Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан
Император не плел привлекательные кружева, не соблазнял будущими привилегиями, чтобы парень начал пускать слюни. В конечном итоге, он просил его лишь подойти ответственно к своему выбору.
Речь императора несколько раз прерывали боярские смешки, который все это время с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться во весь голос. Императорская речь казалась ему откровенно слабой, наполненной никому не нужной шелухой про ответственность, последствия. Разве это нужно говорить подростку? Это он хочет слышать?!
А что тот, к кому обращался и тот, и другой? Что думал он? Алексей же, стоя между двух огней и двух разных путей, совсем не думал о предстоявшем ему выборе. Смешно. Два самых могущественных человека одной шестой части планеты предлагали ему свое покровительство, а он игнорировал их. И мысли не было про невиданную власть, про безразмерное могущество, про богатства.
– Какое же все это пустое…, ‑ тихо прошептал подросток, устремив свой взгляд куда‑то вдаль. – Все пустое – люди, поступки, мысли… весь этот мир пустой… Какое‑то муравьиное копошение, возня, глотку другу другу грызут… Почему никто не хочет жить просто так? Чего им тут не хватает? Пилят что‑то, делят… Какой же это бред…
С горькой усмешкой Бельский поднял голову к небу, где в невообразимо далекой пустоте Космоса вращалась его родная планета. Еще живая, не знающая о скором пришествии Врага из мрачных глубин вакуума, она занимала все внимание, погрузившегося в себя, подростка. С подступающим к горлу комом он вспоминал свое детство: крошечный курортный городок у южного моря, вечно залитый яркими лучами солнца; теплые морские волны, выталкивавшие его на берег; вонявший водородом скутер, на котором он сломя голову носился по лесным тропинкам; друзей детства.
Хорошие и добрые воспоминания уступали место плохим и страшным. Словно в плохом кино перед его глазами проносились ужасные образы из прошлого… Искореженный штурмовик, в котором навечно осталась юной хохотушка Кира, любимица их курса. Очередной неопытный пилот после курсов «взлет‑посадка» не справился с управлением… Жалкое лицо седого капитана эсминца, который, оправдываясь, бормотал о проигранной войне. Военный трибунал признал его виновным в дезертирстве и приговорил к расстрелу… Черный, как уголь, сожженный лайнер с беженцами, очередная жертва инсектоидов…
Парень снова пошатнулся.
Подаривший ему огромные силы, Переход вызвал неимоверное истощение организма, перенапряжение его магического источника. Последовавший за этим штурм поместья едва не добил Алексея окончательно. Державшийся лишь на одной силе воли, он был уже одной ногой в могиле. Как следствие, все его мысли снова и снова возвращались к финалу.
– Как же все это бездарно… Пролетела еще одна жизнь, а я опять ничего не смог сделать, – парень тяжело вздохнул и закрыл глаза. – Ничего… Там, получается, сбежал, пока земляне умирали. Здесь тоже все время сбегал… Вообще, все как‑то скомкано было. Жил, как свой башмак жевал…
Это жуткой фразой Алексей подвел итог своей жизни. Он – Беглец, не единожды оставлявший своих близких в опасности. Вот и теперь, он собрался бежать. Ведь смерть это вольное или невольное бегство. А разве такой человек достоин жизни?
В этот момент его плеча кто‑то коснулся. Невесомо, мягко, будто и не касался вовсе. Затем он почувствовал чье‑то дыхание. Парень открыл глаза и увидел Ее. Заплаканное девичье лицо было совсем близко, едва не касаясь его своими опухшими, искусанными губами. Еще более красноречивым был взгляд Анны, в котором было столько всего будоражащего.
– Лешенька, останься! Не уходи! Слышишь, меня! Прошу тебя, останься…, ‑ шептала она с неистовой надеждой в голосе. – Леша!
Ее руки вцепились в него клещами, словно пытаясь удержать его в мире живых.
– Прошу, миленький, не уходи! Я люблю теб…
