменные руины невысоких стен россыпью гнездились на пологом склоне, и мрачная, откуда-то взявшаяся луна нависала над нами, бросая длинные горбатые тени на ссохшуюся желтую траву, усыпанную мелкими капельками кислотной зеленой росы.

Жизнеутверждающее зрелище.

Я оглянулся. На самом краю стояла маленькая темная избушка. Покошенная и темно-серая, с заколоченными окнами и дверью, на которой висел огромный железный замок, она идеально довершала сию композицию.

Я потер кровоточащий бок и вздохнул. Делать нечего, пришлось поднимать с земли оружие. Я вам говорил, что ничего не понимаю в таких клинках? Так я повторюсь: я нихрена не понимаю в таких клинках!

Итак, собравшись с мыслями, я приготовился сдохнуть. Вот блин засада! Надо было его кокнуть, когда была шанс, а теперь уже бесполезно.

Я не заставил его ждать.

Хмыкнув, я сорвался с места — вернее, захромал как раненый слон, — и коротко замахнулся мечом.

Охотник легко парировал удар. Он направил мой клинок вниз, а сам развернулся на каблуках и рубанул наискось, целясь мне в голову.

Я неумело отшатнулся. В мозгу вспыхнула волна боли. Рухнув на землю, я схватился за шею и зашипел, когда пальцы наткнулись на неглубокую рану с идеально ровными краями.

Он сделал выпад.

Я отмахнулся от жужжащего клинка и попытался обратиться, чтобы сравнять шансы, но ничего не случилось. Я запаниковал. Что за черт?!

Еще один удар.

Лязг стали. Сноп искр вырвался из лезвия и на секунду озарил окружающую нас полутьму.

Я отступал, пятился. С каждым его нападением сил оставалось все меньше. Пот лил отовсюду. Едва подсохшая корка крови хрустела, и каждое движение отдавалось еще большей болью.

Он на миг открылся.

Я пнул его ногой в голень. Охотник пошатнулся, но не упал, и это дало мне лишнюю секунду времени.

Я хлопнул себя по запястью в том месте, где сквозь тонкий слой кожи проступали очертания духовой трубки. Раздался щелчок механизма. Красный дрот, смазанный ядом, вылетел из рукава и вонзился ему в плечо.

Вернее, я думал, что он вонзился, а на самом же деле тонкая серебряная иголка остановилась в миллиметре от его кожи.

— Долбаная магия! — взвыл я от отчаяния.

Сердце колотилось в груди. Я старался удерживать дыхание, но уже на сорок пятой секунде легкие судорожно сжимались в поисках дополнительного воздуха.

Я перекатился на бок, вскочил на ноги и совершил отчаянную попытку выжить.

Я размахнулся. Клинок в моей руке протяжно свистнул.

Охотник внезапно сделал шаг вперед, подставляясь под удар. Я думал, он совершил ошибку, но все оказалось с точностью наоборот.

Не знаю, как ему это удалось, но он просто оттолкнул тыльной стороной ладони мой меч, а затем резко сократил расстояние, проводя своим клинком по дуге.

Я вскрикнул.

Ожидая удара спереди, я совершенно забыл про спину.

Острое лезвие Охотника беспрепятственно обогнуло мой бок и прошло по пояснице прямо между позвонками.

Я рухнул на землю. Я не чувствовал ног.

Я попытался поднять меч, но Охотник наступил на мое запястье и размашисто ударил каблуком своего сапога по плечу. Раздался хруст ломающейся кости.

Как я устал…

Я снова упал. Башка болталась на шее как сломанная петушиная голова, и взор заволокло тугим серым туманом.

Он схватил меня за капюшон. Меня куда-то тащили.

Руины медленно удалялись, и шум огненной реки становился все ближе и ближе. Он хочет скинуть меня вниз? Нет, мы пошли дальше, к самому краю, где стояла деревянная избушка.

Охотник закинул меня внутрь. Дверь захлопнулась.

— Я не убил тебя лишь потому, что все те, кому надо, сами придут сюда за твоей жизнью.

— Вот как, — хрипло отозвался я, пытаясь прийти в себя. — Приготовил мне страшную смерть, так, что ли?

— Можешь даже не пытаться выбраться. Во-первых, тебе это не позволит твое состояние, а во-вторых, этот дом намного прочнее, чем выглядит на первый взгляд.

— Ясно, — ничто не заставило меня сомневаться в его словах. — Разрешишь последнее желание умирающего? Да ладно, не ломайся, дорогой, сделай одолжение тому, кто спас твою задницу от тебя самого.

Он сделал паузу, а потом сказал:

— Валяй.

Я вздохнул. На грудь отвратно давило, и мне нужны были все силы, чтобы говорить, но я старался не подавать виду. Раз погибать, то уж с честью. Тем более Марианна уже сюда не проберется, и Древо во второй раз не воскрешает даже богов. Счетчик обнуляется, Йен, похоже, это твой последний день…

Вот и помогай после этого людям!

— Вытащи отсюда девчонку, сделай милость. Она-то ни в чем не виновата, а я, так уж и быть, соглашусь не преследовать тебя в кошмарах. Поверь, собеседник я еще тот! Только представь: ты да я, да мы с тобой всю жизнь, вместе навсегда!..

— Можешь не продолжать, я бы все равно это сделал.

— Отлично…

Я закрыл глаза, пытаясь подавить настоящий животный ужас. Перед смертью всегда страшно. Можно сказать, с девчонкой мне даже повезло: в ту секунду я скорее изумился, чем успел испугаться.

— Охотник? Ты здесь?

Никто не ответил. Он уже ушел.

Я хотел подняться на ноги, но они не слушались. Спина неимоверно болела. Кожа горела огнем, и я едва не заплакал. Почему едва? Потому что слезы по какой-то причине вообще не текли.