Ольга Денисова - Черный цветок

— Батя! — закричал Есеня, — пустите! Пустите меня!

Он начал бешено рваться из цепких рук, он кусался, царапался, и бил босыми пятками во все стороны. Его тащили к двери, он упирался и извивался ужом, и грыз зубами все, что под них подворачивалось. Стражники вскрикивали, и разжимали ненадолго руки, но их было много, очень много! Его выволокли во двор и хотели связать, но Есеня бился так отчаянно, что у них ничего не вышло. Он не чувствовал боли от увесистых ударов, которыми они надеялись заставить его подчиниться, он не давал заломить себе руки за спину, и дрыгал ногами, которые с трудом держали четверо стражников. И стоило им на секунду ослабить хватку, как пятка Есени тут же влетала кому-нибудь в лицо. Едва чья-нибудь рука приближалась к его запястью, он впивался в нее ногтями, и ее сразу отдергивали.

— Звереныш! — шипели стражники со всех сторон сквозь ругань и крики.

Даже удар рукояткой сабли в солнечное сплетение не заставил его успокоится — Есеня только согнулся немного, и укусил чью-то ляжку. Они хотели накинуть петлю ему на шею, но он поймал ее зубами. Кто-то начал его душить — и это им не помогло. Его так и понесли по улице, широко разведя руки и ноги, а он изгибался, клацал зубами, мотал головой и надеялся вырваться.

Городскую тюрьму — мрачное приземистое здание из желто-серого камня на главной площади города — с четырех сторон окружала частая железная ограда, и Есеня ухватился рукой за обжигающе холодную стойку, когда его тащили через открытые ворота. Кто-то из стражников, идущих рядом, замахнулся факелом, но его одернули:

— Сильно не бить! Не калечить, рук не ломать! Слышал же, что сказано было!

— Ага, не бить! Оторви его теперь!

Есеня сжал кулак еще крепче, но его дернули вперед, и рука соскользнула. Он зарычал от обиды, и начал вырываться с новой силой.

Тяжело же им пришлось в узких тюремных коридорах! Есеня ни о чем не думал и ни на что не надеялся — он просто сопротивлялся. И не прислушивался даже, о чем стражники говорили между собой. Впрочем, его быстро передали тюремщикам, а те, в отличие от деревенских парней, знали свое дело гораздо лучше. Кто-то ударил его по шейным позвонкам ребром ладони, отчего руки и ноги сразу обмякли и сделались ватными, кто-то скрутил руки за спиной, и дальше Есеня, подталкиваемый в спину, пошел сам, спотыкаясь и иногда падая на колени. Он еще огрызался и даже укусил тюремщика пару раз, но тот ухватил его за волосы и запрокинул голову назад, после чего Есеня мог только щелкать зубами.

— Раз сопротивляется — в кандалы и к стене, — крикнули вслед, — пусть поутихнет немного.

Его втолкнули в камеру без окон — настоящий каменный мешок — в углу которой на полу валялся пук соломы, и подвели к стенке, где в нее были прочно вмурованы два кольца. Есеня ждал, когда они отпустят ему руки, ну или хотя бы не будут заламывать их за спину так крепко. Холодное железо стиснуло запястья — тюремщики долго возились с клиньями, удерживающими кандалы закрытыми, а потом его руки потянули вперед. Конечно, удары тяжелыми цепями оказались страшными, один из тюремщиков закричал и отступил, закрывая лицо руками, но второй, увернувшись, немедленно ударил Есеню по пояснице чем-то плоским и тяжелым. Есеня рухнул на колени как подкошенный, они подхватили цепи и потянули вверх, пропустив их через кольца и соединив замком.

— Охолони, — ласково сказал тюремщик, ударивший его по спине, — не надо так.

Есеня рванулся, чтобы его укусить, но тот с улыбкой отстранился и похлопал его по плечу.

— Дурачок… На ноги встань, руки потянешь. И не рвись — только запястья раскровишь, потом гноиться будут.

Тюремщики посмотрели на него, удовлетворенно кивая, и вышли вон, закрыв тяжелую дверь, обитую железом.

— Совсем мальчик, — сочувственно сказал один из них, — какой из него государственный преступник? Просто шалопай, небось, как мой в точности.

Огнезар. Допросы

Когда начальник стражи вошел к Огнезару в спальню среди ночи, тот сразу понял: или самое худшее или… Он рывком поднялся с постели.

— Ну?

— Взяли Жмуренка. У него дома, сосед донес.

— Медальон?

— Нет. Он пустой. Серебра две монеты — и все.

— Дом обыскали?

— Пол сняли, стены простучали. Нету.

— Надеюсь, теперь он не убежит?

— В кандалах, в холодной.

— Что, сопротивлялся? — удивился Огнезар.

— Еще как! Звереныш, настоящий звереныш, — расхохотался начальник стражи, — мои ребята все покусаны и исцарапаны. У одного зубы выбиты, у пятерых фонари под глазами — пяткой засветил.

— Давно я хотел на него посмотреть. Подожди в приемной, я сейчас соберусь. И вели седлать лошадь.

Первое, что бросилось в глаза Огнезару — удивительное сходство с портретом. Избор действительно ловил сущность лица, его непередаваемую индивидуальность. Мальчишка молча упирался, извивался, его буквально втащили в застенок и швырнули в кресло, завернув руки за спинку. Огнезар с улыбкой наблюдал за его бесполезными попытками сопротивления и не мог понять их смысла. Такое бывает от страха, но этот пока непуганый, и непохоже, чтобы он чего-то боялся.

— Меня зовут благородный Огнезар, — начал он, когда парень понял тщетность своих усилий и немного успокоился, — ты слышал обо мне?

Тот посмотрел исподлобья и оскалил зубы. Звереныш… Избор подметил верно — он похож на соболя. Если соболя загнать в угол, он тоже скалится и поднимает шерсть на загривке. И выглядит это так же забавно.

— Я даю тебе слово благородного человека: если ты скажешь мне, где спрятал медальон, я тут же отпущу тебя домой, — Огнезар улыбнулся.

Мальчишка сощурил глаза и прошипел сквозь зубы:

— Этого я никогда не скажу!

Огнезар не хотел выдавать своего торжества, но не выдержал и расхохотался. Глупый ребенок! Значит, все-таки спрятал сам. Больше всего Огнезар боялся, что медальон ушел в лагерь вольных людей. Нет, не ушел. Интересно, мальчик один знает, где медальон, или кроме него это известно еще кому-нибудь?

— Можешь не говорить, — пожал плечами Огнезар, — тогда я спрошу об этом у твоих друзей.

Лицо Жмуренка расплылось в наглой и довольной улыбке.

— А никто больше не знает, где он!

Улыбка его была вполне искренней, он радовался своей находчивости. Огнезар кивнул. Что ж, для первого раза информации неожиданно много. Но поговорить с парнем надо, надо разобраться в нем, понять, чего он боится, что любит, чего добивается.

— А зачем тебе медальон? — как бы между прочим спросил Огнезар.

Улыбка исчезла с лица Жмуренка, он снова приподнял верхнюю губу и процедил: