Башня. Новый Ковчег 5 - Евгения Букреева
— К-как?
— Кириллом, — Петренко смущенно заулыбался.
«Чёрт, мало того, что навязался тут, так ещё и зовут его…», — с раздражением подумала она, глядя в курносое веснушчатое лицо. Она даже в мыслях была не в силах назвать этого лопоухого идиота именем, которое будило в ней столько эмоций.
— Мне всё равно, как тебя зовут, — слова прозвучали грубо, и Ника разозлилась на себя за эту грубость. По сути парень был ни в чём не виноват, наоборот, вовсю старался наладить контакт, но ничего поделать с собой она не могла, слова вылетали сами. — Тебя приставили меня охранять, вот охраняй. И не лезь ко мне с разговорами, — прошипела она тихо, развернулась и устремилась по коридору, совершенно не заботясь о том, поспевает он за ней или нет.
Петренко что-то ещё сказал, кажется, начал извиняться, но Ника отгородилась от него. Упоминание имени Кирилл просто долбануло её под дых, боль, которую она старалась прятать поглубже, ожила, запустила когти, и ей стоило большого труда не сорваться — не разрыдаться в голос. Она несколько раз глубоко вдохнула, мысленно повторяя про себя «спокойно, спокойно, всё хорошо», отогнала от себя любимый образ, невольно всплывший перед глазами — тёплые карие глаза, длинные ресницы, как у девочки, тонко изогнутые губы. Словно в насмешку этот Кирилл внешне выглядел полной противоположностью её Кира — лопоухий, некрасивый, ресницы светлые, почти незаметные, пухлые блестящие губы…
— Ника Павловна, мы, кажется, не туда идём, — прорвался в её сознание голос Петренко.
«Чёрт», — Ника огляделась. Действительно, она задумалась и, кажется, пропустила поворот. Или, наоборот, свернула не туда. Ника ещё не очень хорошо тут ориентировалась, у Анны в больнице всё организовано было немного по-другому.
Отделение было незнакомым. Она разглядела на противоположной стене указатели, которые, к счастью, были развешаны на каждом шагу, подошла поближе. Ну, точно, надо было повернуть раньше. Ника резко развернулась, собираясь вернуться назад, и тут же, почти рядом с собой, метрах в трёх, увидела Стёпку.
Он был не в униформе, в обычной одежде, хотя и со слов Сашки, и со слов Мельникова Стёпа должен был здесь работать, но ошибиться в том, что перед ней Васнецов, было нельзя. Знакомый голос, мягкий и тёплый (его ни с кем не спутаешь), привычный тембр речи, лёгкая смешинка, которая сейчас была адресована не Нике, а другой — Стёпка был не один, напротив него стояла девушка в униформе медсестры. Стёпа говорил явно что-то смешное, потому что девушка улыбалась, а потом и вовсе рассмеялась, весело и звонко, блеснув ровными белыми зубами. Ника вдруг почувствовала лёгкий угол ревности и какую-то досаду. Совсем недавно она сама вот так же смеялась над Стёпкиными шутками, он всегда умел поднять ей настроение бесконечными забавными рассказами и историями, а теперь эти истории предназначались не ей, а незнакомой темноволосой девушке, высокой и красивой. Очень красивой.
Почему-то совсем некстати вспомнилось, что до неё, Ники, Стёпка встречался с Эммой Вальберг, их школьной неприступной красавицей, а теперь вот стоит тут, чуть ли не посередине коридора и…
Девушка заметила её первой. Отвела от Стёпки взгляд тёплых бархатных глаз, с недоумением уставилась на Нику, быстро оглядела с ног до головы её саму и слегка скосила глаза на Петренко, который стоял сзади Ники и громко сопел ей в ухо.
Ника никогда не заморачивалась ни по поводу своей внешности, спокойно принимая себя такой, какая она есть, ни по поводу того, что на ней надето, но сейчас, в бесформенной зелёной блузе и больших, на размер больше, форменных штанах, в круглой, обтянувшей голову шапочке, под которую ей велели убрать волосы, и которую она так и не сняла, когда главврач позвала её для разговора с Мельниковым и Долининым, Ника неожиданно почувствовала себя нелепой и очень некрасивой. Эдакой дурнушкой, которую вытолкнули на сцену, поставив в один ряд с писаными красавицами, и на которую сейчас начнут тыкать пальцами.
Стёпа, заметив взгляд своей собеседницы, тоже обернулся и тут же открыл рот, едва сдержав удивлённый возглас. Слова уже готовы были слететь с его губ, но Ника оказалась быстрей. Она мгновенно собралась, мозг включился, заработал на полную катушку.
— Васнецов, ну надо же, — Ника шагнула к Стёпке и быстро затараторила, не давая ему прийти в себя и наговорить лишнего. — Удивительно, ты тоже тут! А я смотрю, ты или не ты. Привет! Здравствуйте, — она протянула руку слегка растерявшейся девушке. — Меня зовут Надя Столярова. Мы со Стёпой в одном классе учились. Представляете, какое совпадение?
— Очень приятно, я — Гуля, — брови девушки слегка взлетели вверх, она перевела взгляд на Стёпку.
— А… ну да, это — Надя… Столярова, — наконец-то пришёл в себя Васнецов. — Мы… да, мы учились в одном классе. А ты… ты как здесь?
— А я только вчера сюда устроилась, санитаркой, — Ника говорила быстро, со значением вглядываясь в Стёпкины глаза. — В кардиологии работаю и живу тоже тут, в общежитии, этажом ниже. А ты здесь какими судьбами? В гости к своей девушке заскочил?
Она не удержалась от этой шпильки, хотя тут же пожалела — по тому, как вспыхнули лёгким румянцем Стёпкины щёки, она поняла, что попала в точку. Но Ника тут же отогнала прочь эти мысли, главное, чтобы Стёпка сейчас всё понял правильно.
— Я… да, заскочил. Пообедать. Я тоже тут работаю, медбратом, — пробормотал Стёпка. — А это кто?
Он перевёл взгляд на Петренко, который так и мялся за спиной Ники, не понимая, как себя вести.
— А это санитар наш, мы с ним тут… по делу, в общем, — ответила Ника. — Ну, не буду вам мешать, мне вообще-то на работу надо. Рада была тебя повидать, Васнецов. Если вдруг чего, забегай сегодня вечером после работы, я до пяти. У меня комната двести пятнадцать. Посидим, поболтаем. Если, конечно, тебя твоя девушка отпустит. Ну всё, Васнецов, пока!
И, не давая Стёпке прийти в себя, Ника почти бегом рванула по коридору. Петренко последовал за
