Анатолий Нейтак - Путь наверх

— А зачем ты рассказал о себе?

— Наверно, чтобы оправиться после ударов по самолюбию. Магистр Кенсирон многократно облегчил начало моего пути как мага, но первый шаг по этому пути я сделал сам. Безо всякой сторонней помощи. Быть может, для Эйрас или для тебя мои достижения невелики, но для неграмотного крестьянского сына я добился многого.

— Что ж. У меня были другие причины. Я хотела, чтобы ты увидел во мне не только госпожу Тамисию, но и маленькую девочку, спасавшуюся от трудностей, способных её сломать. И ещё — во имя честности. Потому что я хотела предложить тебе… договор.

— Какой?

— Я возвращаю тебе молодость. Ты возвращаешь мне человечность.

Огневик опешил.

— Как?

— О своей части я позабочусь… своими средствами. А ты… для начала просто позволь мне греться у твоего огня.

— Но почему я? Ты же…

Усмешка на губах Илины пресекла запальчивую речь в зародыше.

— У моей Наставницы было несколько часов отравленного счастья. Эйрас уже пять лет цепляется за своё обречённое счастье. Да так цепляется, что оно и обречённым-то уже не кажется. Я тоже хочу попробовать, каково это — по-настоящему и всерьёз, не так, как… — она осеклась. Вздохнула. — А если тебе не нравится синяя кожа или редкостный цвет волос…

— Что я, мальчик — видеть только внешнее? — буркнул Терон. — Если ты умеешь молодость возвращать, то уж со своим внешним видом и подавно управишься. Да и не назвал бы я сочетание синего с белым неприятным. Я просто не уверен, что смогу… что сумею… не осрамиться.

И вновь Илина-Джинни поняла его совершенно правильно.

— Без ошибок не обходится ни одно дело. Но ты не из тех, кто действует вполсилы. Ты будешь стараться, Терон ай-Лэнго. А так как и я уже не девочка, мне этого хватит… для начала.

— С ума сойти. Эйрас, ты это планировала?

— Муж! Я сейчас начну драться!

— Извини. Неудачная формулировка. Ты это предвидела?

— Нет. А если ты сейчас скажешь, что огневик воспламенился, потому что Илина — точь-в-точь моя близняшка, только чуть перекрашенная…

— Да хоть бы и так. Тебе давно пора избавляться от детских представлений о красоте.

— Ну-ка, ну-ка. Просвети меня, Устэр.

— Любимая моя язва, — почти пропел он. — Ты хочешь нравиться как женщина всем подряд, от прыщавых юнцов до последних пьянчуг?

— А в глаз?

— Не хочешь. А… скажем… производить приятное впечатление на магов мужского пола?

— Ещё одна шуточка, и я тебя таки…

— Я не шучу!

Я некоторое время изучала мужественную физиономию Устэра и пришла к выводу, что да, действительно, не шутит. Ни капли.

— Тогда отвечу честно: хочется. Хотя я хорошо понимаю, что это желание вполне детское, и воли ему не даю.

— Правильно делаешь, — довольно сухо объявил муж. — Потому что дэргинцы, знаешь ли, ревнивы. Это у нас в крови. Но я не об этом. Ты могла бы приятно удивиться, если бы попыталась производить впечатление на магов-мужчин более… активно.

— Это как понимать, любимый?

— Да обыкновенно. Что ценят маги? Если, конечно, забыть о том, что при большом желании маг-мужчина, как любое другое лицо мужского пола, может на необходимый срок снять молчаливую профессионалку. Для выравнивания гормонального баланса. Итак: что ценят маги, если ищут что-то помимо постельных утех?

Я предпочла промолчать.

— Ум, милая. Ум, силу, независимость. Способность поддерживать разговор на неожиданные и интересные темы. Спокойствие, вовсе не схожее с равнодушием. Заботу. Ласку. Верность. Три последних пункта универсальны, как и, к примеру, умение содержать в порядке дом. Это нерях да распустёх любят вопреки, а вот хороших хозяек — потому, что. И ещё у магов, особенно достигших высоких ступеней, есть умение смотреть в суть. От склочной гадины, ловко умеющей прикинуться нежной розой, маг шарахнется, как от шаровой молнии. Даже если у означенной гадины лицо без изъяна и тело богини. А теперь припомни весь список достоинств и скажи честно: разве ты плохо в него вписываешься?

— Если я настолько хороша, — не выдержала я, — если я — прямо-таки средоточие всех возможных достоинств, то почему мне так долго не удавалось устроить личную жизнь?

— Не умела флиртовать — раз. И не искала по-настоящему — два. Для тебя путь к замужеству лежал через твою первую истинную любовь, то есть магию. А для меня — через мастерство воина. Нас обоих не устраивало неравенство.

Кратко и по существу.

— Кстати, — добавил Устэр, подмигнув, — флиртовать ты и сейчас не умеешь. Что меня, как твоего мужа, несказанно радует.

Орден Чаши

Дружба без любви возможна. Но прочна только дружба, скреплённая равенством. Любовь без дружбы также возможна… но только несчастная.

Фридрих Ницше

— А ведь верно… — задумчиво протянула я.

— Что верно?

— Флиртовать я не умею. Надо бы восполнить пробел в образовании…

— А в глаз?

— Тогда, дорогой, я буду практиковаться на тебе.

— Эйрас!

— Ты же знаешь, как на урождённого некроманта действует боль. Стукни меня!

— Эйрас!!

— Я даже не буду сопротивляться… или нет: буду! Кусаться, царапаться и брыкаться, как дикая ослица.

— Эйрас!!! Гамбита на тебя нет!

— А зачем нам Гамбит? — Я подмигнула, постаравшись сделать подмигивание двусмысленным. — Ты успешно заменяешь этого труженика языкового фронта.

— Я сейчас тебя сам покусаю. И заражу водобоязнью.

— Что-то не похож ты на больного бешенством.

— Я тоже так думал. Всё думал и думал, а потом стал отцом троих страшилищ. И вот теперь думаю, что это неспроста!

— Знаешь, что я думаю?

— Знаю. Что я слишком много думаю. А от этого, говорят, мозг разжижается.

— И стекает в штаны.

— Вот именно. Стала бы ты штаны носить, если бы не разжижившиеся мозги?

— Устэр!

— С этого начинается искусство флирта: со штанов. Юбки — женщинам, штаны — мужчинам, а бедным магам что остаётся? Только распашонки для переростков, то бишь мантии. У детей ведь мозгов вообще нет.

— А что у них есть, по-твоему?

— Головы. Пустые и оттого довольно гулкие. Мозги деткам вставляют позже, при помощи спринцовки. У кого на ногах юбка, у тех мозги тут же застывают и понемногу начинают костенеть. А у кого штаны…

— Ясно-ясно. А магам, значит, вообще мозги не вставляют?

— Не-а. Зачем?

— А чтоб были.

— Жестокая ты. Мозги — это же… неприятно!

— Неприятно — не ешь, — я покосилась в сторону скатерти. — Сама всё слопаю.

Тут Устэр не выдержал-таки моей алчной гримасы и заржал.