Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны, или Урок выживания
— Хорошо, Чубсо-сей, — кивнул барон, и в его голосе впервые за весь разговор послышалось уважение. — Продолжай. Если отыщешь, награда будет щедрой.
Когда за стариком закрылась дверь, «гость сегуна» прохромал к креслу и задумался. Он вдруг понял, что в этой истории есть еще один фигурант, о котором он даже не задумывался. Юмико Сайо. Все говорят об их горячих чувствах друг к другу. И вдруг влюбленный юноша готовит предмету своей страсти пыточную камеру. Почему? Только ли из склонности к мучительству, характерную для Татсо? Или что-то повлияло на молодого барона, так что он решился на похищение воспитанницы придворных сегуна? В чем причина столь резкой смены настроения? По мнению Чубсо вывод напрашивался сам собой — ревность. Может быть, существует некто, выбросивший из сердца Юмико Сайо молодого Татсо, либо это только привидилось горячему баронскому отпрыску.
В ходе расследования Чубсо узнал, что молодой барон сопровождал Сайо до Иси, где их караван останавливался по пути из Татсо-маро в Канаго-сегу. Там Татсо почему-то задержался на несколько дней. А когда появился в городе, стал готовиться к похищению Сайо. Очевидно, искать причину резкой перемены, случившейся с бароном, следует именно там.
Сайо усадила тетку на легкое плетеное кресло, жалобно скрипнувшее под многомудрой тушей. Лично налила чаю и с поклоном поставила на столик перед Ромоно.
— Может быть, угостить чаем твоих доблестных воинов? — предложила она, с собачьей преданностью глядя в заплывшие жиром глазки женщины.
Тетка благосклонно кивнула.
— Угости. Это правильно. А то жена твоего опекуна и благородной даме чаю не предложит!
Двое воинов, сопровождавших Ромоно, с удовольствием стали потягивать ароматный напиток.
— Ах, моя госпожа Ромоно-ли, — покачала головой девушка. — Если бы ты знала, какое вкусное варенье из абрикосов на горном меду привезли господину Айоро! Как его не хватает на этом столе.
— Варенье из меда и абрикосов? — вскинула подведенные брови женщина. — Не пробовала.
— Господин держит его в кладовой, — стала объяснять Сайо. — Слуги так и норовят объесть своих господ. Как ты говоришь, за ними нужен глаз да глаз.
— Слушай тетю, Сайо, — важно закивала головой Ромоно. — Она трудную жизнь прожила и плохому не научит.
— Я постараюсь выполнить все, что ты говоришь, уважаемая госпожа, — поклонилась девушка, уже с огромным трудом сдерживая себя. — И все же жаль, что ты так и не отведала варенья.
Тетка с кряхтением стала подниматься из недр скрипящего кресла. Девушка испуганно замахала руками.
— Что ты, что ты, уважаемая Ромоно-ли! Я принесу. Не трудись. Ты и так сегодня много сделала. Отдохни.
Размякшая от подобной заботы тетка улыбнулась. И отвязав от пояса ключи, подала Сайо.
— Да, я уже не так молода и проворна как когда-то. Поухаживай за тетей.
— С удовольствием! — девушка взяла ключи и поспешила к дому, переводя дух.
Почти вбежав в гостиную, она огляделась и, убедившись в отсутствии чужих, крикнула:
— Алекс!
Слуга, возившийся в углу, поднял голову.
— Звала, госпожа?
— Найди Тотигу, пусть берут носилки и немного погодя подходят к беседке. Понял?
— Конечно, госпожа! — усмехнулся парень, поднимаясь.
На цыпочках проскочив мимо кухни, девушка поднялась на второй этаж. Там в коридоре убирались двое слуг. Один из них держал на плечах Тима. Мальчик протирал лакированные доски потолка. Увидев госпожу, все замерли. Сайо прижала палец к губам и знаком приказала спустить парнишку на пол.
— Постарайся быстро и незаметно пробраться к воротам, — тихо проговорила девушка, пристально глядя мальчику в глаза. — Постовому соратнику, тому, что повыше, скажешь: «Если он хочет исправить свою ошибку, то пусть будет готов как можно скорее». Запомнил?
— Да, Сайо-ли, — тряхнул вихрами Тим. — Если господин хочет исправить ошибку, пусть будет готов как можно скорее.
— Поспеши, — улыбнулась девушка. — Но будь осторожен.
Вздохнув, Сайо вошла на кухню, где в углу монументом сидел один из чужих соратников.
— Госпожа Ромоно прислала меня за вареньем, — проговорила она, позвякивая ключами.
Воин сурово кивнул. Девушка очень неторопливо направилась к кладовой. Долго и придирчиво выбирала варенье, переставляя по полкам многочисленные кувшины. Чувствуя, что дальнейшая задержка может привлечь ненужное внимание соратника, Сайо взяла первый попавшийся горшок и вышла из кладовой, едва не столкнувшись с воином. Мило улыбнувшись, девушка проговорила:
— Вот, нашла. Госпожа Ромоно сказала, чтобы ты, мой господин, тоже шел пить чай к беседке.
