Спасение души несчастного. Том 1 - Лин Няннян
Глава 33
Часть 3
Скрытая печаль имеет облик
В пятилетнем возрасте Мэн Фэн сжег фамильное поместье и все, что его праотцы успели нажить. Большой дом, несколько оружейных и конюшен – ничего не осталось. Что уж там до сохранности семейных ценностей. Огонь так разошелся, что мог перекинуться на другие строения – всю ночь горожане его тушили и выносили из горящих построек поместья людей. Но пожар все же забрал несколько жизней, в том числе и госпожи – мамы Мэн Чао. Тогда, невзирая на страх и опасность, женщина вынесла сына на улицу и, обнимая его обожженными руками, передала слугам. Однако от полученных увечий она мучительно скончалась прямо на его глазах.
Все о Мэн Фэне отзывались лестно: тихий, спокойный ребенок, в меру шебутной, в меру игривый. Никто не стал бы и думать, что тот решит играть с огнем. Но всё же его обвинила в произошедшем одна из пострадавших служанок. Прямо над телом усопшей матери ребенка она выкрикнула свой приговор, навсегда отпечатавшийся виной в памяти Мэн Фэна.
На рассвете, когда все закончилось, среди выжженных развалин не осталось ничего. Не имея более финансов и других возможностей, отец Мэн Фэна продал земли и купил на вырученные деньги маленькую хибару на окраине. Впредь жили они очень бедно и плохо.
Несколько старых слуг перебрались вместе с ними, но и они вскоре покинули их: Мэн Фэн сильно изменился, и его поведение пугало помощниц по дому. Мальчик замкнулся в себе, не улыбался, не разговаривал, а от пары зажженных в комнате свечей забивался в угол и кричал: «Мама! Мама!»
Находиться в доме Мэн Фэн мог исключительно в полной темноте – слугам ни еды приготовить, ни жаровню зажечь; засыпал только укрытый весь с головой под одеялом. И каждую ночь ему снился один и тот же кошмар: как холодеют обгоревшие руки матери, как тускнеет ее теплый взгляд и как женщина, повисшая над ними, кричит: «Она больше никогда тебе не ответит, ты не заслуживаешь этого! Я знаю, что ты сделал! Зачем только она кинулась в огонь ради тебя?»
Так прошло мучительных полгода, пока среди множества бессонных ночей, услышав плач, одна из служанок не выдержала – всё же они мирились со скудным положением семьи и состоянием ребенка только потому, что Мэн Фэну было предречено вознесение. Женщина схватила подсвечник и поднесла его к мальчику, чтобы развеять страхи, на примере показать, что опасности нет. Но лишь заметив горящие свечи столь близко, Мэн Фэн начал неразборчиво кричать, отбиваясь от служанки руками и ногами. В конце концов он устроил новый пожар: тонкий полог кровати странным образом за секунды вспыхнул от упавшей рядом свечи. Комнату охватил огонь, конструкция кровати обвалилась на женщину, и она упала без сознания у ног Мэн Фэна, как покойная мать.
Все в одночасье могло повториться, если бы не подоспевший господин Мэн, что вечером возвращался домой и услышал крик сына. К огромному сожалению, женщина погибла: она не перенесла удара по голове. Остальные слуги после этого из страха за собственную жизнь покинули семью, а перед уходом одна из работниц по дому обмолвилась с отцом: «Наверное, господин, вашу семью прокляли. Сяо-Фэн не виноват в том, что случилось прошлым вечером. Однако еще с его рождения многие в старом поместье поговаривали, что с ребенком что-то не так. Я бы не верила этим скверным словам, если бы сама не увидела: оба раза он стоял посреди пожара, а увечий никаких не получил».
На это предостережение господин Мэн лишь молча кивнул. Теперь, пока он был на работе, Мэн Фэн оставался дома совсем один: ребенок не желал выходить на улицу, а дни и ночи проводил в полной темноте.
Отец все больше задерживался. И вот однажды, когда он уже вернулся поздно домой, его застал стук в дверь. На пороге стоял мужчина в дорогих одеждах и с теплой улыбкой – это единственное, что Мэн Фэн разглядел из угла, в котором прятался. Гость обладал мягким голосом и хорошими манерами, однако беседа повернула не туда: оба громко ругались, и в итоге господин Мэн прогнал мужчину, захлопнув за ним дверь.
