Анатолий Нейтак - Путь наверх

— Так ты, — сказала "Илина", не оборачиваясь, стоило огневику встать рядом, — печёшься об интересах малознакомого некроманта?

— На моём месте Эйрас поступила бы так же. И Устэр не отстал бы от жены.

— И что ты намерен предпринять, если я — ловкий манипулятор, обманывающий их обоих?

— Вы — не манипулятор.

— Почему?

— Не та порода.

— Это не ответ.

— Хорошо. Вы не манипулятор, потому что покинули Гнездо Ветров и живёте здесь как самый обычный человек.

Женщина коротко рассмеялась.

— Это тоже не ответ. Я немало общалась с долгожителями, и поверь мне, магистр: никакое существо, прожившее больше двух-трёх веков, особенно если это время проведено в тесном контакте с людьми, не может остаться обладателем простого и однозначного характера. Я была и остаюсь госпожой Гнезда Ветров, верховной властительницей, слову которой повинуются многие тысячи. Я отлично умею манипулировать смертными!

— А я отлично умею превращать их в живые факелы движением брови. Но крайне редко пользуюсь этим умением.

— Очко в твою пользу, огневик.

— Разве это очко? Наука управления людьми, являющаяся также искусством, плохо сочетается с магией. Даже менталисты, которым вроде бы положено видеть чужие мысли насквозь, редко когда ставят перед собой задачу по-настоящему овладеть искусством лжи, недомолвок и манипуляций — всем тем, что является мечом и щитом политиков.

— Хочешь меня удивить?

— Я просто хочу нормального разговора на равных. Как с Эйрас. А понимание разницы между магом и правителем… у меня есть старый друг. Зовут — командор Сухтал. Дальше объяснять?

— Ну, полной-то дурой я себя выставлять не собираюсь. Но зачем ты спрашивал, знает ли Эйрас, кто я такая?

— Как хороший маг, — сказал Терон с каменным лицом, — я являюсь отвратительным лжецом.

"Илина" моргнула — и заливисто рассмеялась. Впрочем, почти сразу успокоилась.

— А вот я, — заявила она, точно копируя интонации огневика, — являюсь отличной обманщицей. Таким образом, у нас с тобой много общего, не так ли?

— Так. Что не отменяет моего вопроса.

— Отвечу на оба. Эйрас знает. А я занимаю её старый исток — то есть тело, если проще — для того, чтобы учиться магии.

— В бессмертном теле… джинна разум так же плохо воспринимает перемены, как и в бессмертном теле нежити?

"Илина" повернула голову и посмотрела на него в упор.

— Зови меня Джинни, магистр Терон, — сказала она. — Это самое первое из моих настоящих имён. Госпожа Тамисия — всего лишь второе. А насчёт влияния оболочки на разум ты очень близок к истине. Очень. Как догадался?

— Со Стилетом говорил. Знаешь такого?

— Как же не знать… как полагаешь, он уже дозрел до новых целей и новых средств?

— Не знаю. Но довольным своей жизнью в нежити он не выглядит.

— Ха! Ты знаешь, что в точности повторил формулировку Устэра?

— Так ведь напрашивается… а Устэр ему ещё и в лицо эту самую формулировку сунул?

— Точно. Деликатен, как всякий потомственный воин. Кстати, а ты — потомственный кто?

— Крестьянин, — спокойно сказал Терон. — Фамилии не имею, ай-Лэнго — это то же самое, что здешнее "Тральгимский".

— И как ты стал магом?

— Проще простого. В голодный год отец продал меня седому бродяге из чужих краёв. Если мне память не изменяет, за четыре серебрушки, семь медяков и две полоски вяленого мяса. А бродяга оказался магом огня… слабым. Я при нём был вроде живого накопителя. Бродяга таких до меня сменил не меньше, чем пальцев на руках. Если огонь из живого пацанёнка тянуть, самому пацанёнку от этого становится нехорошо, и довольно скоро он помирает. Но я оказался сильным. Таким сильным, что только неудобство при отъёме огня чувствовал… и всё никак не умирал. Через полгода бродяга, испугавшись, сам меня бросил. Вот тут-то мне стало по-настоящему скверно. Вбирать силу при таком наставнике я научился, причём гораздо больше, чем самому нужно, а как излишки из себя выбрасывать, я понятия не имел. Пришлось самому учиться. Угроза жизни — хороший стимул. Когда у меня впервые получилось сбросить накопленное, получился такой взрыв, что в середине воронки мог бы здоровый мужик встать во весь рост, и всё равно макушка его была бы ниже краёв. Меня отдачей отшвырнуло, приложило обо что-то. Очнулся я уже в доме магистра Кенсирона, на правах младшего ученика.

— А дальше что было?

— То же, что у всех. Учёба, учёба и ещё раз учёба. Силы-то у меня было — магистру впору, а на такую силу нужно умение соответствующее, не то всемером не потушить.

— Яс-с-сно… мои первые родители тоже хорошую штуку со своим ребёнком учудили. Тайком устроили мне модификацию генома.

Терон нахмурился.

— Что?

— Модификация генома — это примерно то же, что в этом мире называют Изменением. А на моей первой родине любые Изменения, кроме исправления наследственных дефектов, незаконны. Так вот, когда дело вскрылось, меня забрали у родителей-экспериментаторов, лишив их родительских прав. А потом, тоже в полном соответствии с законом, подвергли меня ещё одному Изменению, уже косметического плана. С тех пор у всех моих естественных обличий синеватая кожа и совершенно белые волосы. Таковы маркеры моей мутации: чёткие, явные, всем и сразу заметные. Нормальные люди должны без труда определять, что перед ними — Изменённая, геноморф.

Джинни, она же Тамисия, она же Илина, говорила таким же ровным тоном, каким свою историю рассказывал Терон. Тон человека, давно смирившегося с происшедшим, пережившего и первую, и вторую, и даже сорок седьмую реакцию на неприятный факт из прошлого.

— Когда меня подобрала Наставница, я уже стояла на грани. И быстренько сбежала из своего родного мира в иную реальность. Туда, где моя внешность была преимуществом, а не позором, ибо указывала на родство со стихийными духами, туда, где я могла как следует развернуться со своими выдающимися способностями к управлению энергиями и по праву сильной смотреть на обычных людей свысока. Чего ещё ждать от двенадцатилетней соплюшки? Так появилась Тамисия, госпожа Гнезда Ветров. То есть сперва супруга господина Майрота, а уж потом, когда тот, возревновав к моей силе и вечной молодости, додумался меня убить — полноправная Госпожа. Каковой я оставалась ещё долго, очень долго… но даже бессмертным рано или поздно надо взрослеть, не так ли?

— Зачем? — тихо спросил огневик.

Женщина со многими именами без труда поняла его. И ответила вопросом:

— А зачем ты рассказал о себе?

— Наверно, чтобы оправиться после ударов по самолюбию. Магистр Кенсирон многократно облегчил начало моего пути как мага, но первый шаг по этому пути я сделал сам. Безо всякой сторонней помощи. Быть может, для Эйрас или для тебя мои достижения невелики, но для неграмотного крестьянского сына я добился многого.