Людмила Астахова - Дары ненависти

«Как это благородно и по-ролфийски с ее стороны», – важно заметил Эйккен.

«Абсолютно согласна, доблестный эрн, чисто ролфийское благородство – избить, притопить, помучать, а потом накормить и полюбить всем сердцем».

Если бы на сарказм можно было бы ловить карасей… то есть форель, у Джоны сегодня оказался бы самый большой улов – это точно.

Вечерело. Постиранные портянки сушились у огня на воткнутых рядом с костром палках. Рыба была съедена: косточки из предназначенных шуриа кусков Грэйн тщательно выбрала, а вот сама не побрезговала и рыбьей головой. Ролфи, конечно, двужильные, но сильному телу эрны Кэдвен и еды требуется немало. Тем более что до ближайшего городка – ролфи начертила на земле импровизированную карту и даже сподобилась вспомнить название – Синхелм… смешное, на Синтаф похоже! – по хорошей дороге не больше дня пути. Впрочем, насчет хороших дорог Грэйн погорячилась. И раздумья свои озвучила, сыто развалившись у огня и поглядывая на шуриа.

– Осталось терпеть совсем немного, графиня. Полагаю, если Локка и Морайг будут милостивы, эта несчастная скотина не падет прямо в упряжи и дотащит нас до… как бишь этот городок зовется? Син-хелм, – раздельно выговорила Грэйн. – Синхелм. Абсолютно бессмысленное название. Совсем как Син-таф. Диллайн выдумали, будто бы оно было наше, а трусливые смески подхватили, и теперь уже никому не интересно, что ролфи просто не могли называть страну так. Вы знаете ролфийский, леди Янэмарэйн? Впрочем, узнаете, узнаете, и весьма скоро… Мы звали эту землю Сэдрэнт, Сэдренси – земля посевов. Син-тафффф… Син-хелм… тьфу! Похоже на фырканье нашего мула. Какой-то щебет или кудахтанье, а не имя страны!

Шуриа прищурилась и оскалила зубы. Грэйн ухмыльнулась в ответ:

– Так хорошо, что вы не можете мне ответить, леди Джоэйн.

«Нет, эта солдафонка положительно решила довести меня до умопомешательства, – пожаловалась леди Янамари своему ролфийскому предку. – Эта земля называлась Джезим. Джезим – значит Радость. И не нуждалась она в засевании. Во всяком случае, не ролфийским семенем».

Вот, казалось бы, сколько веков прошло, сколько всего случилось, и почти не осталось шуриа, и в большинстве нынешних обитателей Синтафа течет кровь сразу трех народов, а стоит задеть тонкую болезненную струнку в душе, и сразу припоминаются древние обиды. Джезим так и остался Джезимом, как его ни называй, потому что эта земля Радости, таковой была, таковой и останется. Но разве глупая «волчья» девка это понимает?

Ролфи поворошила уголья в костре и достала свою драгоценную трубку. Табак промок, конечно, но эрна Кэдвен тщательно просушила его на горячих камнях и надеялась теперь, что на вкус это будет не так уж отвратительно. Приятный вечер, молчащая пленница, полный желудок, тепло костра и торжественно восходящие луны – все это расположило ролфийку к спокойствию и некоторой болтливости. Она набила трубку и закурила. Не хватало горячего эля – вот тогда жизнь поистине стала бы полной!

– На Ролэнси мы бы въехали в этот Синхелм уже завтра, но мы, когти Локки, не на Ролэнси. Ваши дороги и эти ваши придорожные создания, вроде тех, чью повозку и одежду мы… унаследовали. На Ролэнси нет и не может быть ничего подобного. О, нет, я поняла, кто они такие! Не трясите так головой, леди Янэмарэйн, иначе она у вас разболится. Вы, конечно же, меня осуждаете. У них не было шансов, и они напали первыми. А мне – нужно было их имущество. Должна ли я щадить бродячих собак? И какая разница, сука или кобель пытается тяпнуть меня за пятку? Их тряпки, конечно же, я выброшу при первой возможности, но для начала и они сгодятся. В этом Синхелме, полагаю, найдется лавка готового платья? Конри отсыпал мне достаточно золота: я куплю вам нормальную одежду, и капор, и пальто, и боты… и даже флакон этого масла, лавандового, кажется? Хотите перед сном попить теплой воды, или, может быть, сносить вас в кусты? Моргните, если да. Нет? Ну и славно. Давайте спать, графиня. У нас завтра долгий и трудный день.

