Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан

– … объявил о своих правах на трон Российской империи! Согласно опубликованным сегодня документам, род Вяземских сто лет назад был первым в очереди наследования…

За несколько часов до начала событий, описанных в предыдущей главе…

Управляемая ракета с инфракрасной головкой самонаведения попала в хвост теряющего управления самолета и сразу же взорвалась, разнося заднюю часть воздушного судна на мелкие части. Бельского, стоявшего у порога пилотской кабины, от удара бросило на приборную панель со всей силы приложило головой об обзорное стекло.

Остатки самолета закружились в неуправляемом падении, продолжая и дальше разваливаться на части. Из его разорванного брюха, словно из погибшего животного, вываливались остатки‑внутренности самолета – переломанные кресла, части пластиковых панелей, вырванные маски от системы жизнеобеспечения, разные вещи пассажиров, скрюченные тела. Покрывшееся сетью трещин обзорное стекло не выдержало потрясений и разлетелось, выбрасывая на воздух и Алексея.

– А‑а‑а‑а‑а‑а‑а! – орал тот, слыша лишь свист в ушах. – А‑а‑а‑а‑а! Квазар, сука, вытаскивая меня! А‑а‑а‑а‑а‑а! Где ты, гад?!

Куда там. Ори – не ори, маши руками – не маши, рыдай – не рыдай, все было бесполезно. Сверху, справа и слева от него простиралось лишь бескрайнее небо, на которое, к сожалению, как на земную твердь, было не опереться. Земная поверхности располагалась далеко‑далеко внизу. Проглядывались раскинувшиеся внизу крошечные квадратики полей, ленты дорог и огромное зеленое пятно национального парка.

– А‑а‑а‑а‑а‑а! Падла! – рычал парень, понимая неизбежное. – А‑а‑а‑а‑а‑а!

Понимание скорой страшной смерти совсем не означало ее принятия. Бушевало сознание парня, корежило молодое тело. Страх смерти буквально сводил с ума, приводя его в дикий ужас и заставляя это чувствовать каждой своей клеткой.

Смерть! Это смерть! Небытие! Ноль, зеро! На него обрушился водопад яростных эмоций, смывавший все на своем пути.

Бешено пульсировал магический источник, из маленького огонька превращаясь в невообразимой силы огненный смерч. Нараставший поток эмоций с каждой секундой умножал эту силу, все сильнее и сильнее разгоняя колебания источника.

Больше не было пределов. Организм, не желая принимать неизбежное, сносил все границы, высвобождал все ресурсы. Это неосознанное желание, пронизывающее все и вся, подстегивало магический источник ещё сильнее, ещё яростнее. И могла ли эта форма, ограниченная хрупкими границами человеческого тела, существовать дальше в неизменном виде? Нет! Тысячу раз нет! Ведь один из Законов Мироздания гласит: нет ничего неизменного, ибо все изменяется.

Тогда случилось то, чему еще не было названия! Этому еще не придумали определения, ибо это было невиданной, запредельной фантастикой! Возможно, старый ученый, что именно сейчас летел к земле в виде обезображенного куска человеческой плоти, смог бы что‑то рассказать, пояснить по этому поводу. Ведь он больше двадцати лет работал над теорией, что могла бы объяснить это. Какая ирония… Долгие годы высказываемые им мысли осмеивали и нередко предавали анафеме в научном сообществе. В уважаемых журналах печатались разгромные статьи, в которых метры от науки подробно разбирали приводимые им аргументы и не оставляли от них камня на камне. В научных центрах, куда он обращался со своей теорией, ему давали отворот поворот. Кто в здравой памяти согласится работать с тем, кто высказывает настолько крамольные идеи?! Нужно было быть полностью сумасшедшим, чтобы даже задумываться таком! Подумать только, он утверждал, что магия – есть искусственное творение! Как он, вообще, мог решиться на такое?!

