Вероника Кузнецова - Забавы колдунов. Часть первая

— Ничего, — утешал солдат. — Вот обогнём гору и двинемся на восток. А там, наверное, встретим кого-нибудь, у кого сможем достать еду.

Они сделали лишь один привал у ключа, бьющего из отверстия в камне. Это было красивое зрелище, и, если бы Адель не так устала, она бы восхитилась им. Представьте высокую гору, не отвесно, но всё-таки довольно круто вздымающуюся вверх, а на расстоянии чуть ниже человеческого роста из горы через овальное отверстие бьёт фонтан и дугой падает в углубление между лежащими на траве камнями, словно в каменную чашу.

— Райский уголок, — отметил Пахом Капитоныч.

— Чёрт бы подрал эти райские уголки, — ворчала Мэг. — Хоть бы кусочек хлеба.

— Будет вам хлеб, мои хорошие, — уверял солдат. — Вы только потерпите. Если остановимся здесь надолго, то вы без пищи совсем обессилите и тогда уж не сможете идти, а я вас обеих не донесу. Отдохнём часок — и в путь.

Адель с благодарностью думала о солдате. Вот ведь какой хороший человек. Он не знал их прежде, а сам, по собственной воле, пошёл их выручать из замка сэра Джолиона, услышав от Моськи о беде, которая их подстерегает, вызволил, рискуя жизнью, из ловушки, сражался с оборотнями, а теперь вместе с ними терпит лишения, хотя мог бы бросить их и уйти. Как же она смела обвинять его в отсутствии гордости? Ещё сравнивала с цыганом, который бросил их, обидевшись на Мэг, даже не подумав, что с ними станет в этих пустынных местах. Их с Мэг счастье, что им встретился надёжный человек, который не оставит их, а если случится беда, то умрёт вместе с ними.

Когда был подан сигнал выступать, Мэг ворчала, жаловалась, стонала, но всё-таки встала, а Адель, удручённая несправедливостью, которую она в мыслях допустила к солдату, не ждала повторного приглашения и сразу поднялась с травы, на которой лежала.

— Будь ты парнем, Адель, ты могла бы стать отличным солдатом, — похвалил её Пахом Капитоныч. — Повезло твоему жениху, что у него такая невеста. С удовольствием погулял бы на вашей свадьбе.

— Найти бы его, — с сомнением отозвалась Адель.

Она так измучилась и так хотела есть, что исход её путешествия казался ей сейчас весьма сомнительным.

— А ты не падай духом, дочка, и верь в лучшее, — посоветовал солдат. — После чёрного всегда следует белое, а после плохого — хорошее. Надо только иметь мужество и терпение. У тебя они есть. Ну как, готовы? Тогда вперёд.

Уже в темноте, когда ни Адель, ни Мэг ничего не сознавали от усталости, солдат произнёс слова, которые заставили их приободриться.

— А вон и огонёк! — сказал он. — Будьте теперь очень осторожны.

И они пошли на крошечный огонёк, с надеждой и испугом думая, что их ожидает: ужин и ночлег или очередная опасность и побег от неё, бесконечные блуждания по безлюдным местам и полное изнеможение?

Огонёк принял форму прямоугольника и оказался освещённым окном в небольшом, но вместительном деревянном доме, окружённом изгородью, ворота которой были открыты.

— Ждите меня здесь, — приказал солдат, указывая на кусты, растущие в стороне от ворот. — Спрячьтесь и не высовывайтесь, а я пойду на разведку. Если крикну, то убегайте, но без шума, чтобы никто не знал, что я не один.

Пахом Капитоныч отсутствовал недолго, но Адели показалось, что прошла вечность. Она уже три раза успела мысленно его оплакать, представляя всевозможные ужасы, которые его встретили за этими воротами.

— И куда же он провалился, проклятый? — не выдержала Мэг.

— Зачем ты его ругаешь? — с тоской спросила девушка. — Он так много сделал для нас!

— А мы его об этом просили? — ответствовала неблагодарная женщина. — Сам вызвался с нами идти. А раз так — то и кланяться ему незачем. Не беспокойся за него, глупышка, он своё не упустит. Наверняка без гроша и рассчитывает, что мы будем покупать еду и для себя и заодно для него. У тебя есть деньги?

— Немного есть. Но он не потому нам помогает. Он скорее своё отдаст, чем воспользуется чужим…

— А своё у него есть? — хмыкнула Мэг. — Не проговорись, что у тебя есть чем поживиться…

— Всё в порядке! — раздался весёлый голос Пахома Капитоныча. — Это кабак и постоялый двор. Сейчас здесь нет ни одного постояльца, так что место для нас найдётся. Наконец-то отдохнём! А хозяин уже готовит ужин.

Адель так отупела от усталости, что не могла даже порадоваться. Она прошла за солдатом и Мэг в довольно чистую обширную комнату с десятком деревянных столов, села за один из них и долго ещё не могла освободиться от неясного беспокойства. Всё ей казалось, что сейчас им опять придётся куда-то бежать. Потом она вспомнила о свирели и удивилась, почему не воспользовалась её советом, когда они подходили к дому.

— Мы забыли о свирели, — сказала она.

— И правда! — ахнула Мэг.

— Я о ней не забыл, — ответил солдат, — но мне сомнительна эта дуделка. Лучше уж полагаться на свои чувства, чем на чужой голос. Не скажу, что хозяин мне нравится, уж больно ехидная у него улыбка и масляные глаза, однако думаю, что он способен только обокрасть нас. Если есть у вас деньги или ценные вещи, то держите при себе. А я за ним на всякий случай буду приглядывать.

Адель присмотрелась к кабатчику. Он не вызвал у неё чувства тревоги или опасности. Это был толстенький коротышка, подвижный и расторопный, любезный, предупредительный, разговорчивый. Лицо его было чисто выбритое, кожа розовая, свежая, гладкая, хотя лет ему было не меньше сорока-сорока пяти. Тёмные, круто вьющиеся волосы коротко острижены. Адель не могла догадаться, кто он по национальности, но что он южанин, было очевидно. Возможно, итальянец, судя по живости движений и жестикуляции.

— Угощу усталых путников на славу, — говорил кабатчик, ставя на стол тарелки. — Я постоянно принимаю у себя усталых путников, но вы, как я погляжу, не просто утомились, а измучились, словно не спали и не ели три дня. От кого-нибудь бежали?

— От нечисти, которая развелась в лесу неподалёку, — объяснил Пахом Капитоныч.

— Да, путешествовать здесь надо с осторожностью, места опасные. Куда путь держите?

— На восток, — ответила Мэг. — Я иду домой, Адель разыскивает своего жениха, а этому бродяге податься некуда, вот он и увязался за нами. Ты нас строго не суди, хозяин: не гнать же нам его.

Адель пришла в ужас от этих слов. Солдат, который не раз спасал их от смерти, провёл по трудному пути и готов был опекать их и дальше, был представлен неблагодарной женщиной как навязчивый бродяга, пристроившийся к ним и только из милости не прогоняемый. А солдат молчит, хитровато прищурившись, не защищается, словно согласен с такой характеристикой. Почему молчит и не осаживает распустившуюся бабу? Очень хороший человек, но нет в нём ни капли гордости, даже проглядывает какая-то рабская покорность. А кабатчик будет считать его навязчивым нищим, пристроившимся к двум путешественницам.