Грэйн прочистила и убрала трубку, пробежалась до кустов сама и уложила пленницу рядом с костровищем, где тлело толстое бревно.

– Дождя не будет, – посмотрев на небо, ролфи улеглась рядом, так, чтоб тепло рдеющих углей согревало шуриа с одного бока, а сама Грэйн – с другого. – Тент не понадобится. И перед сном можно полюбоваться лунами… у-а-а-а-у-у… у вас тут даже луны какие-то… мелкие, что ли… – Девушка подсунула руку под голову пленницы вместо подушки. – То ли дело у нас, на Ролэнси… Свет Морайг серебрит ледяные равнины, белоснежные, словно косы Священного Князя… Ах, эти косы, Джоэйн! Самые длинные на Островах, струящиеся, словно драгоценный шелк! Их три, знаешь ли, и каждая, кровью Морайг клянусь, с мой кулак толщиной! Косы ему должны плести жены, но княгинь сейчас только две, а третью косу, траурную, он перевязывает белым шнурком в знак скорби… Когда-нибудь найдется счастливица, что развяжет этот шнурок и коснется волос Вилдайра Эмриса… будь я посвященной Глэнны, я бы даже помечтала немного об этом, правда! Но только посвященная Глэнны может выносить вилдайровых волчат, а потому и мечтать без толку… куда мне, в самом деле? Еще месяц, может, полтора… и в моем Кэдвене зацветут яблони… у-а-а-а-у-у… они тоже белые, да… Я бы показала тебе, Джоэйн… возможно…

Ролфийка заснула мгновенно, оборвав свой романтический монолог на полуслове, будто сраженная выстрелом. И хотя обращение «Джоэйн» бесило леди Янамари несказанно, однако не замечать проявленную к пленнице заботу та не могла. А если бы эрна еще и сняла чары обездвиживания…

«Когда ты молчишь, Джони, тебе цены нет», – язвительно вякнул призрак откуда-то из кустов.

«Пошел кадрить наивных древесных духов, развратник?»

«Скажи спасибо, что девушка тебе язык не отрезала», – парировал Эйккен.

«Так Священный Князь приказал доставить в целости и сохранности. Язык входит в список важнейших органов».

Все эти красочные описания Вилдайровой традиционной прически… Интересно, а зачем же Священном Князю Ролэнси вдруг понадобилась шуриа? Тем более посвященная Земле, или, как говорят сами ролфи, луне Глэнне?

Нет, нет… Это все глупости, чушь, выдумки… Спать, спать, спать…

Рамман Никэйн Янамари

Вообще-то семнадцатилетнему юноше полагается думать исключительно о девицах, а точнее, о девичьих прелестях. Ладно… пусть шестнадцатилетнему, разница непринципиальна. Сколько тут осталось до зимы – яровые взойдут, озимые уберем, затем сенокос, потом яровые подойдут, и снова озимые сеять, а тут и зима. Это все к тому, что пока другие юноши мечтают о девушках, молодой граф Янамари размышляет о преимуществах новых жаток. Рамман и рад бы о чем-либо другом, но кому тогда будет дело до хозяйства? А вопрос, между прочим, непразден. Ведь если сесть и подсчитать, то выйдет интересная картинка: при урожае озимых 15 копен на один дежм[24] для уборки косой потребуется три косца, три вязальщика или шесть вязальщиц, а жатвенной машиной при одном работнике и паре лошадей за 10 рабочих часов сжинают аж четыре с половиной дежма. При переменных же лошадях…