На следующий вечер все повторилось. Тогда отец быстро собрал сына, укутал его в одеяло и сел вместе с ним в повозку, чтобы куда-то уехать. Дорога оказалась долгой. Мэн Фэн уснул на половине пути, а когда открыл глаза, увидел незнакомые, украшенные золотом покои и толпу людей, которая его окружила.
Вышло так, что, узнав о тяжелом положении их семьи, дом Луань вызвался помочь им: с этих самых дней Мэн Фэн жил под кровом правящего клана по наказанию отца. Дети придворных дам побаивались замкнутого мальчика, поэтому он все время проводил подле владыки, молчаливо слушая его рассказы о юной наследнице, что очень походила на него.
Многие месяцы Мэн Фэн не видел того, о ком Луань Фэнхуа столь трепетно ведет беседы: «Кто же позаботится о моей пташке Сяо-Ай, если меня вдруг не станет? Доченька, как и ты, ни с кем не общается и только плачет по дорогой маме».
Смотря на мужчину, сердце которого было наполнено глубокой печалью, Мэн Фэн так и отсиживался бы в стороне ото всех, поддаваясь отчаянию владыки, но тут перед ним появилась девочка. Казалось, спрятавшись в семейной библиотеке, она плакала весь день – личико было красным и опухшим. Она не сказала ни слова, только тихонько всхлипывала. Оба стояли друг против друга. Среди ровесников Мэн Фэн в жизни не видел настолько печальных – обычно дети улыбались ему или издевались над ним из-за того, какой он плакса. Но в ее невинных глазах он увидел лишь грусть, которую испытывал сам. Столкнувшись впервые с Луань Ай, Мэн Фэн более не мог вести себя подобным образом. Он наконец пошел на поправку и уже вскоре попросил у владыки о личной встрече с отцом.
Тогда ему было уже десять лет, и предстоящий разговор был столь неожиданным, что Мэн Фэн запомнил каждое слово ослабевшего от болезни отца.
Мэн Фэну с рождения была дарована сила. Отец умышленно долгое время не поднимал эту тему, так как знал: подобное знание в раннем возрасте нанесло бы неизгладимую травму сыну. Эта сила течет в каждом мужчине их семейства и передается от отца к сыну, однако ее никто никогда не воспринимал как дар: она – самая что ни на есть кара темных богов. Вышло так, что, когда прапрадед Мэн Фэна во время битвы за восточные земли скончался, его сыновья стали обладателями этого проклятия. Позже много людей погибло из-за их неумения контролировать этот демонический огонь, и много поколений в семействе Мэн скрывали это, чтобы не прогневать окружающих. Чаще всего все случалось, как с Мэн Фэном: неожиданный пожар забирал чужие жизни, однако не проклятых потомков. В ту злополучную ночь госпожа знала, что ее сын не погибнет, но материнское сердце все же не выдержало, и она рискнула собой.
Пять лет – это возраст, в котором проклятие семейства пробудилось в Мэн Фэне. С каждым новым годом оно все сильнее захватывает тело носителя, а с каждым призывом демонического огня медленно его убивает.
Мэн Чао поведал У Чану о смерти своего отца. Среди своих родственников он считался долгожителем: с самого рождения был предостережен отцом о последствиях проклятия и ни разу к силе не прибегал. Оставался год до его тридцатилетия, когда он ушел из жизни, оставив своего десятилетнего сына совсем одного. И хотя в смерти своего отца Мэн Чао был невиновен, он все же считал себя причастным к ней и корил себя изо дня в день. Как он полагал, он мог бы хоть чем-то да помочь отцу, когда разрушительная скверна добралась до того, но Мэн Фэн запоздал, и все, что ему оставалось, – это наблюдать, как последний из близких уходит.
Мэн Чао, сидя напротив приятеля, провел пальцем левой руки от кисти к шее, обогнул грудь, указал на вторую руку, а после оказался у сердца:
– Когда проклятие семейства Мэн захватит все мое тело, дойдет