Мужчина пристально взглянул ей в глаза и усмехнулся.
— Чай это хорошо, госпожа.
— Для этого варенья отбирают самые спелые абрикосы и мед горных пчел, — трещала Сайо, неторопливо спускаясь с крыльца. — Оно, правда, немного горчит, но именно это и придает варенью неповторимый аромат…
Соратник, снисходительно улыбаясь, слушал пустую болтовню глупой девчонки. А она, напрягая зрение, старалась рассмотреть караульных. У ворот была какая-то суета. Похоже, Тим добрался до часовых. Теперь только бы они успели подготовиться.
Тетка встретила ее появление ворчанием.
— Очень долго ходишь, дорогая! Я уже все выпила.
— Я налью тебе еще одну чашечку, — засуетилась Сайо, отрывая бумагу, которой было закрыто горлышко кувшина.
— А ты чего пришел? — вдруг накинулась женщина на своего соратника. — Я же приказала быть на кухне?
— Но мне сказали…
— Это я его пригласила, Ромоно-ли — поклонилась девушка. — Ты же разрешила угостить своих воинов чаем?
— Нельзя же быть такой глупой, милая! — вскричала тетя. — Я имела в виду только этих соратников!
Она показала пухлой рукой на воинов, с аппетитом поглощавших печенье у беседки.
— Значит, я просто не так тебя поняла, моя дорогая тетя, — вздохнув, развела руками девушка. — Если уж так случилось, разреши и его угостить чаем на прощанье.
— Ну не гнать же теперь его, — махнула рукой женщина и вдруг встрепенулась. — Что значит «на прощанье»?
Сайо охватило странное возбуждение. По мышцам словно пробегали искры, сердце колотилось как боевой барабан. Ей казалось, что нечто подобное должен испытывать воин перед своей первой схваткой не на жизнь, а на смерть.
— Очевидно ты, тетя, по ошибке отправила назад свой паланкин, — улыбнулась девушка. — Я с удовольствием предоставлю тебе свой.
— Вот значит, как? — грозно нахмурилась Ромоно. — Ах ты, негодная девчонка! Это так ты благодаришь моего любимого брата за доброту? Отдай ключи и извинись сейчас же!
— Их я отдам только господину Айоро или его уважаемой супруге, — твердо ответила Сайо.
— Ну, это мы еще посмотрим, — зловеще проговорила тетка, с трудом поднимаясь на ноги. — Отнимите у нее ключи!
— На вашем месте я бы не стал этого делать! — раздался громкий крик.
Все обернулись. От ворот к беседке шли четверо соратников сегуна. Судя по решительным физиономиям, шутить караульные не собирались.
— Как ты смеешь вмешиваться в дела нашей семьи! — вскипела тетка.
— С каких это пор ты стала членом нашей семьи Ромоно-ли? — усмехнулась Сайо. — Ты лишь гость в этом доме! И вести себя должна соответственно!
К беседке подошли носильщики с паланкином.
— Тебе пора, уважаемая госпожа, — поклонилась Сайо.
— Неблагодарная дрянь! Весь город уже судачит о твоих любовных похождениях! — закричала тетка. — Ты опозорила имя моего брата своими шашнями! Бесстыдница, бегать на свидания с молодыми людьми по ночам!
— За все, что сделано, я готова ответить перед господином Айоро, — проговорила девушка, бесстрашно глядя в налитые дурной кровью глаза Ромоно. — Только у него есть право меня судить. И суд этот я приму безропотно, как и полагается дочери благородных родителей!
— Кто знает твоих родителей?! Да если бы не мягкое сердце моего любимого брата, ты бы до сих пор жила в своих диких лесах и ковырялась в навозе! — бушевала женщина. — Неблагодарная! Бедный мой брат. Ты покрыла его имя позором…
— Хватит! — неожиданно для самой себя крикнула Сайо. — У тебя нет никакого права оскорблять меня! Убирайся из моего дома!
Лицо девушки пылало от гнева, зеленые глаза метали молнии, маленькие ладони были крепко сжаты. Сайо сделала шаг, казалось, еще миг и она вцепится ногтями в рыхлое, густо накрашенное лицо.
Ромоно невольно отодвинулась.
— Только господин и госпожа Айоро вправе кричать на меня! А не ты! Пошла прочь!
Девушка медленно наступала на пятившуюся тетку, и та едва не упала, во время подхваченная своим соратником.
— Ты еще пожалеешь, — бубнила она, усаживаясь в паланкин. — Ох, как пожалеешь! На коленях будешь просить прощения. Вот только приедет мой несчастный обманутый брат, я ему все скажу.
