Шепот крови (СИ) - Мирослава Драгович
— Должен быть иной выход, — южанин скрестил руки на груди, еще немного и станет удерживать Мириам силой.
Она лишь фыркнула, молча вышла из укрытия и направилась к воротам, убеждая себя, что Морган поступил бы также, даже после того, как предал все, чему ее учил.
Глава 26. Трофей
На рассвете. Лагерь отступников
Эрлоис не понимал, отчего все еще жив. В этом была страшная пытка — чувствовать, как холодный воздух рвется в легкие, как сердце сумбурно колотится в груди. Ночью он открывал глаза и, лежа на дне неглубокой ямы, видел, как сквозь прутья решетки пробивается лунный свет. Тогда он думал, что тьма способна подарить ему покой, но ей нельзя было доверять. С рассветом он ощутил, что дыхание не оставило его, но ярче всего была боль.
Он снова и снова терял себя, пока чьи-то руки волокли его по земле. Отчетливо слышал чьи-то голоса и смех.
— Смотри! Смотри, Птицелов! — злой шепот Петры смог добраться до него.
Каторжница без конца хватала его за лицо и, быть может, уже и не ждала, что он очнется, но отчаянно этого жаждала.
— Перекидывай. Вот так!
— Веревки должно хватить.
Ее спутники, очевидно, как и она, недобитки из шайки Менно. Они изрядно старались отомстить за главаря, отправив Эрло во Тьму такой позорной для северянина смертью. Так умирали все, кто был неугоден отступникам или сброду под их защитой.
Эрлоис открыл глаза и увидел, что его петлю пристраивают рядом с другим висельником. Из-под мешка, надетого на голову, выбивались длинные волосы. И мертвеца нельзя было не узнать. Это был Лотар. Птицелов зарычал, захлебываясь собственным гневом. Только теперь он понял, как сильно не хотел умирать в петле. Он вообще не хотел умирать.
Петра захохотала, добившись своего. Убивать Эрло без чувств ей было бы не так азартно, как пришедшего в себя и ранненного смертью друга.
Она снова резко ухватила его за подбородок.
— Если бы ты видел, как он плясал, — зашипела она, но шепот сорвался на вопль боли и ужаса.
Эрло впился зубами в ее ладонь и не ослаблял хватку, пока кто-то из мужчин не пнул его ногой в живот. Теперь смеялся Птицелов, почти наслаждаясь тем, как упав на колени, верещит Петра. Он получил удар по лицу, но тот не смог загасить его смех.
— Пора кончать с ним, — один из разбойников схватил его под руки, другой кинулся ему на помощь.
— На старом Севере ей бы давно отрубили руки. Считайте, что отделалась малой кровью, — певучий голосок прорезал крики и безумный смех Эрло.
Девушка в черной меховой накидке тихо вышла из-за деревьев. Никто и не заметил, как долго она наблюдала за происходящим.
— Проваливай, охотница, — ответил тот, что избивал Эрлоиса. — Мы тоже вершим правосудие по старым северным традициям.
— Откуда вам, пришлым, хоть что-то знать о них? Правосудие в этом лесу не ваших песьих голов забота, — девушка ткнула пальцем мужчину в плечо, он пошатнулся и выпустил Эрло. — Гален Бранд здесь в своем праве, а вы — просто свора гнусных убийц.
Разбойник было замахнулся на нее, но горянка только цокнула языком, и жестом пригласила его оглядеться вокруг. Они были окружены. С десяток лучников целились в растерявшихся каторжников. От удивления перестала скулить даже Петра.
— Мы забираем Птицелова, — объявила девушка. — Можете поспорить о его судьбе с Галеном, но рискуете болтаться в этой петле втроем.
Каторжники отступили, утянув за собой Петру, истекающую кровью.
— Я все равно убью тебя, слышишь! — не унималась она.
Лучница присела на колени, разрезала ножом веревку на руках Эрло.
— Кто ты? — обессиленно проговорил он, не зная не уготовило ли ему это спасение еще большие истязаний.
— Я Селма, — пропела горянка, набрасывая на него плащ, протянутый одним из лучников. — А ты — самый удачливый песий сын во всех Изведанных землях.
Лачуга Селмы. Лагерь отступников.
Горянка развела огонь в печи, как только Эрлоису удалось переступить порог ее хибары. Лучники помогли ему усесться на хлипкий табурет, стоящий у ненадежного с виду стола. Один из них, высокий детина с колючим взглядом, выгреб из охотничьей сумки несколько склянок.
— Это все, что у меня осталось, — кивнул он девушке, и продолжил так, будто они были только вдвоем. — Признайся, что ты задумала, Селма? Выходишь эту мерзость, чтобы отступникам было удобнее поджарить его или воткнуть нож в сшитую спину? Зачем он тебе?
— Я слышала, что Птицелов учился бою в Корсии. Поправится и научит тебя обращаться со стрелами, — безразлично бросила девушка, пристраивая на огонь котелок с водой.
— Вот как? — буркнул лучник и ушел, хлопнув дверью.
— Рейн неплохой человек, Птицелов. Никто из охотников никогда не тронет тебя, — Селма принялась оправдывать друга, будто это имело хоть какое-то значение для Эрлоиса. — Они лишь боятся, что ты меня убьешь. Ты правда так страшен, как говорят?
Ловец рухнул локтями на стол и едва не упал, но девушка успела подхватить его.
— Мне нужно, чтобы ты сделал это, — она вложила в его ладонь давно забитую трубку. — Это все, что поможет притупить боль. Ни один лекарь не станет марать об тебя руки, так что будем надеяться, я не забыла, как матушка учила меня шить.
— Зачем ты это делаешь? — просипел Эрло, до сих пор не веря, что избежал виселицы.
Селма ловко подпалила табак и помогла поднести трубку к губам. Эрлоис тут же зашелся в кашле, следом — в стоне боли.
— Когда-то давно я жила в Ангерране. Я знаю, кто ты. Я помогу тебе, а ты поможешь мне.
Эрло, выдыхая горький дым, наконец разглядел девушку. Таких можно было встретить лишь на Севере. Высокая, тонкая и напряженная как тетива. Колючие скулы и карие глаза. За воротом мужской рубахи прятались бусы из голубого камня. Эрло был готов поспорить, что они дороже всего ее жилища. Эта горянка была птахой не его полета.
— Почему я должен верить тебе? — спросил он, хотя внутренним чутьем знал, что в безопасности.
— Я буду говорить, пока шью, а ты будешь молчать, — она положила на стол перед ним его же старый ремень. — Если не поверишь мне, расскажешь обо всем Галену. Он убьет меня, потом тебя. У Дагмера не останется ни одного шанса на спасение. Впрочем, нам будет все равно, если мы оба окажемся мертвы.
Селма вспорола ножом остатки рубахи, укрывавшие спину Эрло и охнула.
— А на тебе все заживает, как на молодом медведе? Так, Толдманн?
Эрлоис
