Игорь Вагант - Монастырь

– Что теперь? – спросила Гвендилена.

– Я узнал по дороге, – откликнулся Эдвин, – говорят, короче всего вдоль стены идти, что по берегу Тэлейт.

– Я слыхал про то, что творится вдоль стены, – с сомнением в голосе сказал Вульфар, – там трущобы, квартал Лекарей называется. И если днем еще туда-сюда, то по ночам туда лучше не соваться. Лучше бы другую дорогу найти.

Кивнув друг другу, они выбрались из проулка, вновь оказавшись на площади. Солнце садилось, и толпы на глазах редели. Эдвин отлучился на минутку, чтобы еще раз уточнить дорогу у стражника и вернулся, качая головой.

– Эти ворота, Ремесленные, дальше прочих от Лонливена, а все улицы отсюда кривые да петляют. Было бы лучше, не заходя в город, еще на север пройти, с милю, там другие ворота есть, Главные.

– Тогда бы в город зайти не успели, – рассудительно заметила Гвендилена.

– То-то и оно. Вон по той улице, зовется Кожевенной, можно к замку выйти, но надо постараться успеть до ночи.

– Почему?

– Это бедняцкие кварталы. Неприятности тут сами чужаков находят.

Горожане торопились по своим домам. Дома здесь стояли деревянные, вымазанные глиной, крытые соломой или тростником. Грязь вокруг царила неописуемая: снующая мимо толпа смердела потом и гнилью, и вонь еще более усиливалась из-за жары и духоты. Перед многими жилищами были выстроены хлева, перегораживая и без того узкие улицы. Гвендилена поморщилась: свиньи, хрюкая, пожирали труп собаки. Вдоль стен стояли объемистые бочки, заполненные грязно-желтой жижей.

– О, боги, что это? – буркнул Вульфар, зажимая нос пальцами и ускорив шаг.

– Моча животных, – откашлявшись, ответил Эдвин. – Я видел такое в Элгмаре. Здесь же мясники да кожевенники живут, судя по названию. Все, что им для работы не надо, продают. На моче, например, красильщики краски свои замешивают. А дядька мой это добро для обработки кожи использовал.

– А кости?.. Кости на что? – спросила Гвендилена, указав на огромные доверху заполненные ящики.

– Для муки. Это уж совсем для бедняков, но кости мелят и в хлеб добавляют.

– Пшеница да рожь здесь дорогие, – откликнулся Вульфар, – это Алед рассказывал, он тут служил. Простой народ в основном конский хлеб ест.

– Что?

– Из бобов, гороха и овса.

Кругом стоял шум и гам. Ремесленники старались закончить работу до того, как раздастся сигнал о тушении огней: запирали ставни, мылись из ковшей прямо на улице, по десять человек из одного ковша, и сюда же выбрасывали накопившиеся за день отходы. Подмастерья мясников, кряхтя, выливали из чанов в сточные канавы кровь; тут же стая собак затеяла драку над горой коровьих кишок.

По мере приближения к Королевской площади количество ремесленных мастерских уменьшалось, появились гостиницы, нередко соседствовавшие с домами, двери которых, несмотря на поздний час, были распахнуты настежь, а в проемах стояли женщины вполне определенной наружности: одни в плащах, едва прикрывавших обнаженные тела, другие вовсе нагишом. Когда путники проходили мимо, *censored*тки изгибались и наклонялись, бесстыдно демонстрируя не всегда ухоженные прелести, однако на улицу не выходили: в городах запрещали завлекать клиентов в общественных местах, поэтому веселые девицы не преступали порогов домов.

– Милости просим, господа, – напевали они на один лад, – заходите в гости… всего пара грохенов.

– И девочку свою тоже берите, у нас на все вкусы удовольствия…

– Или если хотите втроем, вчетвером…

Лонливен вырос перед глазами неожиданно. После очередного поворота путники оказались на берегу глубокого рва, по ту сторону которого высились стены королевского замка. Всего в паре сотен шагов слева виднелся каменный мост с низким парапетом.

– Осбальдов мост, – сказал Эдвин. – Он тут один, другого пути в замок нет.

Край рва вокруг Лонливена был грязен и завален мусором; дома на берегу подступали к самому обрыву, нависая над темной водой покосившимися вторыми этажами. То и дело поскальзываясь и спотыкаясь, путники двинулись к мосту, стараясь держаться поближе к стенам строений. Ночь уже вступила в свои права: город постепенно затихал, и только откуда-то издалека доносились пьяные крики, скрип ставен, да еле слышно журчала вода.

Этот конец моста никто не охранял, только на высоких треногах горели два факела. Друзья беспрепятственно ступили на широкую каменную дорогу, стараясь держаться подальше от краев парапета с непроглядной тьмой за ними.

Стражник у ворот смотрел на них, набычившись. Фонарь, пришпиленный к стене, бросал тусклые блики на его рябое лицо.

– Не положено, – буркнул он, не дожидаясь вопроса, – на ночь закрыто, утром приходите.

– Ее милость Этирне Эдгаридин Тэлфрин, – громко провозгласил Эдвин, – виконтесса Абергавенни, госпожа Севера, желает встретиться с королем…

Стражник тусклым взглядом скользнул по коричневому дерюжному платью Гвендилены.

– Завтра.

– Ты не услышал меня. Виконтесса Абергавенни, госпожа Винтера…

Стражник повел плечами.

– Пошли вон, говорю.

– Проклятье, – пробормотал Эдвин.

Отойдя чуть в сторону, друзья принялись совещаться. После недолгих раздумий решили, что стоит вернуться и попробовать найти ночлег, благо на этом конце Кожевенной улицы имелось достаточное количество всяких гостиниц.

– Впустить! – Голос откуда-то сверху заставил их вздрогнуть.

Стражник недоверчиво вскинул голову.

– Впустить, я сказал!

Солдат опрометью бросился к воротам и трижды торопливо стукнул по створке. Неприметная дверца в углу немедленно отворилась, и, чуть не отшвырнув стражника с пути, на мост ступил высокий человек с длинными белыми волосами. Гвендилена вздрогнула и вцепилась в руку Эдвина. За альбиносом показались фигуры нескольких стражников.

– Госпожа Этирне… – Сир Ронан поклонился. – Ваше появление неожиданно… но приятно. Милости просим.

* * *

– Так что сам Инэ послал вас, миледи!

Статный светловолосый мужчина, галантно поклонившись, подхватил руку девушки и легко приложился к ней губами. Гвендилена стояла, как каменная. Он был ей неприятен.

Вьющиеся локоны, голубые глаза, добродушное лицо с широкой улыбкой, но… глаза были холодные. И этот новый король какой-то весь дерганый, что ли. Гвендилена выдернула руку.

– Я соболезную, ваше величество. Однако мой отец, светлейший граф Тэлфрин, предназначил меня в жены вашему покойному брату, но не вам.

Беорн весело рассмеялся. И тут же отвернулся, глянув в сторону Эдвина и Вульфара, застывших у дверей.

– Сир Ронан! – крикнул король. – Прошу вас, приветьте этих храбрых молодых людей!