Погибший же был в шаге того, чтобы увидеть величайший феномен этого мира – Переход. Именно так он называл его в своих записях, считая переходом из одного состояния в другое. Образно сравнивал с явлением, имеющим место в природе – рождением прекрасной бабочки из уродливой куколки. Нечто похоже имело место и здесь, считал он. Только, рассуждая о Переходе, ученый мерил его ограниченной меркой человеческой жизни, даже не думая заглядывать глубже и дальше. На самом деле, все было еще более грандиозно, чем представлялось ему в своих самых смелых фантазиях. Происходящее в полукилометре от земли действо было не просто Переходом, не просто преображением. Оно было качественным скачком с одной ступени эволюции на другой, превращение еще человека в нечто большее…

С неслышным человеческому уху и невидимым человеческим глазом хлопком магический источник схлопнулся, высвобождая невиданный объем магической энергии. Произошел взрыв, мощность которого была эквивалента тысячам и тысячам мегатонн в тротиловом эквиваленте. В сравнении с ним взрывы ядерных бомб, с которыми человечество носилось, как с писанной торбой, должны были показаться детской шалостью.

Магический фон планеты тряхнуло так, что импульсная волна три раза обошла вокруг земного шара. В десятках стран северного полушария почти одномоментно стали корчиться в припадках сильной боли маги, обладавшие особой чувствительностью к изменениям магического фона. Кого‑то даже пришлось госпитализировать, чтобы спасти. В южном полушарии прошла волна отключений агрегатов, созданных с применением маготехнологий. Тысячи и тысячи амулетов, стоимостью сотни полновесных рублей в момент отказывались работать. Выходили из строя магогенераторы всех мастей, отвечавшие за создание и поддержание силовых полей. Замирали без движения боевые машины, движители которых зависели от магической энергии.

В самом же эпицентре взрыва, ставшего частью Перехода, возник странный по содержанию, и страшный по последствиям феномен. Почти в центре столичной заповедной зоны, посреди реликтовых деревьев, разразилось невиданное ранее явление магической бури, впитавшей в себя сразу несколько стихий – воды, воздуха и огня. Это было нечто напоминающее смерч, вытянувшийся на десятки километров в высоту. Здесь то и дело сменяя друг друга, бушевали вода и огонь. Перегретые пары воздуха, закручивавшиеся в немыслимые вихревые кольца, охлаждались и превращались в ледяные иглы. Через мгновение лед уже становился добычей огня, принявшего форму раскаленной докосмических температур плазмы. Возможно, именно так и выглядело рождение всего сущего в начале акта своего творения, когда еще не было времени и пространства и была лишь воля высшего существа.

… Падавшее тело подростка оказалось в самом эпицентре магической бури, ибо и было ее источником. Это было точкой Перехода, началом рождения нового существа. Здесь остановилось время, перестали действовать физические законы этого мира, не осталось ничего привычного и узнаваемого. Секунды личного человеческого времени растянулись до бесконечности, стремясь к вечности.

Буря бушевала недолго, какие‑то три – четыре минуты. Но и этого хватило, что эта часть заповедной зоны была изуродована до неузнаваемости. В эпицентре оказалось идеально круглое пятно оплавленной земли, от которой в вышину поднимались уродливые, словно изъеденные чудовищными насекомыми, сталагмиты. Пяти, шести и даже семиметровые земляные штыри возвышались молчаливыми памятниками разразившемуся здесь неистовству стихий. За пределами оплавленного круга земли черными свечками торчали обугленные стволы столетних дубов, неимоверно гладкие и полностью лишенные хотя бы намека на неровность или шероховатость. Напоминал черные иглы, заостренные до неимоверной остроты.

Почти в центре этого импровизированного круга сидел босой подросток в темном комбинезоне для прыжков с парашютом. Фигура сгорблена, плечи опущены, голова поникла. Вокруг него клубится сероватый туман, рваными рукавами и хлопьями то укрывает его, то обходит стороной. Парень полностью неподвижен, словно не живой человек, а неотъемлемая часть окружающего безумного пейзажа.

Вдруг неуловимая дрожь пробегает по его телу. Медленно поднимается голова, на легком ветру развевается иссиня черная копна волос, в которую вкралась тонкая серебристо‑белая прядь. Открываются глаза, блестящие, черные, как ртуть. Холодные, пронизывающие, нечеловеческие.