Вера Камша - Синий взгляд смерти

— Ага!

Больше говорить было не о чем. «Селезень» еще продолжал скользить словно бы стеклянным проливом, безнадежно замедляя ход. Ну и что теперь? Ждать ветра? Так неизвестно, сколько эта напасть продлится, и откуда потом задует — тоже. Что делают в штиль, если нельзя просто сидеть и ждать? Правильно, берут корабль на буксир, веслам ветер не нужен. На «Селезне» есть баркас, пусть и не самый крупный, двенадцативесельный, но осадка судна невелика. Даже такого баркаса должно хватить, чтобы протащить корабль по проливу. Будет трудновато, но возможно.

Поучить шкипера жизни Руппи не успел.

— Баркас на воду! — рявкнул в рупор Добряк. — Живо! Чем дальше от этих дурней, сударь, тем спокойней, да и пошире к тому концу будет... Шевелись, ребята! Не ночевать же тут!

Просоленный морячина подумал о том же, о чем и лейтенант, можно было гордиться, только вот «Звезда» за спиной... Там тоже не дураки. Ход мыслей оказался, к несчастью, верным, что и подтвердил вопль Питера.

— Дядь, шлюпку спускают!

— Одну?

— Покадну... Больше не видно...

— Сколько шлюпок на «Звезде»?

— Не помню. — А должен бы помнить, дубина еловая! — Не меньше трех точно.

— Питер!... А-а, мелюзга... глаз еще не тот... Улли! Улли, давай белкой наверх! Вы бы, сударь, доложили адмиралу, что ли. И ведите его сюда, да и других ваших, кто соображает.

— Думаете, подтащат ко входу и расстреляют нас сидячих?

— Если бы... Улли! Пятки липнут, что ли?! Как далеко они встали?

Худощавый матрос средних лет взлетел наверх действительно белкой, Руппи аж позавидовал.

— Шкипер, им до входа в пролив — с треть хорны! И они, похоже, готовят к спуску второй баркас.

Следующее озарение настигло Руппи, когда он бежал сквозь поднявшуюся на палубе суету. Треть хорны... Пока сдвинут линеал с места, пока доползут... И вряд ли они рассчитывают, что мы не додумаемся до того же. Бермессер трус, но не болван, его капитан, если это по-прежнему фок Хосс, — тем более. Леворукий, да они не глупее нас! Нет, шлюпки спускают не для того, чтобы терять время при буксировке. Значит, абордаж! А на «Селезне» приличных бойцов от силы десяток. Восьмерка Грольше, он, Руппи, и этот, как его, Лёффер вроде человек бывалый... Может, в команде у Добряка еще парочка-другая найдется. Остальные — нет, не рубаки. Их всего-то полсотни... Если абордажники Бермессера полезут сразу с обоих бортов, все закончится в считаные минуты, а ведь полезут!

3

Сколько шлюпок на «Верной звезде», Ледяной вспомнил сразу. И понял все тоже сразу.

— Два больших баркаса, средний и вельбот. Если используют все, против нас будет до сотни человек. Неплохая ловушка.

— Мой адмирал, шкипер не ожидал штиля.

— Я тоже многого не ожидал, как ты помнишь.

— Вы и не могли! Эти столичные мерзавцы...

— Не начинай сначала. На берегу тебе везет, но у моря и удачи свои резоны. Нежданная встреча и штиль... Тогда была встреча и шторм.

— Мой адмирал!.. — Погрузить Олафа в шлюпку и бросить всех, кому не хватит места? Подло. И глупо — люди Добряка вряд ли покорно съедят такого... Бермессера. — Мой адмирал, мы найдем выход!

— В любом случае будем держаться сколько можем. В память «Ноордкроне», и потом — за нами опять люди. Тебя просили привести еще и Канмахера с Грольше, а я поднимусь к шкиперу.

— Слушаюсь!

К кошкам эту судьбу! К кошкам, к ведьмам, к дуре Гудрун... И вообще никакая это не судьба, так, совпаденье, и не такое уж удивительное. И Добряк, и Бермессер прятались от фрошеров, вот и стукнулись задницами, как... муж и любовник из побасенки Бюнца, что, удирая от волков, влезли на одну и ту же сосну. Влезли и стукнулись. Стало смешно. Это был дурацкий смех, Руппи слышал, что такое случается перед боем, но ничего не мог с собой поделать.

— Шкипер... просит...— выдавил Фельсенбург уставившимся на него ветеранам, — адмирал... цур зее... уже...

Оставив старших товарищей скрипеть мозгами, Руппи, давясь от хохота, припустил на полуют. Смех душил, а мысль лихорадочно работала; как такое могло быть, лейтенант не понимал, но решение выскочило, как... кошка.

— Наш баркас уже на воде, — выдохнул запыхавшийся лейтенант, — а эти... только возятся! Мы успеем высадиться на Китенке... человек десять... С охотничьими ружьями... Им придется проходить... в ста шагах от нас... Стрелять с воды... даже если кто-то прихватит мушкеты — дело глупое... Если повезет, до «Селезня» доберутся не все, а пушки на борту есть... Один хороший выстрел, и шансы сравняются!

Глава 8

Устричное море

400 год К.С. 10-й день Летних Волн

1

Ай умница охотничек, ай молодец! Додумался-таки! Ледяной еще щекой дергал, а Юхан уже распоряжался. Матросы опрометью кинулись в трюм, где хранилось закупленное снаряжение. Вот и выгадывай по нынешним временам на мелочах! Взял бы рухлядь, что лысый Фридрих подсовывал, и что? Пара сотен в карман, и с ними на дно? Нет уж, господа селедки, честность, она штука полезная.

— Шестерых своих я вам дам. — От избытка чувств шкипер потрепал Фельсенбурга по плечу. — На подхвате будут. С оружием дело имели, если не стрелять, то заряжать могут.

— Очень хорошо. Грольше, кто из наших издали не промахнется?

— Штуба и Куриш... Штейнгартц с Денкером похуже, остальные больше с тесаками и пистолетами управлялись.

— Уже неплохо.

— Гульдер тоже пойдет. А ну как еще и драться придется? Торстенова сила, я бы сам, да...

— Со мной вместе получается пятеро стрелков. — Фельсенбург одной ногой уже был на Китенке. — На каждого по три мушкета. Ружья — мне. Пистолеты — всем, тесаки и кортики и так имеются.

— Нечего вам идти! — Молчавший не хуже Ледяного Канмахер аж ногой топнул. — Четверка — она к удаче, а вы в Седых землях нужны.

— Будут и Седые земли... боцман. После. Кто-то держал в руках «винтовое» ружье? Нет? Тогда и говорить не о чем!

Глаза горят, румянец, как у девки. Еще бы, дело молодое, наглое, да и не привыкли Фельсенбурги хвосты поджимать.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — вылез вперед и Лёффер. — Размочу вам ружейную пятерку. В молодости я много охотился в лесах Танненберген. Стрелять не разучился.

В лесах он охотился! Ну, может, и в лесах тоже...

— Похоже, сударь, эти штуки нам пригодились раньше, чем думалось. — Юхан кивнул на блестящие от масла стволы, с которых уже содрали паклю. — Знаете, хороший рулевой на баркасе здорово облегчает гребцам жизнь, а вот плохой или неопытный...

— Попробую. Мой адмирал, разрешите...

— Идите, — разлепил губы Кальдмеер. — Ты боец, Руппи. Иногда это... производит на судьбу впечатление.

— А я?! — Здоровенный абордажник, отпихнув запыхавшегося Улли, прорвался к баркасу. — Я тоже иду! И пошли вы все...